На "Дейчланде" через Атлантический океан

Случались при этом и комичные эпизоды.

Желая избежать во время погрузочных работ на "Дейчланд" любопытных зрителей, вокруг сарая мы поставили высокий забор, совершенно заслонявший судно и место работ.

Единственный способ взглянуть на чудо-лодку, хотя и с довольно большого расстояния, представлял прикрепленный на якорях в реке подъемный кран, которым газетные репортеры и пользовались как наблюдательным пунктом. Здесь они расположились, не теряя нас из виду и устроив настоящее дежурство. День и ночь два человека сидели на балке крана, жертвуя собою во имя своей работы.

Но и у нас были наблюдатели. При ночных сменах "караула" на кране, прожектор на "Тимминсе" забавлялся тем, что любезно освещал господам репортерам стрелу крана во время их затруднительного очередного спуска и подъема.

Впрочем, наш милый капитан Хинш позаботился обо всем, начиная с нашей встречи и охраны вплоть до нашего пребывания на "Неккаре". Тем немногим счастливцам, получившим разрешение осмотреть лодку, доступ на нее разрешался лишь с этого парохода. Вообще же все посещения лодки были запрещены. Собственно говоря, мы, конечно, охотно показали бы кому угодно наше чудесное судно, но из опасения диверсий в случае свободного впуска посетителей мы не решались изменить систему охранения. Сотни американцев, приехавших на своих автомобилях, издалека, даже со стороны Запада, к своему сожалению, возвратились ни с чем.

Посчастливилось лишь немногим кинематографическим фирмам. Я исполнил их желание увековечить весь экипаж при его первом вступлении на американскую землю и, кроме того, снялся со всеми моими людьми в группе.

Моя первая поездка по городу была похожа на триумфальную процессию. Автомобиль часто останавливался, со всех сторон меня поздравляли, все хотели пожать мне руку. В продолжение первого дня в Балтиморе я оказался своего рода препятствием к свободному уличному движению.

Мы медленно продвигались по направлению к конторе Северного немецкого Ллойда, окруженной целой толпой людей. Сначала надо было покончить со всеми необходимыми формальностями. Я отправился по обыкновению к таможенным представителям: везде меня приветствовали радостно и сердечно. Вернувшись в контору, я с решимостью моряка предоставил себя в распоряжение прессы, поместившись за конторкой, перед которой теснилось бесчисленное количество журналистов. Будучи совершенно один, я выдержал напор сотен людей, мужчин и женщин, из которых каждый, начиная от самых незначительных личностей и кончая выдающимися политиками, забрасывал меня вопросами.

Одна дама спрашивала:

– Милый капитан, как выглядит внутренность подводной лодки?

"Дейчланд" в Балтиморе.

Другая с чувством большого сожаления говорила:

– Неужели правда, что дети в Германии голодают от недостатка молока?

Какой-то упитанный господин выказал свой интерес, спросив:

– Скажите, капитан, чем питались вы?

Часто раздавались вопросы: "Что известно вам относительно письма кайзера, которое вы привезли Вильсону?" На этот вопрос я так же не мог ответить, как и на вопрос: "Когда вы думаете покинуть Балтимору?"

На все эти и сотни других вопросов я отвечал один и был похож на волнорез, окруженный ревущим прибоем.

Утомленный, я принял приглашение немецкого клуба, где мы в исключительно немецком обществе праздновали прибытие и с чувством гордости и радости вспоминали свою борющуюся родину.

Следующие дни были для нас целым рядом торжеств. Только тот, кто знаком с американским гостеприимством и американским энтузиазмом, может себе представить, как сердечно нас принимали. Люди были точно вне себя. Искренняя симпатия, с какой они приветствовали наше плавание и счастливое прибытие, и откровенное выражение этой симпатии проникали до глубины души.

Всюду, где бы мы не появлялись, нас восторженно встречали, жали нам руки, пели гимны и предавались долгим овациям. Приглашения офицерам и экипажу буквально сыпались. Однажды в одном музыкальном зале, заметив присутствовавших двух моих штурманов, музыка немедленно умолкла, прожектор был направлен на них, и при общем ликовании оркестр исполнил германский и американский национальные гимны.

