Немцы и калмыки 1942-1945

Даже новый секретарь обкома ВКП(б) Касаткин, который в январе 1943 года представил подробный отчёт о восстановлении Советской власти в освобождённых районах, вынужден был признать, что когда дело касалось грабежей, немецкое командование всегда стояло на стороне местного населения.

Против кого в первую очередь направлялись жалобы, так это против частей королевской румынской армии (6-й и 7-й корпус), которые были задействованы в северной части Калмыкии в районе Сарпа — Кетченеры — Малые Дербеты и страдали от плохого снабжения.

Жалобы на румынские части с других участков фронта свидетельствует о том, что речь шла не об отдельных случаях.

(«Замена наших частей румынскими воспринималась с сожалением и страхом, поскольку те пользовались среди населения очень дурной славой ...» — Переводчики Рач и Кишке , 12.08.1942.

«Плохую службу оказывает поведение румынских союзников. При этом населению было объяснено, что румынские солдаты полностью ориентированы на снабжение со стороны занятых районов и вынуждены прибегать к жёстким реквизициям. Но сама организация реквизиций и грубое обращение с населением вызывают возмущение, которое часто переходит и на немцев ... Сельские старосты обращались к немцам с просьбами о защите от румынов! Так, например, в Армавире даже короткое пребывание румынских частей имело крайне тяжёлое воздействие на настроения среди населения.» — Брoйтигам, доклад командованию группы армий «А» от 17.09.1942.)

Появление румынских частей вызывало среди населения «страх и ужас», как об этом, например, говорится 11.10.1942 года в докладе 17-й армии командованию группой армий «А».

Эта дурная слава, бежавшая впереди румынов, была основана не только на грабежах и эксцессах отдельных солдат, но и на том, что румынские части были привычны проводить реквизиции в больших масштабах и без какого-либо уважения к местному населению.

Следует, конечно, подчеркнуть, что румынские части имели исключительно большие проблемы со снабжением и в противовес к немецким частям были полностью ориентированы на местное снабжение.

Недостатки в снабжении, отсутствие организованной работы со стороны офицеров, были причиной тех печальных фактов, которые стали проявляться и в Калмыкии, как о том свидетельствует доклад 4-й танковой армии командованию группы армий «Б» от 5.10.1942 года.

Особенно в тяжёлом положении находились 6-й и 7-й румынские корпуса, которые были в ноябре переведены в пустынные районы севернее Чилгира. Какой бы то ни было подготовки к приёму частей здесь проведено не было и несмотря на все старания командующего генерала Драгалины части не получили достаточного обеспечения и были поставлены перед тяжёлыми проблемами.

Если подходить к румынским частям с теми же мерками как и к немецким, то прежде всего следовало бы обеспечить румынских солдат таким же снабжением.

Это было не сразу понято на немецкой стороне.

И лишь 18 ноября 1942 года, и то лишь по настоятельному требованию начальника королевского румынского генштаба генерала Стефлеа, представитель немецкой военной миссии в Бухаресте генерал Хауффле обратил внимание замначальника штаба немецкого Вермахта генерала Вагнера на тяжкое положение румынских частей.

И теперь одним махом была потребована «немедленная решительная помощь и скорейшее облегчение ситуации во всех вопросах снабжения».

Постановление слишком запоздало, а начавшееся советское наступление воспрепятствовало какой-либо эффективной помощи.

На фоне острых трудностей в снабжении и следует рассматривать поведение румынов в Калмыкии.

5 октября 1942 года представитель немецкой военной миссии передал по поручению немецкого генштаба генералу Стефлеа оперативный доклад о ситуации в регионе, содержание которого он также сообщил непосредственно маршалу Антонеску.

В этом докладе румынский генштаб был официально информирован о принципах, на которых командование Вермахта строило свои отношения с донскими, кубанскими, терскими казаками, калмыками и народами Кавказа.

