История украинского народа. Автобиография

В 1580 гг. коэачество как раз начинает сильно возрастать в численности, Появляется ряд козацких предводителей — гетманов, как их называют. Козаки продолжают свои походы на турецкие и татарские земли, особенно на Молдавию, принимая участие в борьбе разных претендентов на нее. Турки и Татары грозят войною. Испуганное этими угрозами польское правительство еще раз решается повторить ту же, столько раз испытанную и оказавшуюся негодной меру. Оно поручает организовать козацкий отряд, возможно больший (наибольшая численность его достигала трех тысяч). Эти козаки имели очистить «Низ» от своевольных Козаков и занять гарнизоны на степном пограничье. Но, очевидно, не надеясь на осуществимость такого очищения Низа, правительство одновременно отдало приказ не нускать никого на Низ, хотя бы на промыслы, не впускать в города и местечки людей, приходящих с Низу, не продавать им никаких припасов, арестовывать тех, которые будут приносить из степей какую-нибудь добычу и т. д. (1590),

Все эти правительственные мероприятия, не достигая цели, какую имели в виду — т.е. прекращения козацких походов на соседние земли,

¹⁷⁶ @

усмирения «украинного своеволия», производили эффект, о котором я уже упомяпул выше: все эти опыты правительственной организации козачества весьма существенно повлияли на сформирование идеи козацкого иммунитета. Они дали ей известное юридическое оправдание. Принимая Козаков на службу, правительство освобождало их из-под власти всяких «урядов»: отныне они подлежали власти и суду только своих, козацких властей. И хотя эта привилегия собственно предназначалась только для Козаков, вписанных в правительственный реестр¹, в действительности на нее претендуют все, причислявшие себя к козакам, все «козаковавшие». Они уже и прежде очень неохотно и слабо подчинялись всяким властям; теперь изъятие реестровых Козаков давало известное юридическое оправдание стремлениям козачества к полной независимости от всякой правительственной или помещичьей власти. Создается убеждение, что всякий козак по роду своих занятий свободен от всяких властей: от власти старосты, если он сидит на земле, входящей в непосредственное ведение правительственных чиновников, от власти городского магистрата — если он сидит на территории общины магдебургского права, от власти помещика — если сидит на земле помещичьей; он не подлежит их юрисдикции, свободен от всяких далей, оплат и работ на них вместе со своим хозяйством и семьею, потому что он несет службу королевскую: оберегает границы и воюет со врагами государства. Нужды нет, внесен ли он в реестр или нет: ведь н в этом последнем случае он не перестает себя считать козаком, ничем не уступающим реестровому: все козаки считают себя привилегированным военным сословием, взамен своей пограничной службы освобожденным от всяких иных обязанностей. Оправдание такому взгляду дает само правительство, так как в тех случаях, когда ему нужны были более значительные военные силы, оно без разбора привлекает к участию в походах и военных действиях реестровых и нереестровых. И если реестровые должны были, в принципе по крайней мере, подчиняться своим специальным властям, назначенным от правительства, то вся остальная масса козачества, оставшаяся вне реестра, не признает над собою иной власти и юрисдикции, кроме выборной козацкой старшины.

Можно себе представить, какой переворот производит в общественных отношениях юго-восточной Украины эта идея, когда она входит в сознание населения — что мы видим в конце XVI и начале XVII в. В это время, под сильнейшим воздействием указанных представлений о привилегиях, связанных с козацким званием, окончательно формируется

¹ Отсюда термин «реестровых» Козаков — состоящих на правительственном жаловании и легально пользующихся привилегиями коаацкого звания.

История украинскою народа

понятие о козачьем сословии, и к нему начинают причислять себя в этих пограничных краях все общественные элементы, желавшие освободиться от стеснительных рамок польской общественной схемы: крестьяне помещичьих и государственных имений, мещане городов самоуправляющихся и подчиненных власти старость или помещиков, даже боярство и мелкая шляхта, привлекаемая старостами к тяжелой замковой службе¹. И так как на это время падает, с одной стороны — небывалый до тех пор прилив крестьянского населения в юго-восточную Украину, а с другой — распространение в них польских порядков, господство шляхты и крепостных отношений, от которых считали себя освобожденными все причислившиеся к козачеству, — то козачество необыкновенно быстро растет, увеличиваясь с сотен на тысячи и десятки тысяч. Ведь и колонизационные условия были того рода, что каждый поселенец все равно должен быль одновременно быть воином. В виду этого совершенно не составляло затруднения причислиться к военному сословию, если оно давало такие важные общественные и экономические привилегии.

Но, конечно, ни правительство, ни тем менее — местные помещики и державцы государственных земель не имели ни малейшего желания признавать этой узурпированной свободы и привилегий. В их глазах «покозалившиеся» их «подданные» были только «непослушныекрестьяне», «непослушные мещане», как они часто и обозначают их в тогдашних актах, Они старались припудить их к послушанию, к отбыванию повинностей, но это удавалось плохо, вследствие слабости исполнительной власти, и только увеличивало обоюдное раздражение.

Бестолковая же политика правительства, которое то старалось задавить строгими репрессиями все козачество, за исключением горсти реестровых, то, нуждаясь в войске, обращалось к помощи нереестровых и даже, случалось, приглашало вступать в козаки всех желающих, — окончательно лишала местную администрацию и помещиков возможности положить предел «украинному своеволию». Давлением военной силы правительство иногда принуждало «непослушных» к повиновению помещикам и старостам, разгоняло «своевольных» Козаков и заставляло их бежать в степи или притаиваться на время, но такой «порядок» держался очень недолго. Только в десятилетие перед восстанием Хмельницкого, после больших народных движений 1637 и 1638 гг., сделаны были

¹ Как было сказано выше (в гл. VI), нижние слои военно-служебных категорий не были допущены к привилегиям шляхетского звания и остались в полу привилегированном состоянии, из которого всячески старались выбиться, достигнув шляхетских нрав, и в этом смысле вели упорную борьбу со старостами. На Украине было несколько больших гнезд такой непривилегированной шляхты.

13 Зак. 35

М£. Грушевский

¹⁷⁸

серьезные усилия, чтобы задавить козачину и это удалось на довольно продолжительное время (почти целое десятилетие); но было уже слишком поздно: фермент был уже настолько силен, что этот правительственный гнет только увеличил сиду народной реакции.

В своей политике по отношению к козачеству правительство имело вообще двоякие мотивы. Так как «набеги казаков на татарские и турецкие земли давали Татарам повод оправдывать ими свои набеги, а Турция серьезно грозила за них войною, которая страшно пугала Польшу о ее вечным недостатком денег и войска и казалась неотразимым бедствием, — то временами, под впечатлением этих угроз, правительство хотело во что бы то ни стало задавить козачество и не жалело для этого суровых циркуляров и военных экспедиций. Но вполне задавить козачество было невозможно, потому что козаки уходили в степи, совершенно недоступные польским войскам. Там устроили они себе неприступные убежища на нижнем Днепре, ниже порогов, на островах, которые образует здесь Днепр; одинаково недоступные и для польских войск, и для турецких судов, старавшихся иногда проникнуть сюда с моря, эти острова давали козакам вполне безопасное убежище¹, Также неприступными были и «уходы» в глубине заднепровских пространств, откуда в особепно тяжелые времена украинские козаки уходили даже за границу, на Дон, в московские земли. Таким образом в наилучшем случае польским войскам удавалось очистить от своевольного украинского козачества только заселепные пространства Поднепровья, так называемую тогда «волость*, но не уничтожить козачество совершенно.