Суд времени. Выпуски № 35-46

Бажанов: 114-м.

Млечин: 114-м. Вот давайте это считать. Понимаете, когда сидит огромное число и вручную делает детали… Они, конечно, что-то делают, а что толку от этого?

Кургинян: Ну, давайте Андорру посчитаем — она будет на более высоком месте.

Нагорный: Толк заключается в том, что они переходят по технологической лестнице вперед, а мы падаем вниз. Вот в чем различие.

Млечин: Правильно. А почему это происходит?

Нагорный: И это сделано с 91-го года, когда, если Вы посмотрите все ооновские справочники, Вы увидите, где был Советский Союз, а где Россия сегодняшняя.

Млечин: Почему китайцы-то вперед идут? Потому что идут нормальным путем, по рыночной экономике, и бюрократия в этом помогает. Почему, это что, необычный случай?

Кургинян: А у нас командно-административная экономика?

Нагорный: У нас же либеральная…

Кургинян: У нас же либеральная, рыночная.

Млечин: У них даже армия заинтересована.

Нагорный: А почему у нас тогда не создать то же самое?

Млечин: Так Вы у меня спрашиваете? Путина спросите и Медведева — выйдите на улицу.

Нагорный: А Вы — за Путина? А мы — против.

Млечин: Выйдете и спросите.

Нагорный: Или Вы за Медведева?

Млечин: Или у вас теперь в глазах двоится. Вам кажется, что здесь Путин стоит, да оба с Медведевым вдвоем, что ли?

Нагорный: Поэтому я и говорю — надо брать китайский опыт.

Сванидзе: Спасибо. Спасибо.

Бажанов: У них государственные компании существуют как … рыночные…

Анисимов: Да, государственные. Вообще говоря, надо бы сказать пару слов о том, куда он пришел…

Сванидзе: Так, Александр Николаевич, секундочку, извините. Спасибо. Итак, вопросы. У меня к вашей стороне вопрос (стороне Млечина). Вот здесь вопрос был сформулирован, и мы его сейчас вроде бы как обсуждаем: мог ли Китай проводить реформы неавторитарными методами? Так мог?

Урнов: Мог.

Сванидзе: А почему не проводит? И так хорошо получается.

Урнов: А строго говоря, на самом деле, это вот легенда насчет того, что Китай проводит реформы авторитарными методами.

Сванидзе: А что, либеральными?

Нагорный: (Смеется).

Урнов: У Китая идет ослабление доли государственного сектора, устойчивое, на протяжении многих, многих лет. Если государство освобождает себя от обязанностей включаться в экономику, я не понимаю, почему это называется авторитарный метод?

Нагорный: А потому что партия во главе.

Сванидзе: Во главе — КПК, и у государства все реальные политические высоты.

Бажанов: …в экономике либерализация идет, понимаете…

Анисимов: В экономике тысячу лет будет…

Урнов: Я сейчас имею…

Кургинян: Что Вы называете авторитарным методом?

Сванидзе: Так, господа, не все вместе, хорошо?

Урнов: Я сейчас имею в виду экономику. Экономика либерализуется. То, что за этим рано или поздно последует либерализация политическая, это говорят и сами китайцы. Утверждать, что мы не последовали за китайцами и тем самым сделали большую ошибку, мягко говоря, не верно. Потому что только сейчас рассыпалась противоположная сторона, соловьем пела о том, какие замечательные традиции у китайского государства, на Конфуция опирающегося, какая там рациональная бюрократия. У нас не было рациональной бюрократии. У нас в советское время была полуграмотная шушера.

Нагорный: А сейчас она какая?

Кургинян: А Вы кем были в это время?

Нагорный: А Вы же были…

Кургинян: Кем Вы были в это время?

Урнов: Я в это время был почтенным сотрудником научно-исследовательского института.

Кургинян: Членом партии?

Урнов: Ну что Вы!

Кургинян: Нет?

Урнов: Упаси господь.

