Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

На следующий день все мы пешком, в сопровождении телеги, нагруженной вещами студентов, палатками, инструментами, посудой, выступили по дороге вверх по правому берегу р. Енисея. В трех верстах от Базаихи течет речка Лалетина, по долине которой проложена дорога к Столбам, доступная до начала крутого подъема, на протяжении 3,5 верст, и для колесного движения. На лужайке на дне долины перед этим подъемом мы раскинули свой стан. В имуществе геологического кабинета имелись палатки разных типов, и эта практика позволила познакомить будущих сибирских горных инженеров и исследователей с их качествами.

Были раскинуты палатки монгольского типа – в виде двускатной крыши, датские – в виде домика с вертикальными стенками внизу и сзади и двускатной крышей, турецкие – в виде конуса на одном вертикальном шесте, и японские – в виде шестигранника с куполообразным верхом. В каждой палатке разместились, в зависимости от ее величины, два, три или четыре человека. Чай и ужин варили общий для всех в котелках на костре. Погода была летняя, сухая и теплая, но уже донимали комары, а на занятой нами лужайке часто попадались гадюки. На следующий день студенты были разделены на группы по два человека, каждая получила лист топографической карты, горный компас, геологический молоток, зубило, нумерованные мешочки для сбора образцов, записную книжку. Каждая пара должна была выполнить отдельный маршрут по району Столбов, с геологической съемкой, с приемами которой они уже познакомились при общих экскурсиях на левом берегу Енисея. Гудков и я, разделившись, обходили работавшие пары в течение дня для проверки и консультации. На обед не возвращались, чтобы не тратить лишнее время на хождение взад и вперед. Все имели с собой сухой завтрак, чтобы перекусить и возвратиться на стан часа в три или четыре пополудни. К этому времени служитель кабинета, бывший с нами, готовил обед и чай; после обеда и отдыха все пары должны были составить каждая свой дневник с записью всего виденного, занумеровать и привести в порядок собранные образчики. Гудков и я проверяли вечером дневники и, в случае надобности, давали указания.

Эта работа продолжалась дней шесть, в течение которых была обследована главная центральная часть Столбов, где среди более или менее густого леса, местами еще представлявшего настоящую тайгу, но большей частью уже разреженного и хорошо проходимого, возвышаются скалы из массивного гранита, вернее, сиенита различных живописных форм, получивших от горожан Красноярска, давно уже знающих эту интересную для экскурсий местность, наименование «Столбы». Это название обусловлено тем, что большинство скал именно и представляет столбы разной формы, то более или менее пирамидальной, то из наложенных одна на другую громадных глыб, то из отвесных плит. Отдельные столбы получили свои имена, как-то: Перья, Голубки, Орел, – от туристов, преимущественно учащейся молодежи, упражнявшихся в трудном лазании на вершины столбов, на некоторые с употреблением веревок и колышков для забивания в трещины скал.

На отвесном обрыве одного из самых больших столбов мы различили еще полустертую надпись красной краской: «Долой самод…» – которую в дни революции 1905 г. ухитрились написать какие-то смелые туристы. По рассказам красноярцев, тогда же на вершине одного из столбов был водружен большой красный флаг, и полиция вынуждена была выслать целый отряд для снятия его и уничтожения этой и других революционных надписей на Столбах, что, очевидно, удалось не вполне. Жандармы в сапогах со шпорами не смогли лазить по столбам так успешно, как молодые туристы, получившие даже прозвище «столбистов».

Закончив маршруты по главной части Столбов, мы перебрались дальше вверх по правому берегу Енисея, верст девять выше устья речки Лалетиной, где близ устья речки Малой Слизневой, ниже деревушки Овсянки, снова раскинули стан и выполнили тем же порядком съемки ближайшей местности до низовья р. Маны, впадающей в Енисей выше Овсянки. Это продолжалось дней пять или шесть, в конце которых появилась в большом количестве мошка; этот худший вид сибирского гнуса, в дополнение к комарам, очень досаждал при экскурсиях и в палатках и измучил тех студентов, которые не имели накомарников, т. е. волосяных сеток, надеваемых на голову для защиты при работе, когда руки заняты и отмахиваться веткой от кровожадных насекомых некогда. Пришлось сократить стоянку в этом месте, и мы вернулись в д. Базаиху, осмотрев по пути красивую скалу мраморовидного известняка у правого берега Енисея.

Последний стан мы раскинули в долине речки Базаихи, в нескольких верстах выше деревни, на большой лужайке левого берега, и снова начали экскурсии парами для съемки окрестностей на обоих склонах, особенно на правом, где высоко вверху видны были обрывы кембрийских известняков, полого падающих к р. Енисею, тогда как в нижней части склона утесы состояли из пластов сильно дислоцированной докембрийской свиты. Интересно и важно было установить несогласное налегание первых на этой свите, т. е. трансгрессию, наступление кембрийского моря на горную страну из поднятых складками толщ докембрия. Но на правый берег речки можно было попадать или по мосту через речку Базаиху ниже по течению, с большим обходом, или же вброд – а весеннее половодье еще не закончилось и брод был глубиной в метр или немного больше; один из студентов, возвращаясь с экскурсии, ухитрился утопить на броду свой пояс с молотком и компасом.

К сожалению, работу по изучению этого интересного района не удалось закончить. Хотя в долине Базаихи гнус не так одолевал, как на берегу Енисея, но часть студентов, менее или даже мало интересовавшаяся геологией, воспользовалась тем, что на геологическую практику полагался срок в 4 недели, и по истечении его заявила, что пора кончать, что им нужно еще поехать на горную практику на рудниках. Пришлось прекратить работу и, записав наблюдения последнего дня экскурсий и сняв фотографию нашего стана, мы вернулись в Красноярск и Томск. Остальную часть лета я был занят обработкой своих наблюдений по геологической съемке бассейна р. Бодайбо в Ленском районе, которая за эти годы жизни в Томске подвинулась мало из-за педагогических занятий, работы декана, организации геологического кабинета, библиотеки и экспедиций в Джунгарию. Упомяну кстати, что один из участников этой практики, А. И. Козлов, окончив институт, закончил самостоятельно изучение всех четырех листов геологической карты окрестностей Красноярска и составил ее описание, которое институт намеревался издать. Но во время Гражданской войны этот труд, находившийся в типографии Сибирского товарищества печатного дела, погиб, а автор, занятый позже много лет работой в Приморье, не смог восстановить текст. Карта сохранилась, и ею пользовались другие геологи, но геологического описания окрестностей Красноярска с приложением карты, конечно исправленной и дополненной по новым наблюдениям, до сих пор нет; моя мысль не была осуществлена моими преемниками.

Летом 1909 г. я снова поехал в экспедицию в Пограничную Джунгарию; в этот раз меня сопровождал уже кончивший институт из числа студентов первого приема М. А. Усов, в качестве помощника по геологической съемке; в 1906 г. он также принимал участие, но вел все время топографическую маршрутную съемку. Он оказался самым выдающимся из первого выпуска инженеров Горного отделения: укрепил и развил школу сибирских геологов, основанную мною, был организатором больших работ Западно-Сибирского геологического управления, в 1932 г. избран членом-корреспондентом Академии наук, а в начале 1939 г. – академиком, но скончался, к сожалению, летом того же года в возрасте 56 лет на курорте Бедокуриха в Алтае.

В этот раз я опять поехал в Джунгарию через Омск и Семипалатинск и по почтовому тракту до Чугучака (туда и обратно) без остановок и попутных наблюдений.

В 1910 г. я остался на лето в Томске, так как средств на летние научные командировки в Технологическом институте снова не хватило для удовлетворения всех желающих. Пришлось отложить окончание исследований в Пограничной Джунгарии и заняться подготовкой к печати второго выпуска с описанием геологической карты бассейна р. Бодайбо (первый, подготовленный летом 1908 г. после студенческой практики также в Томске, уже печатался).