Немцы и калмыки 1942-1945

Более жёсткая судьба ожидала национальное калмыцкое соединение.

В начале февраля 1943-го года солдаты-калмыки были включены в состав 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавкорпуса под командованием генерала Кириченко, затем в связи с ликвидацией Калмыцкой АССР и депортацией всего калмыцкого народа в декабре 1943 года, они (за исключением офицеров) были направлены в тыл и переведены согласно приказу ГПУ Красной Армии в резервные части и трудовые лагеря.

Из советских источников можно понять, что очень мало кто из калмыков смог остаться до конца войны в действующей армии.

Подобные трудности на немецкой стороне отсутствовали.

Калмыцкие части, сражавшиеся на немецкой стороне, формировались и развивались последовательно и естественно, а если тут и возникали недоразумения, то они были связаны не с недостатком надёжности или готовности солдат, а с недостатком необходимого опыта уже у немецких офицеров.

Начало калмыцких формирований связано с антисоветскими партизанскими группами, действовавшими на западе и северо-западе Калмыкии ещё до прихода немцев. Дезертировавшие или отставшие солдаты Красной Армии обьединялись с противниками Советского режима и начинали борьбу на свой страх и риск в Приютненском, Кетченеровском и Юстинском улусах.

Партизанские группы под руководством Артаева, Огдонова, Усялова, Очирова, Даваева, Шильгирова и других, состоявших согласно советской терминологии из «деклассированных элементов, уголовников, отщепенцев, предателей и дезертиров», доставили летом 1942 года измученным советским властям большие хлопоты. Особенно отличился при этом сперва насчитывавший 12–15 и выросший до 70–90 человек отряд Басана Огдонова, который пользуясь поддержкой населения успешно действовал против отрядов НКВД.

Антисоветские партизанские группы, которые вместе с другими добровольцами стали сотрудничать с немецкими частями, рассматривались немцами как хорошая поддержка и при необходимости обеспечивались оружием.

Естественно, что немецкая пропаганда сразу начала говорить, что «бок о бок с немецкими солдатами» в борьбе против большевизма принимают участие и «калмыцкие эскадроны». Эффектной пропагандой была, например, публикация в газете «Свободная земля»от лица «командира немецких частей, действующих в Калмыцкой степи» некрологов, сообщавших о гибели добровольцев под заголовком со словами Хонгора из национального эпоса «Джангар»: «Погибни, если ты должен погибнуть, главное же победа над врагом!»

(Хонгор — «Хан Хонгор Огненнорыжий» — наверно самый любимый легендарный герой, в котором калмыцкий народ воплотил свои лучшие представления: храбрость, ловкость, сила и духовная чистота. Об этом рассказывает 8-е сказание Джангара «О том, как буйный Хонгор победил могучего богатыря хана Чилгина». Джангариада всегда вдохновляла калмыцкий народ на борьбу за счастливую жизнь, за жизнь, которую вели герои эпоса в Стране вечной юности Бумба. — Профессор Б.К.Пашков в предисловии к изданию «Джангариады» 1958 года.)

Часто появлялись и заметки о подвигах калмыков. Так, например, 20 декабря 1942 года вышла статья под заголовком «Родина должна знать своих героев», посвящённая награждению медалями «За храбрость с мечами» нескольких солдат одного из эскадронов генералом графом фон Шверином. Численность калмыцких солдат, сражавшихся на немецкой стороне достигла уже в период оккупации 3000 человек. Треть из них представляла собой местных полицейских, другая треть — разного рода отряды в сёлах, в которых не было немецких гарнизонов, и ещё треть представляла собой кавалерийские эскадроны, состоявшие на немецкой службе.

Первые части военного характера образовали уже в сентябре 1942 года два конных эскадрона, сформированные и оснащённые 16-й мотопехотной дивизией, которые по инициативе майора графа фон Штауффенберга, руководителя группы т.н. «Восточных частей» генштаба Сухопутных сил были поставлены на довольствие 17 и 23 октября 1942 года и стали таким образом боевым соединением немецкого Вермахта.

30 ноября 1942 года они получили официальное наименование 1-й и 2-й Калмыцкий эскадрон 66.

