Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

В течение нескольких дней мы оба (я и Усов) с утра отправлялись на рудник и проводили часов шесть или семь в обходе и изучении забоев при свете свечей (так как в забои электричество не было подведено). Мы посетили также выработанную часть рудника над главной штольней в части, еще доступной для осмотра. Это было интересно потому, что там можно было видеть забои, на которых работы были остановлены по причине выклинивания, т. е. исчезновения жилы или же ее обеднения золотом. Возвращались к обеду, а вечером разбирали собранные образчики, подробно изучали их под лупой и, пользуясь записями и зарисовками, сделанными на месте в записной книжке, писали дневник наблюдений с рисунками более интересных забоев. Я имел с собой фотоаппарат и фотографировал некоторые забои при вспышке магния. При этом некоторые из них приходилось обливать водой, чтобы смыть слой рудничной пыли, насевшей после взрывных работ, или грязи, отложенной стекавшей по забою рудничной водой. Масштабом на забое большей частью служила подвешенная вертикально с подсвечником свеча.

Кварцевая жила в забоях имела разнообразный вид. Белый, желтоватый или голубоватый кварц жилы то пролегал более или менее ровной лентой в 60–70 см ширины наискось через весь забой, хорошо выделяясь на фоне темно-серой или темно-зеленой боковой породы, то он сильно ветвился, давая отпрыски вверх и вбок в породу, содержал обломки боковой породы. Параллельно главной жиле с той или другой стороны видны были прожилки кварца разной толщины. Иногда лента кварца раздваивалась на две почти равные части. В конце главной штольни, называвшейся Масловской, жила совсем исчезла, весь забой был занят темной породой, и только в середине его шел тоненький шнурочек в виде четки из маленьких гнездышек кварца, связанных прожилком его в 1–2 мм. Перед наблюдателем вставал серьезный вопрос, действительно ли жила кончилась, выклинилась, как говорят горняки, или же шнурочек представлял так называемый «проводник», который показывает, что мы видим только местное исчезновение жилы, пережим ее, и, прослеживая забоем проводник, мы опять увидим, что шнурок начнет постепенно утолщаться и снова появится кварцевая жила, выгодная для работы. Проводник показывает, что трещина в массе породы, в которую проникали горячие растворы, отлагавшие кварц и золото, в этом месте не исчезла, а продолжается дальше, но только почему-то не раздвинулась, не дала места для отложения кварца.

Кварц жилы далеко не везде содержал видимое золото. Он большей частью был сплошь белый или желтоватый, и только кое-где в нем блестели крапинки серного колчедана или крупинки самородного золота. Но местами на кварце видны были желтые пятна или полосы, похожие на легкий мазок горчицы, и в хорошую лупу можно было различить, что мазок состоит из мельчайших золотинок. Более крупные золотинки видны были очень редко. Изредка кварц буквально весь пророс золотом в виде тонких, ветвистых прожилков целой сетью. Вообще, по данным управления, бо́льшая часть, от 2/3 до 4/5, добытого золота была заключена в жиле в самородном виде и только остальное содержалось в серном колчедане и других рудах, вкрапленных в кварц. Проба самородного золота была высокая – 950 (т. е. на 1000 частей 950 представляли чистое золото и только 50 – серебро и другие металлы), проба золота в серном колчедане – гораздо ниже, от 530.

Содержание золота в жиле было распределено очень неравномерно – бедные участки и гнезда чередовались с богатыми. Среднее содержание в течение девяти лет, которые рудник работался, колебалось от 8 золотников до почти 18 золотников (в 100 пудах кварца), среднее же за все эти годы составило, по отчетам, представленным в Горный департамент, почти 12 золотников. Такое содержание было очень выгодно для владельца. Но приходилось ставить вопрос, удержится ли оно и при дальнейшей работе вглубь, а если понизится, то насколько? Известно, что многие рудные месторождения на некоторой, сравнительно небольшой, глубине (но разной в зависимости от климата и других условий) наиболее богаты, так как в этой части обогащены металлом, растворенным в самой верхней части (и уже частью уничтоженной, размытой) и отложенным грунтовой водой глубже; эта часть месторождения называется зоной цементации. Но еще глубже, в зоне первичных руд, содержание золота может оказаться гораздо ниже. Определить это могла бы только глубокая разведка, занимающая много времени, а при экспертизе приходилось ограничиться предположениями, основанными на изучении работающейся части месторождения и на сведениях об аналогичных месторождениях на земном шаре, уже известных на более значительной глубине.

