Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Но уже в классический период древности не существо­вал ни один из этих зачатков греческой героической песни; „Илиада" затмила все подобные былины и этим способство­вала их забвению. Таким образом, это эпическое произведе­ние стоит во главе греческой, да и вообще европейской ли­тературы. Но „Илиада" также не представляет собою произ­ведения одного только поэта или даже одного лишь века. Древнее, сравнительно не очень большое ядро, постепенно окружалось позднейшими наслоениями, причем в эпос вставлялись и такие сказания, которые первоначально были чужды „Илиаде"

Указанное древнейшее ядро „Илиады" начинается пове­ствованием о споре царей в греческом лагере под Троей. Агамемнон отнимает у Ахилла его возлюбленную, Брисеиду, после чего последний удаляется от участия в войне и мо­лит Зевса о даровании победы троянцам. Зевс внимает его мольбе; происходит сражение, и ахейцы оттесняются с большим уроном к своему лагерю, где неприятели окружают их. Когда опасность достигает высшей степени, в сражении принимает участие друг Ахилла Патрокл, который падает здесь от руки Гектора. Теперь, наконец, Ахилл забывает свой гнев, бросается в битву и убивает Гектора „у кораблей, в давке ужасной вкруг мертвого тела Патрокла"

До нас дошло от этой поэмы лишь очень немногое, ве­роятно, только вступление, ссора царей, т.е. первая половина первой книги нашей „Илиады" Все остальное заменено пес­нями позднейшего происхождения или, во всяком случае, загромождено ими до неузнаваемости. Ближайший толчок к этому дан был стремлением увеличить и превзойти эффект первоначальной поэмы. Так, молитва Ахилла к Зевсу заме­нена была мольбой Фетиды, — отрывок, высокое поэтиче­ское достоинство которого заставляет нас забыть о недос­тойной роли, какую играет Ахилл, когда он, точно ребенок, призывает мать на помощь. Такие же побуждения заставили заменить простую осаду греческого лагеря битвой на стенах и у кораблей. Далее, поражение ахейцев, хотя бы оно предо­пределено было Зевсом только ради Ахилла, служило кам­нем преткновения для патриотического чувства поэтов. В самом факте, конечно, ничего нельзя было изменить: поста­рались, по крайней мере, ослабить впечатление поражения тем, что приписали ахейцам множество героических подви­гов. Этому стремлению обязаны своим возникновением VIII и XI книги нашей „Илиады"; и так как обе они вошли в со­став эпоса, то ахейцы теперь подвергаются поражению два­жды, вместо одного раза, как было первоначально. Вступле­ние Патрокла в битву также казалось недостаточно мотиви­рованным в первоначальной поэме. Поэтому дело предста­вили так, будто Агамемнон пытается умилостивить разгне­ванного героя обещанием возвратить ему Брисеиду и пред­ложением богатых подарков; Ахилл, связанный торжествен­ной клятвой, не может сам оказать содействия, но, по край­ней мере, посылает на помощь ахейцам Патрокла. В нашей „Илиаде" эта связь уничтожена вставкой битвы на стенах и на кораблях, к которой непосредственно примыкает вступ­ление в битву Патрокла. Поэтому посольство, отправленное Агамемноном к Ахиллу, должно было предшествовать этим битвам и, следовательно, осталось без результата. Истинный мотив посылки Ахиллом Патрокла, конечно, мифологиче­ский, как мифологически обосновано и предание, по кото­рому Патрокл носит оружие Ахилла вместо своего. Переход этого оружия в руки Гектора дает поэту случай придумать рассказ о том, как Гефест взамен погибшего вооружения вы­ковал для Ахилла новое. И здесь опять лежит в основании мифологический мотив. По народному преданию, Ахилл, как и другие солнечные герои, например, Зигфрид, мог быть ранен только в одно место; наша „Илиада" с тонким тактом опускает эту черту и заменяет кожу, которую Фетида сдела­ла непроницаемой в огненной бане, непроницаемым золо­тым вооружением, которое по просьбе Фетиды выковал бог огня.

