Колодец времени - книга исторических поэм (СИ)

Есть камнемёты? Из луков стрелки их чего-нибудь стоят?

Сколько рядов стен и сможем ли взять без осады с налёта?'

Чинно кивнул Бату-хан и доклада слова зазвучали:

'Нету там каменных стен, камнемётов, ракет и в помине.

Стены из брёвен с землёй без простенков, чтоб ров защищали...

Нет стреломётов, а лучники самые слабые в мире.

Ров лишь один и одна же стена, башни - редкость большая.

Вал в высоту роста три, редко больше и шире...

Крепости редкость внутри, может церкви ещё помешают,

Церкви из камня в Рязани, Владимире есть... Их четыре'.

'Что же за дикий народ, чем они защищаются в битвах? -

Даже жевать перестав, стал Гуюк не на шутку смеяться, -

Как же они удержали страну? На деньгах и молитвах?

Бедный, отсталый улус ожидает любимого братца!'

'Знаю, Гуюк, что улуc твой с Китаем и Персией шире,

Больше людей, городов, и богаче наука с торговлей.

Только ещё удержи это века на три, на четыре,

Чтобы понять кто велик и кому кто приходится ровней! -

Пусть сам Гуюк только метил ещё на на Великое ханство.

Мудро ответил Бату и, немного помедлив, добавил, -

Я прекращу там отсталый развал и разброд самозванства,

Сделаю так, чтобы край часть богатства улуса составил!'.

Не прекращая смеяться, Гуюк снова взял горсть орехов.

Дальше продолжил юртчи, переждав препирательства ханов:

'Мало у них и коней и оружия, мало доспехов,

Всё что куют, продают хоть кому, хоть врагу неустанно.

Но и такого царькам русских кланов в избытке хватает.

Враг их народ их, что ими насильно захвачен когда-то.

Он жил всегда по лесам, и сейчас по лесам обитает,

И земляных городков им не взять и, похоже, не надо'.

'Будут ли все их народы сражаться как будто в джихаде, -

Глухо спросил их Кадан, брат Гуюка, - как ныне булгары?

С ними Барадж там устал - часто люди его погибают в засаде,

В помощь наместник наш Кутла-Буга, шлёт отряды для кары!'

'Этого вовсе не будет, - ответ прозвучал убеждённый, -

Там нет единого бога, священников всеми любимых.

Всё христианство у них для царей и для их приближённых.

Крестят насильно народы, сжигают богов всеми чтимых.

Сами цари и дружины их прежних богов почитают,

Делают из бессловесных рабов там священников кротких,

Верят в приметы и правил Христа сами не соблюдают,

В пост пьют вино и блудят, у монахов по кельям молодки.

Так и живёт Русь отдельно от прочих народов подвластных,

Дань из своих городов выезжают как волки голодные грабить.

Между собой все враждуют за дань с поселений несчастных.

Тем всё одно - кто был князь их вчера, кто придёт завтра править.

Главная сила царьков в постоянной торговой путине:

Рыбу, пшеницу, рабов, мёд и воск, соль, железо и дёготь,

Мех драгоценный вывозят, а ввозят всё роскошь да вина.

А при войне и резне там купцов не решаются трогать'.

После рассказа о нравах руси тишина воцарилось:

Тихо скрипели писала писцов и гусиные перья,

Блюдом с халвой обносили гостей, вся посуда искрилась

Золотом и драгоценных камней вечным высокомерьем.

Шёлком блестящим подбитый шатёр был коврами застелен,

Мебель арабских, персидских умельцев из кости слоновой...

Всюду подушки и вазы, за ширмами ниши молелен,

Лампы и трон золотой из добычи и старой, и новой.

Дальше с чжурдженьским военным искусством в согласии полном,

Спешно большие посольства отправились тайно в дорогу.

В них было несколько разных княжат и монахов притворных

С письмами хана, купцов уважаемых было там много.

В Пронск, Муром, Галич, Рязань и Владимир, Чернигов и Киев,

Двинулись быстро они на конях и верблюдах с вестями.

