Древнерусское общество и церковь

Безусловно, такое положение не устраивало киевскую знать. Одной из проблем христианизации было отсутствие необходимого количества священнослужителей. Первыми церковниками на русской земле были греки. Так, Владимир для крещения Киева привел священников из завоеванного им Корсуня. В дальнейшем епископы и другие церковные иерархи присылались из Византии. Итак, священнослужителей было недостаточно. К тому же выяснилось, что священникам, не знающим языка страны, христианизацию которойони должны были проводить, эта миссия трудна. И уже при Ярославе стали «умножища прозвутери». Основным поставщиком миссионеров стали монастыри. Зарождение монастырского движения приурочено ко времени Владимира (при нем «монастыреве на горах сташа»), но при Ярославе «черноризьци почаша множитися, монастыри починаху быти». Крупнейшим и авторитетнейшим был Киево-Печерский монастырь, основанный в середине XI в. «на горах» Киевских. Именно из него вышло большинство «христовых» подвижников — рядовых миссионеров, распространителей слова божьего; и высших церковных чинов, занимавших епископские кафедры во многих древнерусских городах. Но «ославянивание» духовенства — черта русской жизни уже второй половины XI и последующих веков. В X и начале XI вв. в города Руси отправлялись греческие миссионеры, как правило, в сопровождении княжеских дружинников.

В ближайшие годы после начала крещения «Русской земли» предпринимаются попытки расширить влияние христианства. Часто полыхание пожаров и звон мечей сопровождали христианизацию местного населения: рядом с «попином» шли сквозь лесные дебри, плыли по рекам княжеские дружинники, а то и сами князья. Более столетия длится вооруженная конфронтация церкви и язычников, не желающих расстаться со своими идолами, своим укладом жизни, своей независимостью. Не только оружием насаждалось христианство. «Слово божье» также должно было способствовать этому. О сопротивляющихся язычниках писал митрополит Иоанн еще в XI в.: «подобает всяким образом направлять, и отвечать на их злобу наказанием (церковным, конечно, — А.Д.) и ученьем возвращати на правоверное учение», и только в крайнем случае прибегать к угрозам.

Логично предположить, что из «Русской земли» христианство стало внедряться в землях, которые или соседствовали с ней, как западные (Владимир, Туров), или находились в сфере киевского влияния (Новгород, Полоцк, Смоленск), где сидели посадники или князья, собирающие дань. О введении христианства в некоторых из них ничего не известно по летописям, кроме того, что Владимир, крестив сыновей, отправляет их в некоторые из указанных городов. Молчание летописей понятно, ибо летопись, как правило, выступает в качестве официального, церковного в первую очередь органа. Поэтому на ее страницах не нашлось места для описания невыгодных ей подробностей крещения. Другое дело — предания или жития. Первые бытовали в народной среде, вторые — распространялись святыми отцами и тем больше, чем больше подвигов они совершали на ниве насаждения новой веры. Нигилистическое отношение к ним вряд ли оправданно. Существование независимых друг от друга в различных регионах Руси такого рода источников доказывает реальность их общей основы — методов крещения населения русские земель.

Существует известие, что земли Волыни ходил крестить сам Владимир. Считается, что там был довольно рано основан епископат и возник монастырь в окрестностях Владимира. С введением христианства в Туровской земле и с методами его распространения связана местная легенда, рассказывающая, что по реке приплыли каменные кресты, а когда они остановились напротив городских стен, вода в реке покрылась кровью. На эти земли (до Буга и Стыри) претендовала и Пражская епископия, что известно из грамоты императора Оттона II и папы Венедикта VI. Однако, очевидно, желания католической церкви в данном случае расходились с возможностями. Во всяком случае, приоритет принадлежал русской церкви. Тайной остаются обстоятельства крещения Смоленска и Полоцка. По некоторым данным известно, что принятие новой веры в Смоленске произошло в 1013 г., т. е. через четверть века после киевского. Это наводит на размышления, что и здесь насаждение христианства столкнулось с противодействием. В Полоцк, возможно, новая вера проникла из Новгорода. На основе упоминания о местных епископиях только в начале XII в. с достаточной уверенностью можно сказать, что и в этих землях процесс христианизации растянулся на весь XI в.