В то время, как жители таким образом выражали свою симпатию, американское правительство занялось разъяснением вопроса: может ли наша лодка считаться обыкновенным судном или же она должна быть признана военным, как того настоятельно требовали английская и французская дипломатические миссии.

12-го июля прибыла из Вашингтона правительственная комиссия офицеров, которой поручили подробно осмотреть нашу "Дейчланд". Не имея на борту никаких вооружений, мы спокойно показали им все. .

После трехчасового исследования всех углов и закоулков, стоившего участникам многих неудобств, в раскаленной внутренности лодки, комиссия подтвердила чисто торговый характер нашего плавания. При этом американские офицеры не могли воздержаться от выражения своего восхищения конструкцией лодки, причем в особенности подчеркивали то впечатление, которое на них произвел сложный механизм двигателей Дизеля.

Об одном характерном эпизоде, произошедшем на этих торжествах, я должен еще рассказать.

Это было во время праздника в пользу Красного Креста, устроенного в народном парке за городом, со стрельбищем, танцевальными площадками, на который весь экипаж получил приглашение. Бившая через край сердечность превратилась в овацию, причем я должен был выдержать тяжелое испытание: в программу празднества входил номер, согласно которому все участники, видимо, по американскому обычаю, пожимали мне руку. Задачу эту не легко было решить. Оглядываясь в замешательстве, я видел бесчисленное количество протянутых рук, веселые и приветливые лица окружали меня.

Наконец придумали следующий выход. Я должен был взобраться на автомобиль одного из членов праздничного комитета, и толпа под предводительством устроителей праздника проходила мимо меня, причем каждый протягивал мне руку, которую я пожимал. Процессия продолжалась целых полтора часа, во время которых я без перерыва оделял рукопожатиями всех и каждого. Еще и сегодня я удивляюсь, как моя рука все это выдержала.

20-го июля немецкий посол граф Бернсдорф посетил "Дейчланд". Вечером того же дня мэр Балтиморы, необыкновенно любезный господин, давал официальный обед в честь нашего посла. Праздник носил исключительно политический характер. В числе приглашенных были только официальные политические и общественные деятели. После длинного ряда изысканных блюд и вин было произнесено, согласно американским традициям, много речей, в которых приветствовалось прибытие 'Дейчланд" в Америку и указывалось значение этого обстоятельства для Балтиморы и для германо-американской дружбы. В саду появился балтиморский городской оркестр, игравший die Wacht am Rhein и американский гимн, между тем как скрещенные немецкие и американские флаги развевались над участниками.

Пока все эти празднества заполняли почти все наши вечера, работы по выгрузке и загрузке шли своим чередом. Хилкен и представители Северного немецкого Ллойда в Балтиморе сделали все от них зависящее, чтобы облегчить и обеспечить эту ответственную часть нашей задачи.

Они не только втихомолку приобрели, сложили в складах и приготовили для нас к погрузке обратный товар, при виде которого многие задавали себе вопрос, каким образом все это поместится в трюме, – но и позаботились на счет подходящих грузчиков и укладчиков. Вся работа на лодке производилась неграми, и были приняты меры к подбору рабочих с самым низким уровнем развития и наблюдательности. Кроме того, негры подвергались обыску перед началом работ.

Выгрузка шла легко и свободно. Тому, кто привык к выгрузочным работам на большом океанском пароходе, картина эта казалась, конечно, своеобразной. В противоположность громадным паровым и гидравлическим кранам, которые с громыханием и шумом медленно поднимают тяжелые тюки товаров под крик рабочих и надсмотрщиков, стоящих над исполинскими люками, здесь были поставлены два небольших, быстро работавших, изящных электрических крана над обычными люками лодки. В маленьких мешках и ящиках появлялись товары на свет божий, бесшумно и ловко, точно в кукольном театре. И можно было удивляться той массе груза, выросшей на набережной и вытащенной через тесные люки из нашего корпуса.