Все доезжали от трудной дороги порой обессилев,

И не во всех городах, как послов, их считали гостями.

Всем отдавали князьям на папирусах разные тексты.

Кир-Михаилович пронский обязан был город покинуть.

Стать в войске хана походным эмиром, забыв про протесты,

Выдать семью как заложников или пришлось бы всем сгинуть.

Юрий Давыдович, муромский князь, тоже был зван в эмиры -

Вместе с дружиной своей должен был влиться в войско Батыя.

Земли всей мокоши он сохранял за собой этим миром,

Мог лить на церкви из доли в добыче кресты золотые!

Князю Коломны Роману послы передали подарки:

Быть от Рязани свободным, Батыя считать господином,

Сына женить на одобренной ханом куманской южанке,

Данью платить как и церкви христовой всего десятину.

Князь Юрий Игоревич - всей рязанской земли повелитель,

Был из последних, кого от монголов послы посетили.

Завоеватель Воронежа, эрзи, мещеры креститель,

Знал об условиях тех, что его все князья получили.

Всё любопытно монгольским послам, что и где происходит.

Много разведчиков всюду послали под видом торговцев.

Что говорят на Руси и в какие походы кто ходит?

Что у болгар и поляков, литовцев и у новгородцев?

Малый острог на Ранове уже был Батыем захвачен,

Как показатель решимости и продвижения к Пронску.

И от того был князь Юрий как небо осеннее мрачен -

Что за послы, если дело до срока доверено войску?

Было без писем понятно, что хочет Батый всех поссорить,

Зависть друг к другу зажечь и опасность измены посеять.

Мокшадь с мещерой подняться могли бы и буйная голядь,

Если бы Юрий решил разговоры лукаво затеять.

Вот и сказал князь послам инородным на вече Рязанском,

Где собрались горожане, селяне, дружина и гости:

'Мы не ходили в рабах ни под царским ярмом, ни под ханским!

Все за свободу Отчизны в бою лучше сложим мы кости!'

Борисоглебский собор воссиял - шестистолпный красавец,

Золотом ярким своих куполов взгляд рязанцев лаская...

Тут закричала вся площадь, смутился монгольский посланец

Из-за напора с которым река колыхнулась людская.

Так же и Муром ответил решительно, Пронск и Коломна.

Стали готовиться рати бояр и дружинников младших.

Так же призвали княжат половецких в Исадах и Добром,

Челядь господскую, всех должников и других пожелавших.

Даже князьков и старейшин от мокоши, эрзи, мещеры,

Данников русских рязанских князей и владимирских с ними

Звали, и пообещали им дани уменьшить размеры,

Если придут с ополченцами сильными и молодыми.

Посланы были бояре знакомые всем во Владимир,

Киев и Новгород-Северский, Переяславль и Чернигов.

'Русские братья! - взывали они, - знамя веры поднимем,

Не посрамим православных крестов и святых наших ликов!'

Киевский князь Ярослав в Кремль гонцов не пустил, не послушал.

С башни Софийских ворот им кричал, чтобы шли восвояси.

Вовремя умный монгольский посол здесь союзы разрушил.

Видел уже Ярослав как ему подчиняться все князи.

Новгород был за него, где сидел сын его Александр Ярославич.

Были торговцы, туда пригласившие сына, щедры и довольны.

Что же тогда дым ему от каких-то восточных, рязанских пожарищ?

Разве торговле Батый помешали, чтобы с ними вести войны?

Разве не знал князь Рязанский, что царство булгарское пало?

Толпы булгар ведь пришли в города и деревни Рязани!

Разве не знал, что Котяна орда от Батыя на запад сбежала,

А ведь у половцев по куреням все отличные воины сами.

Князь Михаил из Чернигова просьбы посланцев послушал.

Вспомнил, что с ним не ходили рязанцы сражаться на Калку,

С тех пор не верит своим бывшим людям, рязанским кликушам,

Пусть без него проявляют отвагу свою и смекалку.

Новгород-Северский тоже решил как Чернигов и Киев,

Небыло помощи от новгородских земель и смоленских,