История украинского народа. Автобиография

■ iMiKiiDutiiitiittatMitMiiiiof aMi

XIV. КОЗАЧЕСТВО ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ

Козачество — явление очень интересное, но весьма сложное. Вследствие своей оригинальности, а также и благодаря громкой роли, сыгранной им в истории Восточной Европы, оно обращало на себя внимание издавна, им занимались, немало, но невыясненного все же оставалось в нем до последнего времени очень много, и в литературе по этому вопросу высказывались и высказываются нередко суждения очень смутные и ошибочные.

Очагом козачества было среднее Поднепровье, его предстепная полоса, ниже Киева, входившая XIV—XV в. в состав Киевского княжества, позже — Киевского воеводства, а почву для него приготовили колонизационные условия этого края.

Начиная с половины X в. он жил тревожною, воинственной жизнью, на границе оседлой колонизации; в вечной борьбе с кочевниками. К населению его как нельзя более приложима поэтическая характеристика, данная Словом о полку Игореве порубежникам Посемья:

А мои ти Куряне сведоми кмети;

Под трубами noeumu, под шеломы еъзлелеяни,

Конец копия въскоръмлени;

Пути им ведомы, яругы им знаеми,

Луци у них напряжены, ту ли отворены, сабли изъострени.

И слово «козак» — тюркское слово, издавна жившее в устах кочевого населения наших степей, известное уже в половецком словаре 1303 г. в значении «сторож», »воин» — вполне приложимо было в этом значении к порубежному населению, этой передовой страже Украины. Вместе с воинственностью и выносливостью порубежная жизнь развивала личность, чувство свободы. Предоставленные княжеско-дружинным правительством своим собственным силам, эти пограничники очень чутки были к его притязаниям. В XIII в. как раз пограничные со степью территории видим среди «людей Татарских», и эти пограничные враги княжеско-дружинного строя являются полным нрототипом козачества, а союз их с ордою предвосхищаем политику вождей козачества XVI—XVIII в. в их стремлениях нами в турецко-татарских силах помощь против социально-политического строя Польши и централизационной политики Москвы.

170 ^

С упадком государственной жизни в Поднепровье в середине XIII в., население этих пограничных со степью пространств было еще более предоставлено себе, а жизнь под татарской протекцией) не отличалась спокойствием, особенно в периоды разложения Орды. В. кн. Литовское, присоединив эти пространства, также очень мало занималось ими, а восстановленное под властью князей Гедиминовой династии Киевское княжество очень слабо насаждало здесь привилегированное владельческое сословие и еще слабее прививало формы и результаты социальной эволюции в. кн. Литовского. Страшные периодические набеги Татар Крымской орды Менгли-гирея, с 1482 г. обрущивающиеся на украинские земли и затем в несколько ослабленных формах продолжающиеся почти все XVI стол., смели с лица земли и эти слабые результаты правительственных попечений и вместе с ними — всю оседлую колонизацию предстепной полосы Поднепровья, — вплоть до Киева, Чернигова, Житомира, Винницы, Летичева.

Территория по обеим сторонам Днепра до Киева и даже выше его превратилась в совершенную нустыню и в таком виде пролежала до последней четверти XVI в. Единственными оседлыми поселениями были городки, снабженные замками, небольшими гарнизонами и яртиллериею — Киев, Канев, Черкасы, Житомир, Браслав, Винница, — на правой стороне Днепра, Остер и Чернигов — на левой. Под стенами этих укреплений ютилось все население этих обширных пространств: здесь жили крестьяне соседних сел и отсюда выходили, на полевые работы. Все население жило под постоянным страхом татарских набегов, на военном положении: мещане и крестьяне этих пограничных местностей обязаны были иметь коней и принимать участие в походах и погоне за Татарами, и они действительно « имеют ружья и умеют хорошо стрелять», как свидетельствуют ревизоры пол, XVI в. Земледельческое и всякое другое хозяйство вне стен города велось вооруженной рукою — как описывает путешественник конца XVI в, пограничных крестьян Волыни: «выходя на работу, он несет на плече ружье, а к боку привешивает саблю пли тесак».

