Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

XIX. Экспертиза Богомдарованного рудника в Кузнецком Алатау

В 1895 г. в С.-Петербурге было организовано Российское золотопромышленное общество для разработки месторождений золота как россыпных, так и рудных. Золотоносные россыпи, которые разрабатывались в Сибири с 30-х гг. XIX в., а на Урале значительно раньше, кое-где уже были выработаны, и в конце XIX в. в разных местах начали открывать коренные месторождения золота, разработка которых требовала больших технических знаний и больше капиталов, чем разработка россыпей. Во главе этого общества, намеревавшегося обратить главное внимание на коренные месторождения, стал в 1902 г. горный инженер Л. Ф. Грауман, хорошо знавший меня по исследованиям в Ленском районе в 1891 и 1901 гг. Он предложил мне осенью 1910 г. принять участие в экспертизе расположенного в хребте Кузнецкий Алатау золотого рудника Богомдарованного, который его владелец Иваницкий хотел продать обществу.

Выполнить осмотр этого рудника, расположенного довольно далеко от Томска и от железной дороги, я мог только в течение рождественского перерыва в учебных занятиях. Нужно было выяснить вероятную ценность этого месторождения, так как владелец мог предложить его обществу потому, что уже выработал почти все запасы золота и заблаговременно хотел сбыть его с рук; но возможно было, что он продавал его потому, что сам не имел средств для развития дела.

В середине декабря я и М. А. Усов, которому я предложил быть моим помощником при изучении рудника, что давало ему случай познакомиться подробно с геологией интересного месторождения, выехали по железной дороге на восток. На ст. Итат мы оставили поезд и наняли лошадей, чтобы проехать на юг до села Чебаки у подножия восточного склона хребта Кузнецкий Алатау. Было довольно холодно, мы ехали в «кошеве», т. е. открытых санях с глубоким сидением, обитых рогожей. До Чебаков от станции около 180 верст, и мы прибыли на место поздно вечером, остановились у уполномоченного Богомдарованного рудника, инженера Захваткина, где, после быстрой езды при сильном морозе в течение 15 часов, могли обогреться, поужинать и выспаться.

На следующее утро поехали дальше уже на лошадях рудника, сначала по полям и редколесью вдоль подножия Кузнецкого Алатау: мягкие округленные горы, поросшие лесом, тянулись справа от нас, покрытые глубоким снегом, тогда как на дороге снега было мало и полозья кошевы нередко скрипели по гальке и мерзлому песку. Кузнецкий Алатау, протянутый почти по меридиану, перехватывает атмосферные осадки, приносимые преимущественно с северо-запада; зимой он одевается глубоким снегом, а Ачинско-Минусинская степь к востоку от него получает только остатки, которые ветер, кроме того, сдувает и уносит еще дальше на восток.

Часа через два дорога повернула на запад вверх по долине р. Собаки, которая течет из глубины гор и впадает в р. Сыю, левый приток р. Белый Юс, составляющей правую вершину р. Чулыма. Казалось бы, что зимой ледяная поверхность небольшой реки должна представлять собой более ровную дорогу, чем неровное дно долины, заросшее лесом. Но оказалось, что горная речка замерзала очень неспокойно и по ее руслу ровные участки льда часто прерывались очень неровными, на которых во время ледостава льдины громоздились одна на другую, напоминая в миниатюре торосы Ледовитого океана. А кроме того, участки с особенно быстрым течением еще не замерзли и представляли полыньи. Поэтому кошева, в которой мы ехали, то скользила спокойно по ровному снегу, покрывавшему гладкие участки льда, то поднималась на берег и ныряла по ухабам неровной дороги, избитой обозами, доставлявшими зимой на рудник всякие припасы.

Уже смеркалось, когда мы свернули из долины р. Собаки в узкую долину ее притока, ключа Федоровского, где дорога пошла довольно высоко по косогору; с одной стороны поднимался крутой склон, а с другой – крутой откос спускался ко дну долины, и с этой стороны дорога ничем не была огорожена. Кое-где, где из склона сочилась вода, дорога оледенела, и кошева скатывалась к краю откоса; приходилось вылезать и идти пешком в тяжелой и длинной дохе по льду, по которому сами лошади пробирались осторожно. Ехали, конечно, все время шагом, и к стану рудника в верховьях долины мы прибыли уже ночью.

На руднике я застал двух других экспертов, присланных из Петербурга Российским золотопромышленным обществом для изучения рудника, его технической оборудованности, качества и запасов руды. Это были горный инженер Журин и химик Лебедев. Они приехали на несколько дней раньше и уже успели осмотреть машины и золотоизвлекательскую фабрику. За ужином мы встретились, а управляющий рудником рассказал нам подробно, кем и как было открыто это месторождение. Узкая и длинная долина ключа Федоровского на всем протяжении содержала золотоносную россыпь, и работавший ее мелкий золотопромышленник, обнаружив на склоне выходы кварца с включениями золота, уступил месторождение Иваницкому за бесценок.

Утром можно было осмотреться. Верхний стан рудника, на котором мы находились, состоял из нескольких домов, казарм и складов на довольно крутом левом склоне долины ключа Федоровского, ниже слияния двух вершин ключа. Оба склона, покрытые толстым слоем снега, уходили высоко вверх к вершинам гор, скрытым в облаках. Оказалось, что мы находились почти у самого водораздела Алатау, который в этой части отодвинут сильно на восток в зависимости от того, что верховья р. Усы, правого притока р. Томи, проникли с западного склона хребта в промежутке между бассейнами рек Черный и Белый Юс, образующих р. Чулым, очень далеко вглубь. Вершины гор вокруг рудника поднимались до высоты свыше 1300 м и достигали 1436 м над уровнем океана. Лес на склонах гор был сильно вырублен, кое-где виднелись отдельные ели и кедры, а многочисленные пни скрывались под глубоким снегом, образовавшим большие сугробы и возле домов.

Сам рудник находился еще в 500 м дальше, на правом склоне долины ключа. Меня с Усовым отвезли в саночках ко входу в главную штольню, у устья которой стояло большое машинное здание. Здесь мы оставили дохи и пошли в сопровождении штейгера по штольне, проложенной вдоль по толстой кварцевой жиле, которая в одном месте выходила на поверхность горы, где ее разрушение и размыв давали материал для россыпи, по руслу ключа. Бока штольни, конечно, были закрыты крепью. Кое-где мерцали электрические лампочки, так как по штольне выкатывали в вагончиках по рельсам руду, поднимаемую снизу, из более глубоких горизонтов рудника, уже работавшихся.

Встречаясь с вагончиками, нам приходилось прижиматься к крепи, так как штольня была узкая. По самой штольне и выше ее до поверхности горы кварцевая жила была уже выработана, и работы развивались на горизонтах ниже штольни, куда спускались по круто наклонным вниз по жиле ходам, называемым гезенками. На каждом горизонте вдоль по жиле проводился штрек, т. е. горизонтальная галерея, а в промежутке между каждыми двумя горизонтами тело жилы вынимали снизу вверх посредством так называемых восстающих выработок, проложенных вверх по падению жилы. Они, в сущности, то же, что гезенки, но гезенк работается сверху вниз, т. е. углубляется выниманием материала, тогда как восстающие выработки пробиваются снизу вверх, навстречу падению жилы. Добытая руда сваливалась из этой восстающей выработки вниз, в штрек, где нагружалась на тачки и перекатывалась к подъемному устройству, по которому ее поднимали в главную штольню и выкатывали из рудника для обработки (раздробления и промывки) на фабрике.

Наша работа состояла в том, что мы последовательно осматривали подробно все работавшиеся забои в штреках по простиранию жилы и в восстающих выработках по ее падению, изучали строение и состав кварцевой жилы в разных ее частях, измеряли толщину и брали образцы из жилы и вмещающих ее, т. е. боковых, пород. Взятие проб из забоев, т. е. материала для определения содержания золота в жиле, не было моей задачей. Это занимало много времени, требовало участия рабочего с инструментами, чтобы высекать в жиле поперечный желобок во всю ее ширину и собирать аккуратно весь материал для уноса в лабораторию, и входило в обязанности другого эксперта, химика Лебедева.