Тавриз туманный

Не зная, что ответить, Мешади-Кязим-ага беспомощно озирался вокруг.

- Чтоб тебе похоронить вот эти усы, если я вру, но я ничего не понимаю! - наконец проговорил он.

Нина звонко рассмеялась. Старик покраснел до ушей и повернулся к ней:

-Да, да, Нина-баджи, лучше мне умереть, чем довериться когда-нибудь женщине.

Обстановка разрядилась. Нина, кажется, больше не сердилась на меня

- Ты говоришь серьезно? - озабоченно спросила она. - Есть какая-нибудь опасность?

- Ожидаются серьезные события. Царский консул и его верный слуга Гаджи-Самед-хан Шуджауддовле опять забывают, что население Тавриза нельзя равнять с населением других местностей Ирана. Раз и навсегда они должны зарубить себе на носу, что тавризцы остро реагируют на все политические события. Русская революция 1905 года и вооруженные восстания рабочих происходили на наших глазах. Под непосредственным влиянием этих событий не могла не измениться психология нашего народа. Кроме того, развитию революционных настроений у населения Тавриза способствуют еще и гнет колонизаторов, и грабеж местных феодалов. Наш народ прозрел, его революционное чутье обострилось. В революционном движении Ирана Тавриз всегда шел впереди.

Царское правительство и местные феодалы силой оружия не смогли победить революционные идеи. Теперь они хотят испробовать новое средство - религию, фанатизм и верность старым, косным традициям. Они усилили религиозную пропаганду. Царский консул и Гаджи-Самед-хан действуют заодно.

Мешади-Кязим-ага заметно успокоился, морщины на его лице разгладились. То, о чем я говорил, не угрожало его финансам. Он сказал смелым и внушительным тоном:

- Ну, это не страшно, пусть выдумывают, что им заблагорассудится. Мы, революционеры, тоже неплохо знаем свое дело.

- Радоваться особенно нечему, - я обратился к Нине: - Это новое предательство Гаджи-Самед-хана хуже репрессий. Это хуже, чем уничтожать революционеров, чем душить их в подвалах, в тюрьмах, хуже, чем бросать демократов живьем в ледяную воду или ссылать их на каторгу в Сибирь. Гаджи-Самед-хан задумал опасное дело.

СУРУРИ-ХАЛВАТ ГУСЕЙНГУЛУ-ХАН*

______________ * Сурури-халват - радость дворца.

В этот день Сардар Рашид вернулся домой раньше обычного. Еще не было восьми часов. С ним вместе пришел его любимец Гусейнгулу-хан Сурури-халват. Махру-ханум это показалось подозрительным, она решила непременно узнать, в чем дело. Пройдя в коридор, соединяющий ее спальню с комнатой Сардар-Рашида, она прислушалась.

Очевидно, Сурури-халват не хотел подходить к своему хозяину, потому что тот несколько раз повторил умоляющим голосом:

- Мой милый, подойди поближе, ну, подойди же.

Гусейнгулу-хан делал вид будто не слышит. Наконец, не выдержав, Сардар-Рашид поднялся и, поцеловав его в глаза, спросил:

- Ну, зачем ты обижаешься? Ведь у тебя нет повода для этого.

- Без причины на свете ничего не бывает. Вы меня обманываете, разве это не причина?

- Клянусь мощами святых мучеников я никогда тебя не обманываю.

- А если так, почему вы лишаете меня свободы? Мне уже двадцать два года. Мы с Махру-ханум не дети. Когда же, наконец, мы поженимся?

- Я дал тебе слово - Махру твоя. В ближайшие дни я добьюсь ее согласия. Напрасно ты меня мучаешь, лучше поскорее переоденься. Зачем терять дорогое время?

Гусейнгулу-хан Сурури-халват, взяв чемодан, прошел за ширму. Махру сидела за дверью ни жива ни мертва. Она впервые слышала об этом коварном плане. Ей раньше и в голову не приходило, что Сардар-Рашид обещал ее руку этому испорченному мальчишке, своему "любовнику". Дрожь пробежала по ее телу, она больше не могла оставаться здесь и, вернувшись в свою комнату, легла в постель.

