Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада

Успех десантной операции объясняется быстротой ее, поразившей английских наблюдателей. Все же подоспевшие к концу ее неаполитанские суда, не имевшие возможности из-за отлива войти в самый порт, открыли огонь по молу, по которому проходили в город гарибальдийцы.

В половине пятого пополудни 11 мая 1860 г. «Тысяча» была вся в городе и в безопасности, за исключением одного раненого и кроме тех генуэзских карабинеров, которых Гарибальди оставил в порту для предотвращения высадки неаполитанцев со своих судов.

Беспримерная сицилийская кампания «Тысячи» началась.

Нельзя считать, что предприятие Гарибальди было легким делом.

Надо помнить, что «Тысяче» противостояли в Сицилии 24 тыс. дисциплинированных солдат регулярной армии, вооруженных всеми видами современного оружия, которого не было у Гарибальди, поддержанных сильным военным флотом и, наконец, имевших в своем составе два «образцовых» немецких батальона под «образцовым» немецким командованием.

Трудность положения Гарибальди могла быть преодолена революционным настроением народной массы в соединении с высокими боевыми качествами «Тысячи» и широкой народной поддержкой партизанского движения. Помогало и нежелание многих солдат очень усердствовать в борьбе против Гарибальди.

Розолино Пило, Пьедискальци, а затем и Ламаза по поручению Гарибальди позаботились о мобилизации всех крестьянских дружин («скуадр») в западной части Сицилии между Марсалой, Палермо и Корлеоне. 12 мая по дороге от Марсалы к «Тысяче» присоединилась первая дружина на конях с собственными ружьями под предводительством двух популярных местных землевладельцев.

В городе Марсале гарибальдийцы прежде всего захватили телеграф и обнаружили там телеграмму, отправленную в Трапани для передачи в Палермо, извещавшую о появлении двух пароходов с вооруженными людьми. Тотчас же гарибальдийцы передали в Трапани: «Я ошибся, это наши собственные суда», на что Трапани ответил успокоенно и радостно: «Идиот!»

Население Марсалы приняло гарибальдийцев по-разному. Народ без опасения выражал радость, «богачи», по словам Гарибальди, «гримасничали». Гарибальди считал это вполне естественным: «Магнаты, т. е. привилегированные, раньше чем примкнуть к какомулибо предприятию, желают выяснить, откуда дует ветер удачи и на чьей стороне больше батальонов; победитель может быть уверен в их преданности… Напротив, бедный народ встречал нас радостно, с выражением сочувствия» [53].

Из Марсалы Гарибальди обратился к сицилийцам:

«Я пришел к вам во главе отряда храбрецов, откликнувшихся на героический призыв Сицилии… К оружию! Кто не возьмется за оружие, тот трус или предатель родины!» [54]

В Марсале городским советом Гарибальди был провозглашен диктатором, а король Франциск II — низложенным. 14 мая в Салеми Гарибальди издал декрет о том, что ввиду необходимости сосредоточить на время войны гражданскую и военную власть в одних руках он принимает предложенную ему диктаторскую власть «именем короля Виктора-Эммануила».

12 мая «Тысяча» выступила из Марсалы в Салеми в направлении Палермо. В приказе о выступлении было повторено: «При встрече с неприятелем, как можно меньше стрелять и как можно быстрее атаковать врага штыками». По прибытии 13 мая в Салеми Гарибальди снова подтвердил необходимость соблюдать это основное правило, добавив: «В случае ночной тревоги — не стрелять, а ударить штыками по неприятелю, каковы бы ни были его силы» [55].

Утром 13 мая, когда гарибальдийцы подходили горной дорогой к Салеми, где они были встречены колокольным звоном, генерал Ланди вступил в Калатафими, выйдя из Палермо еще 6 мая. При нем был батальон пехоты с кавалерией и артиллерией, а в Калатафими присоединились к его отряду два батальона, подошедшие из Трапани. Батальон неаполитанской армии состоял из семи рот по 160 человек. Таким образом, у Ланди было более 3 тыс. пехотинцев, вооруженных штуцерами, и около 500 кавалеристов и артиллеристов против тысячи плохо вооруженных гарибальдийцев и тысячи молодых партизан из присоединившихся к Гарибальди скуадр.

