Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века

За большую помощь в работе над этой книгой авторы выражают искреннюю благодарность кандидату исторических наук Н. И. Воскобойник.

Новый год

В последний день уходящего года телефон загородного ресторана «Стрельна» звонил едва ли не каждую минуту. С обреченностью галерного каторжника, уже вовсе не помышляющего о свободе, распорядитель снимал трубку и усталым, охрипшим голосом произносил: «Алло!» Далее в диалогах с абонентом были возможны варианты.

Если на другом конце линии всего лишь беспокоились о заранее заказанном столике, распорядитель заверял, что все в полном порядке, и с облегчением вешал трубку. Когда же он слышал слезливую просьбу «как-нибудь устроить несколько мест», его ответ звучал с суровостью судейского приговора без права помилования:

– Ничего не можем сделать. Все места уже расписаны.

И такое происходило во всех московских ресторанах и клубах. По давней традиции «вся Москва» [2]предпочитала праздновать наступление Нового года, собираясь в общественных местах.

Конечно же, в московских ресторанах тщательно готовились к наплыву публики. В «Праге» накрывали столы на 500 персон, в «Метрополе» в трех залах, не считая кабинетов, ставили 280 столиков на 1 700 человек. В «Яре», как обычно, яблоку негде упасть: все 200 столиков с 1 500 кувертами и 22 кабинета публика заполняла до отказа. Но в рекордсмены все-таки выходил ресторан «Стрельна» – около двух тысяч(!) гостей принимали его залы, имевшие вид тропического сада. После установки дополнительных мест столы располагались так тесно, что официанты протискивались между ними с большим трудом. И все же рестораны не могли принять всех желающих.

Часов в девять вечера 31 декабря улицы Москвы буквально вымирали. Окончив последние хлопоты, москвичи спешили по домам, чтобы успеть к праздничному столу на проводы старого года. Но уже через два часа затихшие было улицы и площади снова наполнялись движением. Во все стороны неслись лихачи и простые извозчики, мчались, рыча моторами, автомобили. Доставив седоков по нужным адресам, они в одно мгновение срывались с места, чтобы лететь за новыми пассажирами.

Это движение только на первый взгляд казалось хаотичным. На самом деле все стремились в строго определенные места. Так, миновав Тверскую заставу, сани выстраивались в длинную вереницу и мчались по Петербургскому шоссе к ярким огням ресторанов «Яръ» и «Стрельна». Да и в пределах города было множество точек притяжения: «Эрмитаж», «Метрополь», «Альпийская роза», «Большая Московская гостиница», «Славянский базар» и множество других увеселительных мест, обещавших «грандиозную праздничную программу».

Неудачники, которым так и не удалось никуда попасть, лишь сетовали на свою горькую судьбу, когда на следующий день с завистью читали в газетах описание состоявшегося праздника:

«Самым шумным, самым помпезным образом встретила Москва Новый год, конечно, в ресторанах. Здесь таинственного новорожденного чуть-чуть не потопили в шампанском море. Едва не сделали его глухим на всю его короткую жизнь: так пронзительно гремели оркестры, так громко кричали „ура“ и так неистово чокались бокалами старые и молодые, богатые и бедные москвичи, захотевшие еще раз поверить в „грядущее“ новогоднее счастье.

Рестораторы, как бы испугавшись перспективы ответственности за «вовлечение в невыгодную» сделку, напрягли все свои силы, чтобы не ударить лицом в грязь, перещеголять друг друга и заманчивостью меню, и роскошью убранства зал».

В 1910 году «Метрополь» в честь состоявшегося в уходящем году знакомства москвичей с достижениями авиации назвал новогодний «ужин-gala» «Carnaval aviatique» («Авиационный карнавал»). В его главном зале, в центре под плафоном парил огромный «Цеппелин» (дирижабль), который нес флаг с надписью «С Новым 1911 годом», а по углам были подвешены громадные модели аэроплана «Блерио». Дополняли убранство гирлянды цветов и тропические растения. Все столы также были украшены живыми цветами.

А вот в «Яре» в новогоднюю ночь цветы играли роль главного украшения:

«Огромный белый зал превратился в боскет [3]. Стены сплошь увешаны гирляндами разноцветных роз. Под потолком – купол из роз. Целый вагон этих прелестных цветов привезли из Ниццы: до 100 000 бутонов. Воздух пропитан нежным, слегка одуряющим ароматом. Живописными пятнами выделяются купы зелени тропических растений.

На эстраде инсценирован апофеоз «Проводы старого и встреча Нового года на юге».

В «Наполеоновском» зале – проводы и встреча «на севере». Декорация изображает необъятную снежную равнину. Виновник торжества появляется силуэтом на фоне «северного сияния».

В 12 часов оркестры играют гимн. Все встают. Громовое «ура» оглашает оба зала. Масса военных в красивых формах. Дамы в белых платьях. Мужчины во фраках».

Московское «общество» было довольно консервативно в выборе ресторанов. Торгово-промышленные «тузы» предпочитали «Эрмитаж», «Славянский базар» или «Большую Московскую гостиницу». Военные (преподаватели Александровского училища, офицеры штаба МВО) и юристы во главе с председателем Окружного суда традиционно собирались в «Праге». Так называемая богатая спортивная Москва – владельцы лошадей и завсегдатаи скачек – встречали Новый год в «Метрополе». Артистическая публика облюбовала себе «Бар», что располагался в Неглинном проезде, напротив Малого театра.

В «Альпийской розе» свои особенности: «Громадная, залитая электричеством елка. Все столы красиво убраны живыми цветами. Гремят два оркестра музыки: 1-го Сумского гусарского полка под управлением г. Маркварта и салонный г. Пакай». Здесь преобладала публика чинная и степенная, много было представителей немецкой колонии. В ресторан Крынкина на Воробьевых горах автомобили, тройки доставляли богатые замоскворецкие семьи, чтобы те могли насладиться новогодним фейерверком и полюбоваться «роскошной панорамой расстилающегося внизу гиганта-города».

В фешенебельных ресторанах в качестве новогодних подарков дамам преподносили букетики цветов, заграничные духи в изящных коробочках, веера, конфетти, серпантин. Например, каждая гостья, встречавшая в «Праге» приход 1911 года, получила вместе с розами и гвоздиками изящные веера с отпечатанными видами ресторана, надушенные «парижской новостью» – эссенцией «Коти».

Среди москвичей находилось немало таких, кто, уже встретив Новый год в одном месте, затем мчался на лихих тройках «догуливать» в загородные рестораны. Там, чтобы сдержать наплыв публики, в два часа ночи приходилось просто запирать ворота. Правда, из года в год повторялась одна и та же картина: какой-нибудь особо настойчивый гость прямо в шубе (швейцары наотрез отказывались раздевать) прорывался в зал. Расположившись на виду у всех – например, прямо на ступенях лестницы, которая вела на сцену, – он требовал вина и закуски. Таких посетителей приходилось выводить с помощью полиции, дежурившей специально для подобных случаев.

О том, что творилось в праздничную ночь, свидетельствует очевидец – Федор Иванович Шаляпин:

«Вот, например, встреча Нового года в ресторане „Яръ“, среди африканского великолепия. Горы фруктов, все сорта балыка, семги, икры, все марки шампанского и все человекоподобные – во фраках. Некоторые уже пьяны, хотя двенадцати часов еще нет. Но после двенадцати пьяны все поголовно. Обнимаются и говорят друг другу с чисто русским добродушием: