История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Граждан

Ленин очень боялся, что его сочтут в России германским агентом. Он предпринял многие меры предосторожности. Отказался от компрометирующей встречи с Парвусом в Стокгольме и уже тем более избегал каких-либо публичных контактов с немецкими официальными лицами. Русское посольство в Стокгольме тут же дало визы Ленину и всей компании, но при переезде русской границы в Финляндии Ленин все же поинтересовался, не арестуют ли его, но Временное правительство больше всего боялось, что Совдеп обвинит его в ущемлении свободы в «самой свободной стране мира», и не посмело арестовать Ленина.

8 (21) апреля немецкое посольство в Стокгольме сообщает министру иностранных дел Германии: «Въезд Ленина в Россию прошел успешно. Он работает точно так, как бы мы желали». Прибыв 3 (16) апреля на Финляндский вокзал Петрограда, где он был торжественно встречен оркестром и почетным военным караулом, который ему выставило руководство Петросовета, Ленин с броневика коротко приветствовал толпу встречающих.

Сразу же после встречи, ночью, во дворце балерины Кшесинской, захваченном большевиками и превращенном ими в свой партийный штаб, Ленин огласил «апрельские тезисы» о «втором этапе революции» и прямом переходе к социализму в союзе с мировым пролетариатом. «Никакой поддержки Временному правительству!», «Вся власть Советам!». Война должна быть немедленно прекращена «без аннексий и контрибуций», вся земля поделена между крестьянами, на фабриках и заводах введен рабочий контроль.

Центральный и петроградский комитеты большевиков эти тезисы отвергли, «Правда» снабдила их критическим комментарием. Г. В. Плеханов отозвался в «Единстве» статьей «Почему бред иногда бывает интересен». И. Г. Церетели позже писал: «Теоретическая работа, проделанная марксизмом… научила нас понимать, что революция в России не могла совершить прыжка от полуфеодального строя к социалистическому, и что пределом возможных завоеваний для революции являлась полная демократизация страны на базе буржуазно-хозяйственных отношений».

Но Ленина интересовало не это. Ему виделась возможность начать мировую революцию, захватив власть в России – «слабом звене в цепи капиталистических государств». Соперников-социалистов он уличал в непоследовательности. Раз они признают, что Временное правительство – буржуазное, то зачем они его поддерживают? Раз им не нравится двоевластие, то и надо передать всю власть Советам. Раз они признают, что война – империалистическая, то почему они ее не кончают? Раз они за раздел помещичьих имений, то почему они их не делят? Руководство социалистов не следовало такой логике, сохраняя долю ответственности за страну и оставляя решение коренных вопросов за Учредительным собранием. Ленину подобные соображения были чужды. Он не считался ни с правовыми нормами, ни с политическими и военными реалиями. Он взывал к самым низменным чувствам толпы – к страху за свою шкуру, к жадности, к боязни возмездия за уже совершенные преступления. Сбывались слова, которые когда-то вложил в уста своих героев Достоевский в диалоге Верховенского и Ставрогина: «Правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно. – Право на бесчестье? Да это все к нам прибегут, ни одного там не останется».

По признанию самих же большевиков, сначала солдаты их не поддерживали, оставались «равнодушно нейтральными», но большевики на немецкие деньги развернули мощнейшую пропаганду. В момент Февральской революции у большевиков не было своей прессы в России. С марта по июнь они наладили издание «Правды» тиражом в 85 тысяч экземпляров, «Окопной правды», «Голоса правды», «Солдатской правды» общим тиражом в 75 тысяч экземпляров. Весной 1917 г. в войска отправлялось до 100 тысяч экземпляров большевицких газет в день, таким образом, газета попадала в каждую роту. В начале июля общий ежедневный тираж большевицких газет и листовок составил 320 тысяч экземпляров. Чтобы их тут же не привлекли к суду за антигосударственную агитацию, большевики выражались в газетах осторожно, но при этом с той ясностью, которую мог понять любой грамотный человек – понять и растолковать своим неграмотным и непонятливым товарищам. Большевицкие агитаторы были в каждом батальоне, практически в каждой роте – следить за этим должна была военная организация большевиков.

Первый шанс большевики получили уже через семнадцать дней после возращения Ленина. 20–21 апреля в стране разразился политический кризис, вызванный заявлением министра иностранных дел П. Н. Милюкова о продолжении войны до победного конца. Толпы рабочих, солдат и дезертиров (свыше 100 тысяч человек) запрудили улицы Петрограда, потребовав немедленного заключения мира «без аннексий и контрибуций» и передачи всей власти Советам. ЦК большевиков сразу же поддержал демонстрантов, призвав их к свержению Временного правительства. Но Временное правительство обратилось к своим сторонникам за поддержкой. На Невский вышли контрдемонстрации с лозунгами «Да здравствует Временное правительство», «Война до победы!». В конце концов апрельский кризис был разрешен мирно: в правительство были включены пять социалистов, а Милюков и военный и морской министр А. И. Гучков – вышли из его состава. Место Милюкова занял фабрикант М. И. Терещенко, а во главе военного и морского министерств встал эсер А. Ф. Керенский. Командующий Петроградским округом генерал Лавр Корнилов, который хотел разогнать большевиков силой, не получил на это разрешения от правительства и в знак протеста подал в отставку. Из митингующей столицы он попросился на фронт.

Хотя в апреле Ленин и проиграл, большевицкая партия начала приобретать популярность: с конца марта по начало мая она выросла с 24 тысяч до более чем 100 тысяч человек. Из распропагандированных ими рабочих и солдат большевики начали формировать свою Красную гвардию, оплачивая гвардейцев немецким золотом и фальшивыми десятирублевками.

Вскоре, в мае 1917 г., в Петроград из Нью-Йорка прибыл известный социал-демократ Л. Д. Троцкий, снискавший себе популярность в рабочем движении тем, что в конце ноября – начале декабря 1905 г. являлся главой Временного президиума исполкома С.-Петербургского совета рабочих депутатов. С 1906 г. он отстаивал так называемую теорию перманентной (т. е. непрерывной) революции, разработанную им совместно с А. Л. Парвусом, «отцом-основателем» С.-Петербургского совета. С его точки зрения, победа революции в России была мыслима не иначе, как в форме диктатуры пролетариата, иными словами, в форме жестокой узкопартийной диктатуры.

Когда по дороге из США в Россию Троцкий остановился в Канаде, он был арестован как известный враг Антанты, но российское Временное правительство потребовало его освобождения, и он был отпущен.

Прибыв в Петроград, Троцкий сразу же понял, что Ленин перешел на его позиции, отказавшись от ряда существенных, хотя и довольно формальных, положений своей прежней теории. Курс Ленина на социалистическую революцию полностью совпал с его «перманентными» установками. Это заложило основу для объединения троцкистов с большевиками. В конце мая 1917 г. на выборах в районные думы Петрограда они уже выступали вместе. А через два месяца троцкисты были формально приняты в ряды большевицкой партии. На I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов (3—24 июня 1917 г.) Ленин во всеуслышание заявил, что его партия «каждую минуту… готова взять власть целиком».