Гарибальди мог принять одно из трех решений: 1) ждать неприятеля на высотах Салеми, сохраняя за собой выгоду возвышенной позиции, господствующей над долиной, отделяющей Салеми от неприступной высоты Пианто деи Романи, на которую Ланди выслал для наблюдения свой авангард, 2) уйти от встречи с отрядом Ланди горными тропинками на восток, к центру партизанского движения Пиана деи Гречи, 3) итти навстречу врагу, вынудив его к решительному сражению, от исхода которого зависело, потерпит ли крах на этом этапе «удивительное предприятие», или гром одержанной победы породит уныние в рядах 24-тысячной неаполитанской армии в Сицилии и взрыв энтузиазма в населении всего острова и, что особенно важно, в Палермо. Гарибальди 14 мая вторую половину дня посвятил осмотру местности между Салеми и Калатафими, вечер — на изучение подробной карты, найденной в Салеми, после чего он принял третье решение.

Авангард, высланный генералом Ланди на неприступную, поднимавшуюся крутыми уступами — семью террасами — высоту Пианто деи Романи, состоял из батальона лучшего стрелкового полка неаполитанской армии под командой смелого и предприимчивого офицера Сфорца. Увидев гарибальдийцев, спускавшихся с высоты Салеми к подножью Пианто, Сфорца решил, что он со своими превосходными стрелками, кавалерийским отрядом и батареей разнесет собственными силами «разношерстную банду» пресловутого «атамана», одетую частью в штатские городские костюмы, частью в крестьянскую одежду, частью же в «каторжные красные куртки».

При появлении на вершине Пианто неаполитанцев «Тысяча» остановилась на спуске в долину. Противники рассматривали некоторое время друг друга. Сфорца проникался пренебрежением к пестрой «толпе», принявшей какое-то малопонятное ему подобие военного порядка, с цепью генуэзских стрелков впереди. Гарибальдийцы искренне любовались стройной колонной неаполитанцев в игравших на солнце яркими красками мундирах на фоне живописных гор, позади которых видно было далекое голубое море.

Когда трубачи Сфорцы подали сигнал к наступлению, Гарибальди приказал горнисту сыграть свою любимую альпийскую зорю.

Неаполитанцы быстро сбежали вниз к каменистому руслу небольшой речушки и, открыв огонь, начали подниматься в верх по отлогому подъему. Цепь карабинеров встретила их на близком расстоянии неожиданно метким залпом. И тотчас же гарибальдийцы бросились лавиной вниз, выбирая наиболее крутые спуски для ускорения своего движения. Неаполитанцы подались назад. Гарибальдийцы пересекли речку, имея перед собой теперь уже компактную колонну Сфорцы. Как только начался бой за нижнюю террасу Пианто, этот офицер предусмотрительно послал гонца в Калатафими за подкреплением. Штурм неприступной позиции, считавшейся со времен арабского владычества ключом к господству в западной части острова, начался.

Защитников этой позиции было пять против трех атакующих, считая, что не 800 (как полагал Б. Кинг), а вся тысяча гарибальдийцев принимала участие в этом деле, с 200 дружинников. Ланди немедленно выслал подкрепление: 14 из его 20 рот, т. е. не менее 2 тыс. солдат, защищали Пианто. С шестью ротами Ланди остался в Калатафими, опасаясь нападения «скуадр» с тыла и беспокоясь за свои коммуникации в Палермо.

Гарибальдийцы — кроме генуэзских стрелков — располагали не более как десятью патронами, но они не сделали и по 10 выстрелов: они дрались штыками. Две неаполитанские пушки с восточного края Пианто действовали энергично. Допотопная артиллерия Орсини оставлена была позади баррикады, которой Гарибальди запер дорогу неаполитанской кавалерии. Когда последняя отступила перед этим препятствием, Орсини подвинул свои антикварные орудия вперед и ухитрился произвести ими впечатление на защитников Пианто в критический момент штурма.

Атакующие наступали где в одиночку, где группами, используя каждое прикрытие, применяясь к условиям местности — к системе террас, возделанных крестьянами и окаймленных либо естественными скалами, либо искусственными оградами из крупных камней. Каждый уступ, высотой от 2 до 3 футов, служил убежищем для гарибальдийцев, прижимавшихся к его переднему краю. Затем они штурмом брали следующую террасу. Случалось, что неаполитанцы сбивали их с верхней «ступени» на нижнюю; они утверждали будто овладели даже знаменем «Тысячи».