Сакалиба

счет были высказаны в части II относительно славянских переселенцев, но р&бы-сакалиба

- совершенно особое явление, и сведения об их культуре и духовном мире заслуживают

отдельного исследования.

В изображении восточных писателей спуги-сакалиба практически ничем не выделяются

из окружающей их массы мусульман. Они говорят по-арабски, исповедуют исламскую

религию и следуют обычаям того общества, в котором живут. Такую картину, разумеется, нельзя назвать нереальной. Служа в арабо-мусульманском обществе, рабы, вполне

естественно, быстро выучивались арабскому языку; без этого они были бы просто не в

состоянии понимать приказания хозяев. Некоторые сакалиба овладевали арабским языком

в совершенстве. Ибн ал-Аббар с особой похвалой отзывается о Джаузаре ас-Саклаби,

который в 402 г.х. (4 августа 1011 - 22 июля 1012 г.) стал управляющим кор-довского

дворца, замечая, что он был великолепным знатоком арабского языка. В том же фрагменте

Ибн ал-Аббар относит к сакалиба и предшественника Джаузара на этом посту - Фатина, служившего еще ал-Мансуру (240, т. 1, с. 204, № 671]. О Фатине упоминает Ибн Бассам, называющий его <уникальным, не имевшим себе равных в знании арабского языка и

всего, что касается литературы> [251, ч. 4, с. 34]. Согласно Ибн Бассаму, Фатин писал

стихи; после его смерти несколько тетрадей были проданы с аукциона.

Не хуже андалусских говорили по-арабски и североафриканские са-калиба. Уже

отмечалось, что фатимидским сакалиба очень часто приходилось выполнять различные

поручения халифов - они участвовали в деятельности администрации, водили войска и

эскадры. Такие обязанности, разумеется, предполагали отличное владение арабским

языком. До нас дошли некоторые тексты, написанные фатимидскими сакалиба, - записки, которые Джаузар направлял халифам; они ясно показывают, какого высокого уровня

достиг придворный в арабском языке.

Одновременно невольники усваивали и исламскую религию. Мусульманами, очевидно,

стали очень многие сакалиба. Объяснять это явление следует, видимо, тем, что

большинство невольников-сйкатебя составляли славяне-язычники из славяно-германского

региона. Христиане - например, чехи, сербы, хорваты - были не столь многочисленны.

Языческие верования славян мусульмане не считали религией. Комментируя покупку

неволъницы-шклабмыйя для 'Абд ар-Рахмана ал-'Утки (этот случай рассмотрен в

предыдущей главе), факих Ибн Вад-дах (814-900) заметил, что <у них (т.е. у сакалиба, в

данном случае - невольников. -Д.М.) нет завета (ла 'ахда ла-хум)> [280, т. 1, с. 444], т.е., фактически, религии. Таких рабов, как показывают высказывания видных мусульманских

правоведов ал-Авза'и и Малика Ибн Ана-са, хозяин имел право обращать в ислам [316, с.

147-149; 73, с. 141]. Школы ал-Авза'и и Малика Ибн Анаса были в разное время

господствующими в Андалусии; маликизм пользовался большим влиянием в Магрибе.

Вероятно, андалусские и магрибинские факихн следовали за Маликом Ибн Анасом и

утверждали необходимость обращения невольников-язычников в ислам. Это, разумеется, открывало дорогу для массовой исламизации рабов-сякялыбя. Сходным образом обстояли

дела и в Фатимидском государстве - с той лишь разницей, что там от невольников

требовалось принятие ислама в его исмаилитской интерпретации. Безвестный славянский

вождь, взятый в плен в сражении при Раметте, поторопился принять ислам, опасаясь, что

его могут казнить как многобожника (см.: часть III, гл. 1). Карьера Джаузара при

фатимидском дворе началась с эпизода благословения халифа, демонстрации верности

исмаилизму. Принимать ислам могли, конечно, и сака-либа-христиан е. При дворах

средневековых мусульманских правителей, особенно в Андалусии, мы находим немало

ренегатов самых разных национальностей - испанцев, итальянцев, греков; среди них

могли оказаться и славяне.

