Петербургские арабески

Умерла княгиня Софья Алексеевна в 1858 году; ей был 49 лет. Похоронили ее на родине, в Славгороде Харьковской губернии. Князь пережил ее на пять лет.

Молодые князья Голицыны распродали остатки художественных ценностей, собранных матерью. Один из них, желая поскорее все спустить и не зная цены вещам, продал купцу из Апраксина рынка за 25 рублей дорогой tête-à-tête севрского фарфора, подаренный некогда Людовиком XVI великому князю Павлу Петровичу и его супруге Марии Федоровне при посещении ими Парижа. Потом сервиз этот был перепродан французской императрице Евгении, которая заплатила за него 100 000 франков.

А в бывшем княжеском особняке, в его роскошных залах и благоухающем саду поселилось Русское купеческое общество, и началась новая жизнь.

При зареве нечаянного пожара

Наверное, лучше всего богатым и знатным жилось в XVIII веке и в первой половине XIX века. Особняки-палаццо, красивая мебель, домашний театр, много книг в переплетах с золотым тиснением, много праздников – балы, застолья, карточные сражения. И при всем этом – никаких террористов, никакой необходимости в личной охране. Но затем жизнь усложнилась, подорожала, крепостных не стало, а за многие праздники приходилось расплачиваться и своими палаццо, содержание которых стоило больших денег.

Княгиня Софья Алексеевна Голицына завещала свой заложенный и перезаложенный за долги дом младшему сыну. Молодой князь жил уже в пореформенное время, и со старыми долгами ему приходилось разбираться при новых обстоятельствах.

Прежде всего князь Виктор Васильевич побеспокоился о том, чтобы столичный особняк приносил ему не расходы, а, наоборот, доходы. Соответствующие этим желаниям инициативы совпали со временем учреждения в Петербурге «Клуба Русского общества для взаимного вспоможения прикащикам от купечества» (или, в неофициальном просторечии, Купеческого собрания). Мысль учреждения такого собрания принадлежала молодому образованному купцу Лбову. Он обратил внимание на то, что столичное купечество, обширные средние круги его ведут затворническую жизнь, «находятся во власти сословных предрассудков и предубеждений, нередко бывших причиною горьких последствий в семейной жизни». Неопытных юных наследников купеческих состояний часто прельщали дамы полусвета, и нажитое трудами и экономией быстро исчезало в загулах. С другой стороны, скромные купеческие барышни не имели возможности за стенами родительских домов показать свои достоинства и устроить свое счастливое будущее. В предполагаемом новом русском купеческом клубе должно было произойти «сближение купеческого сословия с прочими классами русского населения».

Первостепенные петербургские купцы Алферовский, Громов, Яковлев и другие признали задуманное предприятие полезным и поддержали его. Дело оставалось только за тем, чтобы найти подходящее помещение для клуба. Здесь-то и сблизились интересы князя Виктора Васильевича с интересами Купеческого собрания.

В 1860 году князь Голицын сдал свой увенчанный родовыми гербами дом Русскому купеческому обществу в аренду сроком на десять лет с ежегодной платой 18 тыс. рублей. Собрание было открыто в воскресенье 7 февраля большим обедом. За богато накрытыми столами сидели около 250 человек. В числе почетных гостей был и министр финансов A.M. Княжевич. В то время как купцы произносили тосты и хорошо закусывали, допущенный к торжеству представитель столичной прессы обошел помещения нового клуба. Вот как он описал свои впечатления: «Осталось все убранство комнат в том виде, как было прежде; комнаты эти известны всем, кто бывал на домашних спектаклях любителей в этом доме. Спектакльная зала превращена в танцевальную; она недовольно обширна, но пока достаточна для семейных вечеров; для балов же, говорят, прибавят соседние комнаты, которые будут соединены с нынешним в одну огромную залу. Рядом с главной залой – Зимний сад, великолепный, роскошный, вполне барский, с редкими тропическими растениями и с фонтанами: здесь приятный отдых после танцев. Прочие комнаты с роскошными драпировками и дорогими картинами очень красивы. Особенно щегольски отделаны и убраны комнаты – Пунцовая, Синяя и Дубовая (стены из резного дуба). Столовая очень красива, стены в ней зеркальные. Не менее изящен и самый вход…»