Гусейнгулу-хан вышел из-за ширмы. Он был одет в европейское платье. Теперь это был уже не Гусейнгулу-хан, а "Махбуба-ханум". Рашидульмульк встал, пошел к нему навстречу, усадил рядом с собой и позвонил в колокольчик. Вошел нукер*. За несколько минут он накрыл стол скатертью, поставил коньяк и закуску. "Махбуба-ханум" рюмку за рюмкой предлагал Сардар-Рашиду, а тот их залпом осушал. Спустя немного времени он был уже порядком навеселе. Достав из-за ширмы инкрустированную бирюзой и перламутром кеманчу**, он подал ее "Махбубе-ханум".

______________ * Нукер - слуга. ** Кеманча - восточный музыкальный инструмент наподобие скрипки.

- На, любимый мой мальчик! Клянусь твоими бровями, священными для меня не менее, чем своды Каабы*, пока ты со мной, я не женюсь! Не променяю тебя ни на какую красавицу!

______________ * Кааба - храм магометан в Саудовской Аравии.

- Мне не нужны твои клятвы. Соловья баснями не кормят. Лучше дай расписку.

- Все сделаю, все, что захочешь, только играй и пой, услаждай мой слух, мой милый!

- Нет, сначала дай расписку. Потом я исполню все, что захочешь.

Сардар-Рашид подошел к письменному столу, написал что-то на листке бумаги и бросил на стол.

Гусейнгулу-хан запел, не уступая самой изысканной кокетке.

Виночерпий, наливай нам доброе вино.

Лей, покуда я в кувшине не увижу дно.

Слышу: жарится барашек, чаша все вкусней.

Чтоб развеять в сердце скуку нам вино дано.

Виночерпий, умоляю, кубки наполняй.

Дни проходят, жизнь уводят, счастье догоняй.

Камни зла разбили чашу у меня в руках,

Я не так, как надо, прожил свой веселый май.

В двенадцать часов ночи Сардар-Рашид вызвал нукера и, указывая на снова переодевшегося в свое платье юношу, приказал:

- Запряги фаэтон и отвези господина Гусейнгулу-хана к нему домой.

После этого он приказал позвать к себе Махру-ханум. По вечерам она обычно приводила в порядок переписку и прочие бумаги Сардар-Рашида. Не успел слуга выйти, как появился другой нукер и доложил, что пришли Кязим-Даватгяр-оглы и Саллах-Сулейман.

Сардар-Рашид принял их с большими почестями Прочитав поданное ему Кязим-Даватгяр-оглы письмо и узнав, что их прислал Мирза-Давер-хан, он сказал:

- Надо убрать Абульгасан-бека и его брата Асада Тутунчи-оглы. Согласны? За каждого по пятьсот туманов. Четыреста получите сразу, а остальные шестьсот после того, как убийство будет совершено.

Кязим кивнул:

- Именно так мы договорились с Мирза-Давер-ханом. Но господин не должен торопить нас. Дело это не простое, его надо как следует подготовить, чтобы никто не мог заподозрить ни нас, ни нашего высокого покровителя.

- Особенно не церемоньтесь, мой друг, - перебил его Сардар-Рашид. - Это не слишком заметные фигуры. Да кроме того, вы выполняете волю правительства. За это убийство вас никто не станет ни арестовывать, ни наказывать. Убиты, ну и все, туда им и дорога!

- Да не уберет господь вашей тени с наших голов! Наш высокий господин хорошо знает, что услуга наша вызвана не алчностью. Мы счастливы тем, что оберегаем вашу честь и величие ваше. Мы готовы стереть с лица земли всякого, кто стоит на вашем пути, - подобострастно кланяясь, ответил Кязим-Даватгяр-оглы.

- Ваша смелость мне известна. В том, что вы выполните мое поручение, я больше чем уверен. Когда бы вы ни попросили, я назначу вас на любую должность. Я и Гаджи-Самед-хану Шуджауддовле говорил, что вы люди нужные. Он поручил мне позаботиться о вас.

Когда сделка была заключена, Сардар-Рашид вызвал казначея и приказал ему принести четыреста туманов. В первом часу ночи Саллах-Сулейман и Кязим-Даватгяр-оглы, получив аванс, покинули его дом.

Минут через пять служанка постучала в дверь Махру-ханум.

- Его превосходительство просят вас к себе.

Через несколько минут Махру вошла в малый зал, ярко освещенный огромной люстрой. Черный шелковый платок, спускавшийся с ее плеч мягкими складками, спорил цветом с пышными волосами, волной рассыпавшимися вокруг очаровательного лица. Огромные сверкающие глаза перебегали с предмета на предмет. Она еще не успокоилась после того, что недавно услышала, и волнение придавало ей особую прелесть.