Принимая ислам, невольники иногда увлекались мусульманским богословием и

углубленно изучали его. Краткое жизнеописание одного из таких невольников дает

испано-мусульманский автор X в. ал-Ху-шани. Некий невольник по имени 'Ариф,

сообщает он, был привезен в Печину и продан арабу, звавшемуся Лайс Ибн Фудайл. Араб

научил невольника грамоте и читал с ним Коран. К учению 'Ариф проявил столь большие

способности, что Лайс не стал приставлять его к ремеслу, а позволил посещать печинских

факихов. 'Ариф даже ездил учиться в Египет; впоследствии он вернулся в Испанию и умер

на Мальорке в 336 г.х. (23 июля 947 ?- 10 июля 948 г.). 'Ариф не принадлежал к сакалиба и

не именуется саклаби; он был уроженцем Франции, захваченным в юношеском возрасте

мусульманскими пиратами [131, с. 288- 289, №392; см. также: 272, т. 1, с. 342, № 1005]. Но

подобные случаи встречались и в среде сакалиба. Столь подробными биографиями мы, к

сожалению, не располагаем, однако некоторые сведения все же довольно показательны. В

Андалусии некий Наср ас-Саклаби рассказывал хадисы [272, т. 2, с. 157, № 1493]. 'Абд ар-

Рахим ас-Саклаби оставил службу во дворце, чтобы отправиться в паломничество [272, т.

1, с. 294, № 873; 240, т. 3, с. 57, № 136]. Впоследствии хадж совершил слуга 'Абд ар-

Рахмана III Дурри [272, т. 1,с. 146,№ 433]. Хайран и Зухайр проводили работы в мечети

Альмерии. Зухайр, согласно Ибн ал-Хатибу, обращался за советами к мусульманским

факихам и поступал по их указанию [199, т. 1, с. 526; 151, с. 216]. Набожными

мусульманами становились сакалиба и в других частях исламского мира. Фатимидский

халиф ал-Му'изз, например, однажды послал Джаузару богословский трактат, написанный

халифом Исма'илом ал-Мансуром, приказал изучить его и высказать свое суждение [290, с.

85]. Такое поручение, разумеется, можно было дать лишь глубоко преданному исмаилизму

и компетентному в его доктрине человеку.

Таким образом, сакалиба владели арабским языком и почти поголовно были обращены в

ислам. Но определяло ли это их духовный мир? Ответить однозначно невозможно. Изучая

культуру слут-сакалиба, мы как нигде остро испытываем недостаток информации. Прежде

всего, средневековые мусульманские авторы вообще нечасто уделяют внимание культуре

рабов и слуг, судить о которой мы можем в основном по изредка попадающимся историям

или анекдотам. Там же, где о культуре все-таки упоминается, речь, как правило, идет о

начатках исламской культуры, которую перенимали чужеземные рабы и слуги.

Собственная, неисламская культура сакалиба мусульманских писателей не интересовала, как, впрочем, не интересовала их и культура других рабов и слуг - европейских христиан, греков, тюрок и негров. Сакалиба представляются совершенно исламизированными,

усвоившими культуру местного мусульманского населения. Но здесь к данным источников

следует относиться с большой долей критицизма. Из того, что мусульманские авторы не

упоминают о собственной культуре сакалиба, отнюдь не следует, что ее не было вовсе.

Кроме того, иногда восточные авторы все-таки дают нам понять, что сакалиба сохранили

кое-что от того времени, когда они еще не были слугами в мусульманском мире.

Сказанное относится прежде всего к языку. Рассматривая историю слут-сакалиба в

различных регионах, мы видели несколько случаев, когда источники ясно указывают на то, что они говорили на родном языке. В середине IX в. евнуха-сакалиба служили

приезжавшим в Багдад купцам-русам переводчиками. Аглабидский правитель Ибрахим II разговаривал со своим слугой Б.лагом на языке сакалиба' . Сходная ситуация создалась

через несколько десятилетий, когда фатимидский халиф ал-Му'изз проявил интерес к

языку сакалиба, чтобы понять, что сказал о нем его слути-саклаби Музаффар. Все

отмеченные фрагменты указывают на то, что слут-сакалиба, говоривших на родном языке, было немало. Ибн Хордадбех, которому принадлежит рассказ о купцах-русах, общавшихся