Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Но люди ей нужны. Верные люди. Мишель и его брат - конечно, хорошо. Но кто ещё? Багратион - конечно, герой, но ничего не значит при Дворе. Като, кажется, любила этого человека, он оказался добр и благороден, не лишен ироничности. Но сейчас ей не нужен. Разве что полки к присяге в армии быстро приведёт - во время оно, но когда это ещё будет...

Като вспомнила о Кристофе фон Ливене. О белокуром "Гензеле", оказавшемся "северным варваром". Кажется, он к ней неравнодушен. Стоит его обнадежить - и он будет у её ног, презрев свою плоскогрудую чухонку-жену. Като для верности соблазит его властью временщика и первого фаворита при её особе. Граф клюнет на эту наживку. Начнет оказывать ей услуги в настоящем в обмен на фавор в далеком будущем. Которое может и не наступить.

Екатерина вновь бросила взгляд на своё отражение в зеркале и накинула на себя лёгкий пеньюар. Затем позвонила горничной, которая принесла ей новое платье. Като нравилась мода последних лет за лёгкость и практичность. Прямые узкие платья, завязывающиеся под грудью, ничего в её фигуре не меняли и не приукрашали. В своей chemise великая княжна смотрелась эффектно на фоне других дам, которым нужно было маскировать различные несовершенства силуэта. Она красива, умна, ярка - и добьётся своего. Даже если это будет непросто. Она, а вовсе не бледноликая кукла Lise, достойна императорской власти. Эту власть можно получить. И войти в историю.

Павловск, июль 1806 года.

Кристоф вернулся из Петербурга по предгрозовой духоте и, отпустив экипаж у ворот парка, приказал кучеру ехать домой. Он решил пройтись пешком. Пот тёк ручьем по его шее и спине; Кристоф чувствовал, что от него уже начинает вонять. Граф свернул на аллею, ведущую к купальне. Глянул на небо - с запада, с моря, шли тучи, но он надеялся, что успеет освежиться до начала грозы.

Сбросив с себя одежду - даже рубашку, прилипавшую к спине - Ливен погрузился в очень тёплую воду. Затем поплыл, медленно разводя руки и ноги "по-лягушачьи". Подумал лениво, что в дождь и ночью вода в реках и озёрах всегда почему-то теплее, чем днем. Пребывать в воде Кристофу всегда нравилось. Можно было спокойно подумать. Например, о том, что на большой бал у Нарышкиных в августе зван и Константин Чарторыйский с племянницей. И он, Кристоф, тоже числился в списке приглашённых. Измена? Вряд ли. Там ещё будет триста человек, весь свет Петербурга. Нарышкин не знает о вражде между графом и придворными поляками. Так что это совпадение... И он может не идти. Кристоф догадывался, что захотят сделать его враги. Они тоже изучают списки приглашенных и небось нынче потирают руки, планируя разные гнусности. С них станется попробовать подложить под него Анж. Свести их с тем, чтобы княжна сыграла роль "роковой женщины" в его жизни. Кристоф усмехнулся про себя, возвращаясь к берегу - четыре дамы, как в карточной колоде, определяют его жизнь и поступки. Они появлялись перед его внутренним взором так, словно их выбрасывала вверх рука банкомёта. Сначала его мать - вот кто достоин короны, если по-хорошему рассуждать! Та - дама треф. Потом - юная жена, рыжая, весёлая, смекалистая и хитрая. Дама бубен. Недавно присоединилась чувственная Като, с которой он давно не виделся. Дама червей. И вот эта полька... Ну, она дама пик. "Ведьма" - так в детстве называли они эту карту. Как-то, будучи детьми, они пытались вызывать даму пик с помощью зеркала. Mutti, выросшая в деревне, ругала их не только с позиций верующей христианки. Она сказала: "Вы хоть знаете, что могло появиться? И как мы потом от этого бы избавлялись?" Но "пиковая дама" всё же пришла. В лице этой мрачной синеглазой польки. И теперь ему предстоит её уничтожить.

Кристоф вышел на берег. Дождь ещё не начался; тучи прошли стороной. Чуть-чуть посвежело. Он не спешил одеваться, лишь накинул рубашку. И вытянулся на траве, чтобы подсушиться. Без единой мысли в голове он оглядывал пейзаж.