С внесением этого эпизода стало невозможным вступ­ление Ахилла в битву тотчас после смерти Патрокла, и оста­лось время для формального примирения с Агамемноном, как оно изображено в XIX книге — одном из наиболее сла­бых и бесцветных отрывков всего эпоса. Возвращение Ахилла на поле брани украшено участием богов в битве; по­следнее в своей теперешней форме также представляет от­рывок новейшего происхождения, обработанный, впрочем, по древним мифологическим мотивам. Место смерти Гекто­ра, которое первоначально, как мы видели, находилось око­ло кораблей, теперь переносится к Скейским воротам, где гордость Трои погибает на глазах отца и матери. Сделать и жену свидетельницей сражения не решился даже этот го­няющийся за эффектами поэт; она приходит, когда уже все кончено. Наконец, к концу всей поэмы, в сравнительно позднее время, были прибавлены рассказы о торжественном погребении Патрокла и о возвращении трупа Гектора, между тем как по первоначальной редакции убитые герои делались добычей собак и птиц.

Однако, наряду с этими органическими прибавлениями, в нашу „Илиаду" вошли и такие отрывки, которые первона­чально не имели ничего общего с песнью о гневе Ахилла. Сюда относятся прежде всего две отдельные песни: песнь о Долоне (X книга) и песнь о смерти Патрокла (XVI книга). О „Долонии" еще александрийские ученые знали, что первона­чально она составляла самостоятельную поэму. Хотя она и предполагает такое положение дел, какое образовалось по­сле поражения ахейцев, однако на своем теперешнем месте, после неудачного посольства к Ахиллу, она совсем некстати, а в каком-нибудь другом месте дошедшего до нас эпоса — и того менее. Напротив, она была бы очень уместна в перво­начальной „Илиаде", где, как мы видели, „Патроклии" предшествовало продолжительное заключение ахейцев в их лагере. Но „Долония" не так стара; напротив, все согласны, что это одна из новейших частей „Илиады", может быть, но­вейшая из всех, если не считать коротких эпизодов. Точно так же и „Патроклия" в ее теперешней форме чужда нашей „Илиаде"; в самом деле, во вступлении к ней повторяется рассказ о споре между Ахиллом и Агамемноном, т.е. в слу­шателе не предполагается знакомства именно с тем событи­ем, вокруг которого сосредоточена вся „Илиада" Смерть Патрокла, несомненно, должна была быть описана и в пер­воначальной „Илиаде"; но и в этом случае безыскусствен­ный рассказ вытеснен был более ярким. Позднейшую при­бавку к нашей „Патроклии" составляет рассказ о борьбе из-за трупа героя в XVII книге.

Если эти отрывки имеют связь с нашей, или хотя бы с похожей на дошедшую до нас „Илиадой", то, напротив, со­держание книг II—VII находится в полном противоречии с планом песни о гневе Ахилла. Решение Зевса — ради Ахил­ла доставить победу троянцам — совершенно забыто; не­смотря на то, что Ахилл держится в стороне, ахейцы сража­ются с блестящим успехом, и героем этого дня является Диомед. С другой стороны, кроме некоторых новейших от­рывков или вставленных мест, нигде нет указания на расска­занные здесь события, хотя поводов к этому можно было найти немало. А между тем эти книги — не продукт позд­нейшего творчества, а принадлежат к наиболее ценным в художественном отношении частям эпоса. Таким образом, необходимо прийти к заключению, что мы имеем здесь дело с песнями, которые были сочинены без всякого отношения к песне о гневе Ахилла и вставлены в нее впоследствии, когда уже остальная „Илиада" приняла в общем свой теперешний вид.

Ядром этой вставки служит замкнутый цикл (II— VI книги), отрывок эпической поэмы, изображавшей паде­ние Илиона. Агамемнон, безуспешно осаждавший город в течение десяти лет, теряет надежду на успех своего пред­приятия и призывает войско к возвращению. Одиссей убеж­дает ахейцев остаться, и составляется план решительного нападения на Трою. Когда войска сходятся, троянцы предла­гают посредством поединка между Менелаем и Парисом решить, кому должна принадлежать Елена. Их предложение принимается, и Менелай побеждает. Теперь боги обсуждают участь города; Зевс хотел бы его спасти, но Гера и Афина настаивают на гибели Трои. Наконец, Зевс уступает, и тро­янцы, по наущению Афины, нарушают договор; они измен­нически ранят Менелая и не выдают Елену. Начинается сра­жение, в котором на ахейской стороне передовым бойцом выступает Диомед. Троянцы в большой опасности; тщетно знатные женщины города обращают свои молитвы к Афине. Гектор, пришедший в город, чтобы устроить это молебствие как последнее средство спасения, прощается со своей женой Андромахой. Этим кончается дошедший до нас отрывок.