Генерал Хауффе информировал Стефлеа о положительном отношении Вермахта к этим народам и этническим группам, которые «всегда дружески» встречали немцев.

В особенности это относилось к калмыкам, которые оказывались в высшей степени верными и надёжными друзьями, как только удавалось преодолеть первоначальную осторожность.

Этому способствовало и предусмотрительное распространение листовок и прочих пропагандистских средств.

Калмыкам и казакам представлялось право на «свободное развитие их культурных и экономических сил», уважение религии, нравов и обычаев, ликвидация колхозов и совхозов, формирование национальной государственности и даже право на участие в войне в рамках отрядов самообороны:

«Мы принесли свободу казакам и калмыкам ... и несём ответственность за их защиту.»

Румынский генштаб был однозначно поставлен в известность о том, что Вермахт придает «самое большое значение» поддерживанию дружеских отношений с калмыками и казаками в деле общей борьбы, не только ввиду обеспечения безопасности на этих огромных пространствах, но и для «беспроблемного снабжения» войск и в интересах «хозяйственного использования региона».

Все административные учреждения, части и службы были информированы о необходимости корректного отношения к местному населению. Они обязывались всеми силами не допускать насилие или грабежи, ограничить реквизиции или поставить таковые в жёсткие рамки, а возникающие в процессе военных действий неизбежные меры доступно и ясно объяснять населению.

Речь в данном случае шла о требованиях, с которыми была согласна в принципе и румынская сторона, поскольку и подполковник Радулеску в своём отчёте о ситуации в Калмыкии просил более чем осторожно подходить к вопросу о реквизициях скота, чтобы не испортить отношения с населением.

Целью этого меморандума было подвигнуть румынский генштаб в Бухаресте к изданию аналогичных правил для румынских частей (на том настаивали прежде всего немецкие экономические службы), как то было сформулировано при передаче 12-го меморандума 13. октября 1942 г.

Этот документ был основан на сообщениях группы армий «Б», он обобщал более чем положительный опыт немецких частей в Калмыкии и требовал и далее корректного отношения к населению с целью сохранения доверия с его стороны. Прежде всего это касалось самой большой осторожности при проведении каких бы то ни было реквизиций.

«Калмыки по своей природе очень гостеприимны и могут пожертвовать многим, если их об этом попросить. Если же грубо требовать и применять насилие, то калмыки быстро занимают враждебную позицию и их уже трудно склонить к сотрудничеству. Недопустимость насилия и немедленная поддержка калмыков в борьбе с партизанами и грабителями является главным правилом.»

Генерал Хауффе потребовал от начальника Румынского Генштаба ознакомить румынские части в Калмыкии с немецким опытом и потребовать от них соответствующего поведения. При этом он сослался на явные преимущества подобного поведения, «действенную» помощь, которую оказывали калмыцкие эскадроны в тактике малой войны, и огромную ценность калмыцкой разведки для немецких частей и их союзников.

Какой вес придавался калмыцкому вопросу, свидетельствуют и меры командующего 4-й танковой армией, которая оперировала в степях юго-западнее Волги. В связи с реорганизацией армейских задач, (22.11.1942 после начала советского зимнего наступления генерал-полковник Гот возглавил т.н. «группу Гота», в которую вошли румынская 4-я армия и 16-я МПД), предстоящим приёмом всего участка фронта до Маныча в распоряжение 4-й румынской армией и 16-й МПД, генерал-полковник Гот уже в октябре 1942 года принял меры, которые имели целью не повредить отношения с калмыками.

Это касалось прежде всего планируемого ввода в действие 7-го румынского корпуса (5-я и 8-я кавдивизии) на участке между северным флангом 16-й МПД около Чилгира и южным флангом 6-го румынского корпуса близ Тундутово. 31 октября 1942 г. Гот провёл в присутствии своего начальника штаба и шефа Германской службы связи полковника Дёрра совещание с командующим 4-й румынской армией генералом Константинеску, которому он напомнил об «очень важных» калмыцких вопросах.