Начало Руси

Имя аорсов и роксалан, несомненно, способствовало укреплению традиции, по которой «Русь» рассматривалась как один из древнейших народов Причерноморья. Но следует учитывать настойчивое указание восточных источников на «два вида русов». О действительной роли в создании Древнерусского государства этих «видов» речь будет ниже. Здесь отметим, что аланы принимали самое активное участие в Великом переселении народов, неоднократно проходили до крайнего северо-запада Европы, послужили версии о приходе норманнов во II в. с Дона, крайне запутав «норманскую проблему» вообще [466].

2. Среднее Поднепровье в черняховское время (II–V вв.)

Во II в. в Приднепровье и Причерноморье складывается яркая культура, получившая в археологической литературе название Черняховской. О ее природе и истоках, равно как о преемниках, ведутся многолетние споры. В германской литературе ее обычно связывают с готами. Высказывалось такое мнение и в нашей литературе [467]. Некоторое время назад у археологов преобладало мнение о славянстве культуры. Дольше других на этой точке зрения стояли украинские авторы [468]. Позднее стали больше уделять внимания иранским, фракийским и кельтским истокам культуры [469].

От II в. н. э. дошло довольно обстоятельное описание «Сарматии» Птолемея. Хотя этому греческому географу посвящено ряд работ, источниковедчески он изучен явно недостаточно. Обычно отмечаются анахронизмы в его изложении или слабое знание глубинных районов «Сарматии» (особенно территории между Днепром и Доном) [470]. Отмеченные недостатки характерны для всей древнейшей географической литературы, и почти каждый географ был самостоятельным исследователем. Географы искали источники, сопоставляли их, принимали решения согласно каким-то общим представлениям. Птолемей пользовался градусной сеткой. Так он распределял племена относительно друг друга. Поскольку обычными источниками географических сведений являлись сообщения путешественников, маршруты которых переводились на «дни пути», ошибки в размещении были неизбежны: даже незначительное смещение направления могло отодвинуть друг от друга соседние племена. Не исключено и смешение одних племен с другими: у всех народов соседние территории часто носят название по традиции, даже если населения с таким названием давно уже нет на этом месте. Тем не менее подобные указания весьма ценны, поскольку они указывают, по крайней мере, время, не позднее которого тот или иной народ появился на данной территории.

Среди Птолемеевых племен, населявших Сарматию, в разных планах представляют интерес аварины (обарины) и омброны в районе истоков Вислы (Вистулы), игиллионы, проживавшие где-то восточнее, соседившие с аорсами боруски и занимавшие территорию между бастарнами и роксаланами хуны [471]. Первое племя представляет интерес совпадением его названия с появившимися здесь позднее тюркоязычным племенем. В русской летописи отразились предания о насилиях, которые причиняли обры славянам-дулебам, причем дулебов летописец помещал на Волыни. Обры были «телом велици и умом горди». Однако «Бог потреби я, и помроша вси, и не остася ни един Обърин». Все это представляло живейший интерес и для Руси, поэтому, как сообщает летописец, «есть притъча в Руси и до сего дне: погибоша аки Обре; их же несть племени ни наследка» [472]. Хотя сам летописец не сомневался в том, что имеются в виду авары, угрожавшие в VII в. Византии, более вероятно, что русская притча отражает более ранние события. Отношения славян с аварами-тюрками вообще касались не только дулебов. А Русь они практически не затрагивали. Да и характер отношений был иной: славяне в VI–VII вв. повсеместно наступают. Для византийцев авары и славяне — две равнозначные противостоящие им силы. Славяне и контактировали с аварами главным образом на Нижнем Дунае, у границ с Империей. «Гордые умом» обры должны были находиться по соседству с Русью. В этой связи может представить интерес еще одна параллель. Слово obar по-кельтски означает «тщеславие». Очень может быть, что такое название племя получило со стороны, причем именно в кельтской среде. Летописец своим эпитетом дает перевод этого кельтского названия.

Соседнее с обаринами племя омбронов хорошо знакомо по более раннему периоду. Это родственное тевтонам и кимврам племя амбронов, принявшее участие в походе на юг в Италию в конце II в. до н. э. С одноименным племенем им пришлось встретиться в Галлии у берегов Роны. И означало оно — живущие по обеим берегам Роны [473]. После поражения, понесенного у северо-западных пределов Италии, амброны — выходцы с северного побережья Ютландии, куда-то ушли. Птолемей застал их в Прикарпатье, у истоков Вислы. Это племя появилось здесь, очевидно, позднее, чем остатки фракийских племен, а культура их, видимо, была ближе ютландским кимврам и тевтонам, чем центральноевропейским кельтским племенам боев или вольков.

Иггилоны могут сопоставляться с именем Иггивлада из договора Игоря с греками. Возможно, того же корня и имя Игельд (тоже купец из договора Игоря) [474]. В первом случае возможен механический перевод из греческого вместо Ингивлад (удвоенное «г» в греческом читается как «нг»). Но не исключено, что эти корни вообще одного порядка и речь идет об одном из племен ингевонской ветви. На территорию восточнее Вислы они могли попасть в потоке движения вендских племен из Поморья.

Племенное название боруски известно в Прибалтике [475]. В данном случае племя с таким именем оказывается далеко на Левобережье Днепра. С III в. на этой территории упоминается племя боранов, которое некоторые авторы отождествляют с борусками [476]. Этническая принадлежность их затруднена, поскольку неясно, какие именно древности должны с ними связываться. Но можно обратить внимание на характер чередования «рус» и «ран». Аналогичное чередование наблюдается в отношении названия населения балтийской Ругии (об этом речь будет ниже). Если, как полагают некоторые авторы, этноним носит славянский характер, это будет аргументом в пользу существования Руси в Приднепровье во II в. н. э. При этом собственно «Русь» может быть и неславянской, но среди ее соседей должно предполагать славян.

Первое упоминание «гуннов» в Причерноморье относится еще ко времени до Птолемея: их называет около 160 г. Дионисий Периегет [477]. Птолемей (два десятилетия спустя) помещает их по оба берега Днепра на довольно обширной территории (между бастарнами и роксаланами). В сущности, это вся территория Черняховской культуры. Поскольку потрясавший Европу гуннский союз складывался только в конце IV в., важно было бы установить, какое отношение ранние гунны имели к последующим.

В вопросе о происхождении «настоящих» гуннов у специалистов расхождений практически нет: считается, что это племя, пришедшее в Европу из Азии. Однако остается неясным, в каком отношении позднейшие гунны находятся к гуннам II столетия. Мнение о том, что это первая волна, просочившаяся с востока, нуждается, по крайней мере, хоть в каком-то обосновании. А.Н. Бернштам полагал, что пришельцы принесли с собой во II в. в Причерноморье только имя, за которым скрывались местные племена [478]. И это положение более чем спорно.