Граф и не заметил, как к нему неслышно подкралась одна его знакомая. Като, сбежавшая от фрейлин и статс-дам, не двигалась и долго наблюдала с ним издалека, держа в руке этюдник. Сегодня великой княжне пришло в голову изобразить грозу, но из окна дворца небо было не очень видно. Она знала, что вымокнет и краски потекут, но Екатерина стало интересно, какой эффект произведут потёки ливня на пейзаж. И меньше всего она думала, что встретит здесь, в таком месте и в такую погоду, кого-либо. Тем более, графа фон Ливена. Однако с приветствиями Като решила не спешить, тем более, заметила, что граф купается голым. Она притихла в своём укрытии, как кошка, следящая немигающими глазами за птицами и готовая в любой момент прыгнуть и перекусить птахе шею острыми зубами.

Кристоф увидел её, когда он начал одеваться. "Развратная девчонка", - проговорил он про себя и помрачнел - она, что, его караулит? По следам за ним ходит? Эта избалованная принцесса считает, что имеет полное право заставать его врасплох. Но как начать разговор? Будь вместо неё кто другой, граф бы грубо бросил: "Что надо? Подглядывать нехорошо". Но ту, которую он должен был звать Её Высочеством, смог только холодно измерить взглядом и уйти от неё так, словно её и не было. Като последовала за ним и, догнав его, проговорила:

- Граф, вы горды и высокомерны. Зря вы меня избегаете.

Он промолчал.

Великая княжна продолжала:

- Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что влипнете по самые уши. Если нас увидят вдвоём, возникнет скандал. Вас начнут считать моим любовником. И слухи пойдут. И дойдут, - она подняла руку вверх, перебирая пальцами и показывая движение по лестнице. - До моего брата. Но правда в том, что Саше всё равно, - она с силой сжала его запястье, словно заключив его в кандалы. - Отдал одному жену - отдаст другому сестру.

Её зеленоватые глаза дерзко светились. Кристоф остановился и осмотрел её в свете дня - не тем взглядом, которым он обычно созерцал венценосных особ, уподобляя их иконам, а тем, что предназначался для обычных женщин. Да, одень Като в сарафан и лапти, отправь её в поле работать - никто не заподозрит в ней высокорожденную, пока она не заговорит. И Кристофу нравилось её сходство с крестьянкой - недаром его всегда влекло к женщинам "попроще" по происхождению. Но больше всего в Като ему нравился ум. Восемнадцать лет, а уже опытная интриганка. И возьмёт ведь власть рано или поздно. Дерзости, которые она говорила, заставляли его кровь кипеть в жилах. Гнев смешивался с желанием - граф хотел овладеть этим крепким телом, вновь вкусить яд её губ, вцепиться в её вьющиеся волосы. И это отразилось в его глазах.

Като прищурилась - точь в точь как кошка на солнышке. И произнесла иным тоном:

- Я посвятила вас в свои рыцари. Обещала вам кое-что.

Кристоф отвернулся. Досчитал до десяти. Что ей нужно? Эта принцесса, верно, считает его своим рабом, действующим по её прихоти. Так её бабка, говорят, управляла своими фаворитами. Эту великую княжну недаром назвали в честь неё. Имя - знак. От кого-то он это уже слышал.

- Сейчас, я думаю, подходящее время для этого, - она схватила его за другую руку. - Что же вы молчите, граф? Или вы не рады?

- Ваше Высочество, - тихо произнес Ливен. - Я... То, что случилось в Царском Селе, было чудовищной ошибкой с моей стороны. Я... я не могу. Моё положение...

- Повторите, что вы сказали, - властно отвечала Екатерина.

- Между нами ничего не должно быть. Никакой связи. Мы не ровня. Кто вы, а кто я, - твёрдо проговорил граф, пытаясь высвободиться из тисков её ладоней. Он чуть не вывихнул себе запястья - настолько крепко девушка держала его.

- Вы же не конюх. И даже не правнук конюха, - усмехнулась она. - Хотя и они, помнится, пролезали в герцоги. Вашего края, кстати.

"Знает. Всё знает", - зло подумал Ливен, меняясь в лице. - "И что мне теперь с ней делать? Придушить или отыметь так, чтобы искры из глаз посыпались?"