(На калмыцкие эскадроны распространялись все инструкции, действующие для казачьих частей. Характерным было тут как раз формирование «чисто национальных» частей, т.е. их разделение на донских, кубанских и терских казаков.)

Эти эскадроны добровольцев, известные вначале как «Калмыцкий легион», тем не менее сильно отличались от других национальных легионов, образованных с 1941/1942 гг. — туркестанцев, сев.кавказцев, азербайджанцев, грузинов, армян, волжских татар, которые быстро достигли численности свыше 80 батальонов и представляли собой вариант фронтовых частей, которые после спешного формирования и обучения были задействованы в степи.

(Из факта дислокации туркестанских соединений в Калмыкии возникли конфликты с местным населением, как следует из сообщения командира дивизии генерал-лейтенанта Хенрици. В частности: «Именно в силу особого положения, в котором находится дивизия по отношению к калмыцкому населению, конфликты туркестанцев с местным населением могут нанести значительный политический ущерб. Калмыки, которые относятся к немецким солдатам более чем положительно и оказывают разведкой и рейдами с риском для жизни самую большую помощь, относятся к конфликтам с туркестанцами весьма болезненно. Дивизия должна немедленно навести порядок в отношении туркестанцев к местному населению.»)

Что касается боевого духа и надёжности, то солдаты доктора Долля и его соратники были на самом хорошем счету.

За два месяца существования произошёл, например, лишь один незначительный дисциплинарный инцидент, который был быстро устранён.

Вместе с туркестанскими батальонами 811, 782 и 450 часть калмыков была задействована с конца ноября 1942 года на участке Чилгир-Городок и Городок-Цаган Усун по флангам зимних позиций около Яшкуля для поддержки сражавшейся здесь 16-ой МПД.

Непосредственное участие во фронтовых операциях в силу этого оставалось незначительным даже в оборонительных боях.

Сильной стороной калмыков была их тактика маленькой войны, в которой им всегда сопутствовал успех даже в самых трудных ситуациях.

Благодаря кавалерийским рейдам и разведкам в ничейных районах между немецкими позициями и далеко в советские тылы они по единодушному мнению немецких властей и офицеров оказывали немецким частям самую большую пользу.

Генерал граф фон Шверин утверждает даже, что без надёжных данных калмыцкой ближней и дальней разведки дивизия не смогла бы справиться с задачей обеспечения фронтовых операций в Калмыцкой степи и была бы беспомощна в тактическом отношении.

О том же говорит и командующий 4-ой танковой армией генерал-полковник Гот: «Создание калмыцких частей себя полностью оправдало, поскольку они оказали совершенно выдающуюся помощь 16-ой МПД, которая оказалась в Калмыцкой степи в крайне тяжёлом положении.»

Переходы на многие сотни километров до Каспийского моря и до Астрахани, за линию Киселёвка — Цаган Нур и до Волги под Владимировкой калмыцкие эскадроны, как отмечается, совершали «за невероятно короткое время». Немецкое командование получало благодаря этому «ценные разведданные о положении противника в Астрахани и в дельте Волги».

Так, например, калмыцкая разведка своевременно сообщила и о готовящемся советском зимнем наступлении.

Семь эскадронов самостоятельно действовали под своим жёлтым национальным флагом и контролировали большую часть Калмыцкой степи. Они защищали неприкрытые фланги и тылы немецких частей под Юстой, а также по обе стороны дороги Элиста — Астрахань, под Улан Эрге, Яшкулем, Уттой и Халхутой, вели борьбу с советскими разведгруппами, партизанами и гарнизонами и практически взяли на себя роль передового авангарда.

16-я МПД была занята и другим вопросом. Посланники калмыков из частично (Черноземельский, Кетченеровский, Малодербетовский) или неоккупированных (Приволжский, Долбанский, Лаганский, Уланхольский, Юстинский) восточных районов установили контакт с немецкими частями и просили помочь оружием. Здесь представлялась редкая возможность организовать сопротивление в тылу противника. Оружие поставлялось в регионы, занятые противником, было начато формирование групп сопротивления.