А через два дня, в ближайшую среду, в особняке на Владимирском возобновились балы, но уже клубные, платные. Цена для входных билетов была установлена в 10 рублей на одного и по 20 рублей – за семейный билет. Несмотря на такую достаточно высокую цену, в залах, изящно отделанных еще при княгине известным архитектором Бернаром Симоном, быстро собралось более трех тысяч человек. Бал в полном смысле удался. Как и последовавшие за ним остальные. А затем, в Великий пост, здесь начались постоянные музыкальные вечера. Так в аристократической обстановке происходило смягчение нравов торгового сословия столицы, облагораживание его облика.

Между тем князю Голицыну все же не удалось вовремя расплатиться с кредиторами, и 1864 году дом его был продан. При последующих хозяевах дома, а менялись они часто (В.Х. Спиридонов, A.A. Трищатый, графиня А.И. Гальф и др.), бывший княжеский особняк продолжал оставаться доходным домом. По истечении срока аренды купеческому клубу, очевидно, не удалось договориться о новых условиях арендного соглашения, и в ноябре 1870 года в бывшем доме князя Голицына открылось необычное для Петербурга увеселительное заведение – Орфеум. Корреспондент «Иллюстрированной газеты» писал: «Орфеум замечателен тем, что вздумал соединить канканирование с концертами и, в этом отношении, вышло действительно нечто небывалое… помещение великолепное, буфет недорогой и недурен, но говорить, что петербургский Орфеум не уступает берлинскому, где только танцуют, а не дают никаких концертов, значит… не видеть берлинского, где одна зеркальная зала стоит всего петербургского заведения…»

Модная заграничная штучка – Орфеум – не прижилась в Петербурге. В залах, им снимаемых, собиралось едва с сотню посетителей. После того как он был закрыт, Купеческий клуб вернулся на прежнее обжитое место (чтобы остаться здесь уже до революции). «Канканирование» купцами было упразднено. Теперь в Спектакльной зале бывшего голицынского дома давали комедию «Семейные пороги», драму «На скамье подсудимых»… Также можно было посетить «Музыкально-драматический вечер курсов музыки и пения Райгофа».

Сообщала об этом популярная в столице «Петербургская газета». Настолько популярная, что поставивший ее на ноги отставной майор С.Н. Худеков разбогател и в начале 1890-х годов купил бывший палаццо княгини Голицыной. Купил для того, чтобы снимать с него доходы, а во дворе дома поставить типографию для своих изданий. Для своего же семейства он приобрел другой особняк, поблизости, на Стремянной улице, и отделал его на барский манер. Все это получилось не сразу. В начале же своей издательской карьеры Сергей Николаевич вынужден был как-то заложить подушки свои и жены, чтобы купить бумагу для очередного номера.

Отставной майор Худеков был не только издателем влиятельной столичной газеты, но и своим человеком в театральных кругах. Дружил с М.И. Петипа. Писал либретто балетов, публиковал статьи о балете, рецензии. А затем, уже в начале XX века, написал и издал в своей типографии «Историю танцев всех времен и народов» – четыре больших, богато иллюстрированных тома. Четвертая часть, посвященная русскому балету, была напечатана уже в 1918 году, но ее не успели вывезти из типографии, и она погибла от случившегося здесь пожара. Удалось спасти лишь несколько экземпляров.

С.Н. Худеков был последним «физическим лицом», владевшим домом, некогда построенным С.А. Голицыной. В 1918 году дом был муниципализирован.

После царского нагоняя

В одном из дворов Академии русского балета, на улице Зодчего Росси, стоит здание, в плане напоминающее трапецию и примкнувшее к ограде участка. На первом этаже оно окружено кладовыми. Второй, верхний его этаж украшен в стиле, напоминающем флорентийские постройки эпохи Возрождения, и этим дом выделяется среди соседних, гладко оштукатуренных дворовых флигелей. Что было в этом здании, над которым ныне возвышается труба котельной?