Но природные богатства этих девственных стран на обеих сторонах Днепра увлекали население далеко от замков, в так называемые «уходы» — рыбные ловли и места охоты, к устроенным в степном приволье бортям и пасекам. Тут эти промышленники проживали по долгу, соединяясь в вооруженные партии, строя для обороны блокгаузы, городки и засеки. Оборона в этих степях, соседивших с кочевьями Татар, в районе их нападений незаметно переходила в нападения на таких же промышленников противной татарской стороны, в мелкие степные войны — «лупленье татарских чабанов», как они технически назывались. Каждый год,

@ 171

весною, пограничное население и промышленники из более отдаленных местностей, привлекаемые привольем и природными богатствами этого края расползались по этим «уходам» на десятки миль, до днепровских порогов, Ворсклы, Орели, Самары и т. п.; они проживали здесь целые месяцы, предоставленные себе самим, не зная никакой власти, и возвращаясь в замки только на зиму. Это подвижное, кочевое, закаленное в невзгодах военно-промышленное население и составило основу козачества.

Первые такие известия о козаках, в которых можно подозревать Козаков именно украинских, относятся к 1470 гг. (колебание в этом случае возможно потому, что имя «Козаков» прилагалось также к добычникам татарским и к степному населению великорусскому, в бассейне Дона, где позже формируется донское козачество). Вполне ясные документальные указания на Козаков киевской территории носят даты 1492,1463 и 1499 гг. Это тюркское слово, означавшее в тогдашнем употреблении легковооруженного добычника, бродягу¹-воина, только столетием позже приобрело значение официального, общепринятого имени для известной группы украинского населения, известного сословия. Первоначально оно означало занятие, род жизни, и притом, кажется, с некоторым оттенком пренебрежения к такому несолидному времяпрепровождению. Во всяком случае, сначала это не сословие, не класс людей; это люди, занимающиеся «козачеством», ходящие «в козаки», а не козацкое сословие. Для большинства такое «хождение в козаки» не было постоянным занятием — ему предавались временами, особенно смолоду, чтобы потом перейти к другим, более серьезным занятиям. Официально оно означало хозяйственные промыслы в «диких полях», неофициально — удалые походы на Татар, «лупленье чабанов», купцов и всяких проезжих, и с этим двойным характером выступает имя Козаков уже в первых известиях — 1492-3 и 1499 гг.

Среди этих степных авантюристов оказывались люди разных общественных классов и национальностей. Встречаются люди с именами восточными — очевидно, разные забулдыги из Татар же, разные «Москвитины», «Литвины», «Ляхи». Когда козачество приобрело себе громкую военную славу, молодые люди шляхетских фамилий принимали участие в козацких походах, в этой очаровавшей их своими опасностями и удальством жизни; в первых казацких движениях встречаем в качестве участников и даже предводителей представителей местных, украинских шляхетских фамилий. Но инородные элементы были лишь сравнительно незначительной примесью среди козачества¹, а люди из высших об-

¹ Довольно распространенное до сих нор воззрение, что ядро козачества составилось из тюркского населения степей, основано на ошибочных известиях и недоразумениях.

МХ^Трушевскии^

™ @

щественных классов — временными гостями. Главный и наиболее постоянный контингент «козаковавших» все время поставляло пограничное украипское крестьянство и мещанство — наиболее закаленное и выносливое, привычное к жестоким лишениям и неудобствам неразлучно связанных с этим занятием.

На протяжении XVI в. очень медленно слагается из этих «козаковавших» козацкое сословие. В половине XVI в. видим только начатки этого процесса; в главном гнезде козачества — Черкасах ревизия 1552 г. записывает прихожих Козаков «о полтретьяста* (около 250), — только всего. Но «коэакуют» местные крестьяне, мещане, мелкая шляхта и бояре местного происхождения. Этим поясняется то обстоятельство, что между тем как вся эта «Украина* в XVI в. полна известий о козацкпх походах и своевольствах, мы в современных документах почти не можем отыскать Козаков, как известную постоянную группу населения — козацкое сословие, козацкий класс. Документы, говорящие о козацких своевольствах и обращающиеся по поводу их к мещанам погравичных городов, или известия, поясняющие состав «козацких* экспедиций, участниками которых оказывается в конце концов мелкая украинская шляхта, — разъясняют эту загадку; в это время были в большом числе люди козаковавшие, но почти или и вовсе еще не было козацкого сословия. Последнее формируется только в конце XVI и начале XVII в., благодаря чрезвычайно быстрому возрастанию козачества и под влиянием, с одной стороны, колонизационного роста украинского предстепья, а с другой — идеи козачьего иммунитета.