Трагическая история острова Пасхи (СИ)

Таким образом, на острове оставался единственный человек, к кому мог обратиться вождь, - старая колдунья Кахинали. Она жила в полном одиночестве на вершине Западной горы и водила дружбу с демонами. Могущество старухи было так велико, что даже Баира редко отваживался выступить против ее колдовских чар. Все островитяне, от мала до велика, вздрагивали от ужаса при одном упоминании имени Кахинали; они обращались к ней за помощью только в самых крайних случаях, когда даже боги были бессильны помочь. Решившись пойти к ней, Аравак, не признаваясь в этом даже себе, тоже испытывал страх, но все же отправился на Западную гору, ибо отступать с выбранного пути не собирался.

Западная гора была начисто лишена растительности. Ее подножье покрывала сухая бурая земля, а далее начинались скалы, но не твердые и прочные, а готовые обрушиться в любую минуту в любом месте, - и часто обрушивающиеся, от чего получались непроходимые завалы. Если бы Кахинали не ставила вешки, обозначающие тропу, по которой можно было пройти к ней, никто не смог бы подняться к жилищу колдуньи.

Хижину колдуньи трудно было назвать подходящим для человека жилищем. С первого взгляда она казалась хаотическим нагромождением камней и веток, и лишь присмотревшись, можно было разглядеть что-то похожее на стены и крышу, а также лаз у самой земли, служивший входом в этот странный дом. Около хижины были расставлены шесты и между ними протянуты веревки, на которых висели засушенные ящерицы и лягушки, шкурки летучих мышей, куриные лапки, какие-то диковинные корешки и длинные вязанки клубней неизвестных растений.

Сама колдунья тоже выглядела странно. С полуголого черепа Кахинали свисали редкие пряди волос; покрытая пятнами кожа старухи высохла и огрубела до такой степени, что одежда была уже не нужна, и длинная рваная накидка, закрывающая тело, являлась лишь жалкой данью приличию, - подобно покрову мертвецов, в котором сами они не нуждаются. Одни лишь глаза колдуньи сохраняли живость: они горели в темных глазницах, как угли в остывающем очаге. Взгляд Кахинали прожигал людей насквозь, поэтому все, кто приходили на встречу с ней, всегда смотрели в сторону, - но не Аравак. Он глядел прямо в глаза старухи, не мигая и не отводя взора.

Так прошло несколько мгновений; Аравак по-прежнему смотрел на Кахинали, а она - на него. Наконец, колдунья хрипло рассмеялась и сказала:

- Ты словно сделан из камня, вождь Аравак. Горе тому, кто ударится о тебя.

Аравак ничуть не удивился, что колдунья узнала его, хотя раньше они никогда не встречались: если бы она не узнала его, он бы, пожалуй, усомнился в ее сверхъестественных способностях.

- Прости, что пришел к тебе без даров, Кахинали, - ответил он. - Я подумал, что глупо идти с дарами к тому, кто может всё добыть сам. Впрочем, если тебе что-нибудь нужно, ты скажи, и тебе это доставят.

- Пусть мне принесут молодость, - откликнулась колдунья. - Ты можешь приказать, чтобы мне принесли молодость, Аравак?

- Ты хочешь напомнить о том, что я не всесилен? Но я и без тебя знаю границы своей власти, - жестко проговорил вождь.

- Каков вопрос, таков и ответ, - так же жестко сказала старуха.

Аравак вперился в нее своим тяжелым взглядом; глаза старухи сверкнули нестерпимым огнем.

Прошло несколько мгновений; Аравак растянул губы в неестественной улыбке и спросил:

- Тебе, конечно, ведомо, зачем я пришел?

- Я давно ждала твоего прихода, - отвечала она.

- Тогда не будем терять время. Мне нужен совет.

- Ты мог бы обойтись и без меня, Аравак, если бы твердо встал на тот путь, который выбрал. Но твое сердце еще полно сомнений: они мешают тебе увидеть дорогу. Если ты не отбросишь их, тебе придется худо. Сомнения истерзают твою душу, ты станешь блуждать там, где надо идти прямо, и ослабнешь, не достигнув и половины пути.

- Какие сомнения, Кахинали? О чем ты? Я не собираюсь отступать, - сказал Аравак, но у старухи это вызвало лишь новый приступ хриплого смеха.

- О, вождь, ты не можешь признаться даже мне, - мне, к которой пришел за помощью, и в сочувствии которой ты был уверен заранее! Где же твоя смелость?

- Не смей оскорблять меня, старуха! - с угрозой проговорил Аравак. - Я никому и никогда не прощаю оскорблений.

