Римская история в лицах

От десятилетнего консульства он отказался сразу, а после триумфа сложил с себя звание консула без коллеги и провел выборы консулов на оставшиеся три месяца года. Вскоре после того Цезарь созывает комиции для выбора консулов на 44-й год. Выбирают вновь его и Марка Антония. Войско он распускает, но на первое время сохраняет личную охрану из испанцев. Никаких преследований бывших сторонников Помпея не происходит. Напротив, объявлена всеобщая амнистия всем еще не возвратившимся на родину эмигрантам. Наиболее дельных сенаторов и всадников, в том числе из старинной римской аристократии, Цезарь старается вовлечь в осуществление начатых еще до Испанской кампании преобразований. Не держит он досады и на Цицерона. Во время одной из своих деловых поездок в Кампанию он навещает своего прославленного оппонента в его имении близ Путеол. Описывая в письме Аттику свой обед с Цезарем, Цицерон замечает:

«...Мы казались людьми... В разговоре ни о чем важном, много о литературе. Что еще нужно? Он получил удовольствие и пробыл охотно. Говорил, что проведет один день в Путеолах, другой — близ Бай. Вот тебе гостеприимство или постой, для меня, сказал я, ненавистный — не тягостный». (Письма... Т. 3, № 682)

Что не тягостный — понятно. Беседа о литературе, которую Цезарь хорошо знал и любил. Кстати, о степени уважения к литературе (и к Цицерону) говорит такое высказывание Цезаря об ораторе:

«Его триумф и лавры достойнее триумфа и лавров полководца, ибо расширивший пределы римского духа предпочтителен тому, кто расширил пределы римского господства». (Цитирую по книге С. Л. Утченко «Цицерон и его время» «Мысль», 1986, с. 335) Но почему «ненавистный постой»? Да потому, что ревностному защитнику сенатской республики Цицерону уже совершенно ясны автократические намерения его собеседника.

Первые два месяца 44-го года Цезарь со всей своей энергией отдается работе по переустройству римского государства. Но жить ему остается считанные недели. Откладывать дальше некуда — мы должны подвести итоги реформаторской деятельности Юлия Цезаря, его фактически единоличного правления, к которому он шел таким долгим и трудным путем. Но, помилуй Бог, какие итоги? Ведь этой мирной деятельности Цезарь успел посвятить лишь один год и то урывками: два месяца перед началом Африканской войны, четыре с небольшим месяца во второй половине 46-го года после окончания Африканской войны и менее шести месяцев после возвращения в Рим из Испании. Для задуманной им ломки многовековой республиканской традиции и изменения всего государственного строя срок смехотворно малый. Так что придется говорить не об итогах, а о тенденциях начатых им преобразований. Попытаюсь их как-то сгруппировать.

В первой группе отметим меры, направленные к распространению римского гражданства на все территории, фактически вошедшие в орбиту римской государственности. Наделяя участками земли своих ветеранов, Цезарь только в немногих известных нам случаях воспользовался остатками государственных земель в Италии. Основная часть легионеров, по-видимому, получила землю в поселениях — римских колониях, во множестве учрежденных на территориях подвластных провинций и зависимых от Рима государств: в Сицилии, Галлии, Испании, Африке, Греции и Малой Азии. С этой целью, в частности, были восстановлены разрушенные некогда римлянами города Карфаген и Коринф. Колонии создавались по распоряжению Цезаря, а не по решению Народного собрания, как было принято ранее. В колонии добровольно переселялись и неимущие граждане Рима — число таких переселенцев достигло 80 тысяч. Тому способствовало резкое сокращение бесплатных раздач хлеба в Риме (с 320 до 150 тысяч человек). Колонисты, разумеется, не участвовали в Народных собраниях и выборах магистратов в Риме, но в остальном пользовались всеми правами римского гражданства и оставались в сфере действия римских законов. Эти колонии должны были сыграть роль центров романизации на всех подвластных Риму территориях. Кроме того, целые провинции, области и отдельные провинциальные города в знак признания их заслуг перед Римом (то есть перед Цезарем) получили права полного римского или несколько урезанного — латинского гражданства. Например, Цизальпинская Галлия, испанские города Гадес, Гиспал, Улия и Генетива. Близки к этому были Сицилия и Нарбонская Галлия. Большинство провинций еще управлялось на основании римских военных законов, но военные и гражданские судебные процессы практически мало отличались друг от друга.