Сванидзе: Спасибо. Спасибо. У меня вопрос к вашей стороне, уважаемые коллеги (стороне Кургиняна). Речь идет о реформах китайских. Экономику обсуждаем. Значит, коснулись так, чуть-чуть, одним крылышком социальной проблематики. Ведь, действительно, у них социальной-то политики нет. Дэвид Шамбо, профессор, директор программы «китайская политика» в университете Джорджа Вашингтона. Вот он пишет: «За последние 30 лет Китай ликвидировал свою систему социального обеспечения, оставив миллионы граждан без какой-либо адекватной системы здравоохранения, пособий по безработице, помощи в оплате образования и ряда других социальных услуг. То, что было хорошего в китайской системе социального обеспечения до 1978-го года, — пишет американский профессор, — потеряно».

Что же здесь, задам я вам вопрос, социалистического? Смотрите, кроме КПК, про КПК спору нет. Портрет Мао Цзэдуна в углу, как водится, в красном, КПК у власти, все. Теперь дальше мы имеем: колоссальные иностранные инвестиции, полное отсутствие социального обеспечения, трудящийся китайский вкалывает за гроши с утра до ночи, от зари до зари. Ну и где здесь социализм? Безработных полно. Это знаете, что такое? Я вам скажу. Это дикий капитализм еще марксова времени, марксова. Уже в XX-м веке такого даже капитализма не было. По степени эксплуатации трудящихся. В России… никто вам, кстати, никто вам, будучи в здравом уме и твердой памяти, — во всяком случае, из здесь присутствующих, я думаю, — никто вам не будет приводить, абсолютно, Россию в пример того, как должна развиваться экономика. И Россия — не пример. Тем более — не пример того, как должна развиваться капиталистическая экономика. В России такой же капитализм, как в Китае социализм. Нет здесь никакого капитализма.

Кургинян: А что есть?

Сванидзе: Я не знаю, что здесь есть. Называйте, как хотите. Монополизм полный, отсутствие конкуренции, задавленность государственными чиновниками и бюрократией, прежде всего, силовой. Какой это капитализм к чертовой бабушке? Это не капитализм, это что-то другое.

Итак, я задаю вам вопрос такой: что здесь социалистического, и больше здесь, все-таки, социализма или больше дикого капитализма?

Анисимов: Давайте, я отвечу, что там социалистического… Что там социалистического, я Вам отвечу.

Сванидзе: Ответьте.

Анисимов: Зарплата. Она сейчас в Китае, в городах, не ниже, чем сегодня в России. Кто купил легковые автомобили, вот ответьте? 10 миллионов купили в этом году легковых автомобилей китайцы. Кто купил?

Млечин: Из миллиарда! Их миллиард!

Сванидзе: Их полтора миллиарда китайцев живут в Китае! Полтора миллиарда! А вы мне говорите про 10 миллионов автомобилей.

Кургинян: Мы все время спрашиваем: китайцы, у китайцев уровень жизни растет?

Млечин: Растет. Вот 10 миллионов машин и купили.

Кургинян: Растет. А здесь он растет?

Бажанов: А причем здесь «здесь»?

Кургинян: Ну, так вот я об этом и спрашиваю. Значит, социализм заключается в том, что уровень жизни растет и при этом постоянно выравнивается!

Сванидзе: Сергей Ервандович!.. Сергей Ервандович!.. Секундочку!

Кургинян: Вы документы Ху Цзентау читали?!

Сванидзе: Так, секундочку! Секунду! Два вопроса!

Бажанов: В Германии растет…

Нагорный: А в России падает.

Сванидзе: Секунду! Секунду! Два вопроса! Во-первых, он растет не только в Китае. Секунду. Но и в капиталистических, я извиняюсь, странах.

Анисимов: Перестал идти.

Сванидзе: А, во-вторых, речь и идет о том: социализм ли в Китае экономический?

Бажанов: Вот именно…

Сванидзе: Не доказано. Кроме КПК и портрета Мао, все остальное там, я повторяю, относится к дикому, дикорастущему — за счет социальных прав граждан — капитализму.

Кургинян: Сколько государство вкладывает в отсталые районы?!