В работающихся забоях мы могли видеть, как ведется добыча золотой руды, т. е. жильного кварца. Чтобы выломать из забоя твердые породы жилы и боковых пород, нужно их взорвать. Для этого рабочий в нескольких местах пробивает вглубь шпуры, т. е. круглые дырочки определенной глубины, посредством острого стального зубила, называемого буром, и тяжелого молотка; это трудная и медленная работа. В каждый шпур вставляется патрон взрывчатого вещества (в те годы это был динамит) с вложенным в него пистоном, в который для его воспламенения вставлен конец бикфордова шнура, заполненного горючим веществом. Если поджечь другой конец этого шнура, огонь медленно подвигается внутрь его к пистону; известно, сколько минут нужно, чтобы огонь прошел по определенной длине шнура. Это необходимо знать, чтобы человек, поджегший шнур, имел время удалиться на безопасное расстояние от места взрыва.

После вставки патрона с пистоном и концом шнура в шпур, последний заполняется до устья глиной, из которой выдается другой конец шнура определенной длины. В забое пробивается несколько шпуров известной глубины на определенном расстоянии один от другого. Когда все шпуры заряжены, рабочий быстро зажигает шнуры один за другим и убегает по штольне, штреку или другой выработке, которую работают, в безопасное место. Через несколько минут раздаются взрывы – но не сразу, а один за другим, так как поджигали их также не сразу. Это необходимо, чтобы рабочий мог считать взрывы и знать, все ли приготовленные им шпуры взорвались, так как бывает, что взрыв одного шпура почему-либо задержится и может случиться позже, когда рабочий подошел к забою; или же он совсем не взорвался – пистон или кусок шнура в нем был дефектный. Тогда нужно прежде всего внимательно осмотреть забои и найти место невзорванного шпура, чтобы при очистке забоя не вызвать случайно взрыв ударами кайлы или лома.

Заряжение и взрывание шпуров во всех действующих забоях выполняет особый опытный рабочий, тогда как горнорабочий, продвигающий выработку вперед, углубляет только шпуры, а после взрыва убирает оторванную породу, очищает забой и углубляет новые шпуры. Взрывание, называемое отладкой, производится обычно вечером, по окончании работ в руднике, когда забойщики, откатчики и крепильщики уходят. Взрыв сопровождается большим выделением пыли и дыма; нужно время, чтобы пыль осела, а дым был удален вентиляцией.

Трудная и медленная работа ручного бурения шпуров, которую издавна выполняли горнорабочие, в начале XX в. была облегчена и ускорена механизацией, которую мы увидели и в Богомдарованном руднике. Бур углубляется в породу забоя ударами пневматического молотка, вызываемыми давлением сжатого воздуха, нагнетаемого машиной – компрессором, находящейся на поверхности земли, и проведенного к забоям по трубам. Под давлением воздуха бур бьет в шпуре гораздо чаще и сильнее; рабочему приходится только держать в нужном положении (горизонтально или наклонно, в зависимости от направления углубляемого шпура) молоток с прикрепленной к нему резиновой кишкой, идущей от воздухопроводной трубы, регулировать его работу, время от времени заменять притупившийся бур новым и по окончании одного шпура переставлять стойку, поддерживающую инструмент у забоя, на другое место. Буровая мука, т. е. мелко раздробленная порода, выносимая воздухом из глубины шпура, вредна для дыхания и для уменьшения ее количества нужно время от времени впрыскивать воду в шпур, если порода сухая.