Важную роль в подготовке провинций к переходу в римское гражданство должен был сыграть муниципальный закон Юлия Цезаря. Он заметно увеличивал свободу действия городских общин: предусматривал самостоятельный выбор должностных лиц города, в том числе несменяемого главы муниципалитета (декуриона), и определенную самостоятельность суда по гражданским и уголовным делам. Действие этого закона распространялось не только на италийские, но и провинциальные города. С другой стороны, Цезарь ограничил полномочия преторов и других избираемых в Риме магистратов сугубо городскими делами. Он хотел, чтобы Вечный Город стал одним из городов римского государства — пусть самым крупным и богатым, пусть резиденцией правителя, но не господствующим и паразитирующим за счет остальной Италии и провинций. Все это были лишь первые шаги, но за ними угадывается план создания огромного многонационального государства, объединенного равенством прав и обязанностей его граждан, действием единых законов на всей его территории.

Вторую группу мероприятий Цезаря объединяет нацеленность на разрушение традиционной республиканской системы государственной власти. В первую очередь это относится к превращению сената из сугубо аристократического коллективного органа управления государством в орган совещательный при единовластном правителе. Он должен формироваться по принципу «компетентности» его членов и представительства различных народов, попавших под юрисдикцию Рима. Избегая чересчур резких, насильственных действий, Цезарь не распустил республиканский сенат, а, исключив некоторых особенно одиозных его членов, даже восстановил в звании сенаторов тех, кто был изгнан Суллой и Помпеем. Вместе с тем, воспользовавшись цензорскими полномочиями, врученными ему тем же сенатом, он дважды пополнял его состав так, что к 45-му году число сенаторов увеличилось с 300 до 900 человек. Разумеется, пополнение состояло в основном из приверженцев Цезаря — независимо от их происхождения. Среди них были даже вольноотпущенники, войсковые командиры и провинциалы, лишь недавно получившие римское гражданство. «Разбавление» такого масштаба и качества в корне изменяло характер и роль сената. Цезарь позаботился и о дальнейшем законном и регулярном пополнении сената верными людьми. Оставив в силе введенный еще Суллой порядок автоматического вступления в сенат бывших магистратов, он резко увеличил их число (квесторов — с 20 до 40, преторов — с 5 до 14, эдилов — с 2 до 6). По меньшей мере половина этих магистратур предоставлялась угодным ему людям, о чем я расскажу немного позже. Этот резерв, по-видимому, был достаточен для восполнения ежегодной естественной убыли расширенного сената.

Весьма чувствительный удар по влиянию сената и процветанию сенатского сословия был нанесен фактическим отнятием у него права назначения наместников провинций. Сенат по-прежнему принимал по этому поводу постановления, но обсуждал только кандидатуры, предложенные Цезарем. Кроме того, самим наместникам были оставлены лишь функции военного командования. Взыскание контрибуций и налогов в государственную казну осуществляли доверенные люди Цезаря, а закон, карающий мздоимство и вымогательство, применялся со всей строгостью. Откупы прямых налогов были запрещены, публиканы из провинций — изгнаны. Провинциальная кормушка для сенаторов и всадников закрылась, а сами провинции вздохнули с облегчением.

По отношению к комициям римского народа Цезарь также проводил линию на постепенное свертывание их роли в управлении государством. В сущности, они давно утратили всякий смысл, превратившись в буйные собрания насквозь продажной городской черни. Но многовековая традиция не умирает в одночасье, и Цезарь должен был с этим считаться. Хотя некоторые свои решения (например, о выводе колоний) он принимал единолично, но большинство других «оформлял» в виде законов, утвержденных Собранием народа. Цезарь отлично понимал, что обращаться с законами следует осторожно. Уважение к ним легко разрушить, но трудно восстановить! Он хотел построить не самодержавное, а основанное на законах автократическое государство, о чем подробнее речь пойдет ниже.