- Я не сомневаюсь в твоей мужской отваге, вождь, - Кахинали подняла свою сухую руку. - Я не сомневаюсь, что ты готов в одиночку сразиться с десятком врагов; я не сомневаюсь, что нет такого чудища, которое испугало бы тебя; я не сомневаюсь, что ты не дрогнешь даже перед яростью богов. Но мужская храбрость и храбрость человеческая - не одно и то же. Я на своем веку видела многих мужчин, которые были сильны, отважны и смелы, но при этом они были слабыми людьми. Я скажу тебе больше: сильные мужчины часто слабы, как дети. Не смотри на меня так грозно, вождь Аравак, к тебе это не относится. Твоя человеческая сила скоро сравняется с силой мужской, - и тогда весь мир задрожит перед тобою.

- Мне приятно слышать, что я вырасту, наконец, из пеленок, - саркастически произнес Аравак, - но я пришел к тебе вовсе не для того, чтобы узнать свое будущее...

- Твое будущее сейчас связано только с твоим настоящим и нисколько не зависит от твоего прошлого, - перебила его Кахинали. - О, вождь, имей терпение! Ты так долго ждал, - так подожди еще немного, выслушай до конца болтовню безумной старухи.

- Говори, Кахинали, и обещаю, что пока поток твоих слов не иссякнет сам собой, ни одно мое слово не преградит его течение, - торжественно сказал Аравак, в душе проклиная себя за горячность, недостойную зрелого мужчины и, тем более, вождя.

- Прошлое не всегда уходит безвозвратно, - с непонятной усмешкой изрекла Кахинали, - бывает, что оно возвращается. Кто-то радуется этому, кого-то это огорчает, - но тут уж ничего не поделаешь, время имеет особенность менять свое направление. Хуже всего приходится тем, кто идет против течения - они изнемогают, падают и разбиваются насмерть; хорошо тем, кто движется по течению - они быстро достигают желаемого. А ты, вождь, не просто движешься вместе с течением времени, - ты прокладываешь русло для него. Поэтому тебя ждет удача, можешь не сомневаться, - всё задуманное тобой сбудется. Другое дело, - насколько тебя это порадует: ведь осуществленная мечта часто оказывается сущим кошмаром. Да, да, сущим кошмаром!..

Колдунья громко расхохоталась, и эхо от ее хохота далеко разнеслось по горам. Аравак не дрогнул, он холодно ждал продолжения рассказа.

- В одном ты можешь быть уверен: вспять время на нашем острове уже не пойдет, - проговорила старуха, перестав смеяться. - Боги даровали нашим людям покой и счастье; отринув этот дар, люди нанесли неслыханное оскорбление богам. Ты сказал вождь, что не прощаешь оскорблений, но что такое твоя обида по сравнению с обидой богов! Отец-Небо и Мать-Земля, их сыновья и дочери, - все заботились о людях нашего острова, а если кто из богов и сердился на людей, то другие боги заступались за них. И вот люди решили отринуть заботу богов и обратить свои сердца к злым демонам. Что же остается богам? Уничтожить род людской или забыть о нем... Не знаю, что лучше; да, да, не знаю!

Старуха снова рассмеялась, и снова гулкое эхо разнесло ее хохот по окрестностям. Аравак невозмутимо ждал.

- Но мы не думаем о проклятии богов, когда соблазн наполняет наши души, - продолжала колдунья. - О, вождь, как ты мудр, ты понял это! Тебе нужна безграничная власть, а она может держаться лишь на соблазне! Впусти его в наш мир, вождь, впусти, - и ты добьешься, чего хотел! Но не останавливайся на полпути: открой ворота настежь перед соблазном...

Ты разжигаешь пламя войны - это хорошо, война - раздолье для демонов. Однако ты плохо подготовился к ней; прежде всего, тебе надо дать оружие своим воинам. До сих пор наши люди не знали боевого оружия, поэтому нужно будет изготовить его для них. Получив оружие, человек становится жестоким и неумолимым, - он теперь сильнее тех, у кого оружия нет; он может распоряжаться их жизнями, он может отнять у них жизнь. Смерть, жестокость, насилие и кровь, - что может быть лучше для господства демонов? И тогда на простор выйдут самые низменные человеческие чувства, и найдется много людей, желающих насаждать их. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны; ложь и обман, животный страх друг перед другом, беззастенчивость, предательство, -- все это расцветет махровым цветом. Да, да, махровым цветом, - это говорю тебе я - Кахинали, старая колдунья, хорошо знающая жизнь!..