Более обширные и яркие сведения имеются о крещении новгородцев. В местной новгородской летописи подробно рассказывается о том, как пришедший из Киева в 989 г. епископ Иоаким Корсунянин (в летописи он титулован как архиепископ) первым делом «требища разруши, и Перуна посече», а затем, избивая его «жезлеем», поволокли к Волхову и бросили его в реку. При этом «заповеда никому же нигде не прияти». По этой версии новгородцы послушались этого приказания. Один из них, выйдя рано на реку и увидев приставшего к берегу кумира, оттолкнул его от берега и со злорадством изрек: «ты… Перушице, досыти еси пил и ял, а ныне поплови прочь». Таким образом, по летописной традиции умалчивается о каких-либо волнениях при крещении древнерусского населения. В других же текстах сохранились лишь глухие отголоски сопротивления жителей Новгорода, даже вооруженного. Описывается сопротивление, например, Перуна, кричавшего: «Ох, ох мне, достахся немилостивым сим рукам». А проплывая «сквозе великии мост», соединявший берега Волхова в пределах города, он закидывает свою палицу на мост. Действительно, в последующее время соперничающие новгородские группировки бились на этом мосту. Еще один факт, косвенно свидетельствующий о немирном крещении Новгорода, заключается в том, что церковь первый новгородский епископ ставит не на месте языческого капища, как принято, а на территории Кремля, где было безопасней. О настоящем побоище при христианизации Новгорода написано в Иоакимовской летописи. До последнего времени ее повествование считалось не заслуживающим доверия. Но раскопки, проведенные известным советским археологом В. Л. Яниным, доказывают возможность описанных событий. Согласно этому рассказу в Новгород вместе с епископом был направлен дядя Владимира — Добрыня (ранее он осуществлял здесь языческую реформу). Горожане, узнав об этом, на вече решают не дать войти в город дружинникам и священникам и разрушить свои святыни. Центром сопротивления стала Софийская сторона, куда не мог перейти Добрыня из-за того, что новгородцы предусмотрительно «разметавше мост великий» через Волхов. Поэтому «удар» миссионеров в первые два дня принимали на себя жители Торговой стороны. Однако несмотря на то, что священники «ходихом по торжищам и улицам, учахом люди, елико можахом», крещеными стали только «неколико сот». Только в результате военной хитрости тысяцкого Путяты удалось 500 мужам «носчию» высадиться на территории Людиного конца Софийской стороны. И тогда «бысть между ими сеча зла». «Софьяны» разорили и разграбили дом Добрыни, убили его родственников. Разрушили они и церковь Преображения существовавшей до крещения общины христиан-новгородцев. По распоряжению переправившегося на рассвете Добрыни у берега Софийской стороны были подожжены дома. Необходимость тушить пожар прервала битву. Пожар, по свидетельствам археологов, уничтожил все сооружения на большой площади (только в пределах раскопа площадь превышала 9000 м²). По завершении крещения церковь наряду с другими постройками была восстановлена, что также подтверждается археологическими раскопками. На пожар указывают брошенные и не использованные после 989 г. клады, спрятанные под полом сгоревших домов. Возможно, что владельцы этих сокровищ погибли. С того времени появилась в народе пословица: Новгород «Путята крести мечом, а Добрыня огнем».

Несмотря на такое ожесточенное сопротивление, христианская церковь здесь смогла стать на твердую почву. Новгородский епископ Иоаким развернул широкую деятельность. Сразу после крещения был построен тринадцатиглавый деревянный собор св. Софии, а вскоре и каменная церковь. В 1030 г. был произведен набор в священнослужители «от старост» и «от поповых детей».