Меч и перо

Пиршество началось.

Фахреддин подумал: "Вот почему мой народ живет в голоде и нищете. Двадцать восемь государств безжалостно грабятся, чтобы один человек утопал в роскоши".

Трапеза продолжалась долго.

Наконец раздался громкий возглас: "Эльхамдюлиллах!*-и гости, тяжело дыша, поднялись со своих мест. Опять раздались слова молитвы.

______________

* Эльхамдюлиллах! - Слава аллаху!

Снова на балкон вышли сотни рабынь, на этот раз у них в руках были позолоченные кувшины и тазы.

Вымыв руки, гости прошли в зал для увеселительных представлений. Сюда же явились и гости-иноверцы.

Рабы внесли в зал трон халифа, а рядом с ним поставили кресла для хекмдаров. Это означало, что повелитель правоверных тоже придет позабавиться.

Наконец халиф Насирульидиниллах и хекмдары вошли в зал. Хорезмшах и посол Хиндистана* помогли повелителю правоверных подняться на трон.

______________

* Хиндистан - Индия.

Позади трона поставили две низенькие скамеечки, на которые взобрались две молодые рабыни, как две капли воды похожие одна на другую, - любимые наложницы халифа. У них были дугообразные брови и большие глаза, такие томные и прекрасные, что у всех, кто смотрел в них, захватывало дыхание. Девушки принялись обмахивать халифа большими веерами из страусовых перьев, скрепленных разноцветными шелковыми лентами.

Позади кресел хекыдаров и послов тоже стояли девушки с веерами.

Фахреддин думал: "Халиф сладострастен и падок до женской красоты. Удастся ли мне увезти из Багдада наших девушек? Бедняжки истосковались по родине. Что, если прямо сейчас подойти к нему и попросить дать девушкам свободу?.. Нет, страшно!.. Да и неловко. Рядом с халифом сидит атабек Мухаммед, при нем вовсе нельзя говорить о моем деле".

В зал вбежали тридцать маленьких мальчиков, одетых в кафтаны шафранового цвета, они затеяли смешные игры, забавляя гостей. После них выступали танцовщицы, затем - известные багдадские певицы.

Фахреддин был по-прежнему поглощен своими мыслями.

Когда представление окончилось и гости начали расходиться, к Фахреддину подошел слуга атабека Мухаммеда и сказал, что хекмдар желает видеть посланцев Азербайджана.

Атабек жил тут же, во дворце халифа. Он встретил Фахреддина и его товарищей ласково и приветливо.

- Раз вы потрудились, проделав большой путь из Азербайджана в Багдад, будет неплохо, если вы прославите свои имена. Завтра вам представится такая возможность.Повелитель правоверных будет присутствовать на игре "мяч и чоуган". Азербайджанцы должны принять в ней участие.

Товарищи Фахреддина растерянно переглянулись. Фахреддин же, казалось, только и ждал от атабека этих слов. Участие в игре, задуманной для забавы повелителя правоверных, могло помочь ему в осуществлении его желаний. Кроме того, во дворце Дюррэтюльбагдад он обещал дочерям покойного халифа Мустаршидбиллаха показать свое искусство владения чоуганом.

Поклонившись атабеку, он сказал:

- Если хекмдар позволит, я приму участие в игре.

Глаза атабека Мухаммеда радостно сверкнули.

- Хорошо, тогда я прикажу внести твое имя в список участников. Вот только не знаю, как пойдет у тебя дело, когда ты сядешь на незнакомую лошадь.

- Мы привезли с собой добрых карабахских скакунов, - ответил Фахреддин. - Но я выеду на поле на своем Аладжа.

Поклонившись, он хотел выйти из комнаты, но атабек движением руки остановил его:

- Уж не тот ли это пегий иноходец, на котором ты сражался с Хюсамеддином у деревни Алибейли?

- Да, элахазрет, тот самый.

- В таком случае, должен тебя предупредить: халиф большой любитель лошадей. Если твой скакун приглянется повелителю правоверных, тебе придется подарить его ему.

МЯЧ И ЧОУГАН

Большая площадь была окружена многотысячной толпой. В первых рядах расположились багдадская знать, эмиры, визири, и их семьи. Для иноземных послов и прибывших в Багдад делегаций были отведены особые места.

На небольшом возвышении стоял трон халифа, окруженный креслами, предназначенными для хекмдаров.

По краю площади был протянут толстый канат, и аскеры из охраны халифа с обнаженными мечами следили, чтобы никто из толпы не проникал за него.

В левой части площади собрались участники игры, держа в руках поводья коней. Был среди них и Фахреддин.

Все ждали появления халифа.

Повелитель правоверных вышел в сопровождении хекмдаров из зеленого атласного шатра, стоящего у края площади, и поднялся на трон. Хекмдары сели в свои кресла.

По знаку халифа площадь огласилась звуками десятков рогов. Это был сигнал к началу игры.

Вмиг двести удалых наездников вскочили на коней. Первым с места сорвался жеребец арабской породы, на котором сидел всадник в узком коротком кафтане зеленого цвета. Эго был глава отряда личных телохранителей халифа Убсйда Иби-Хамра. Зеленый цвет его одеяния должен был означать, что игра как бы начата повелителем правоверных.

Жеребец Убейды вихрем понесся по площади. На середине Убейда подбросил вверх кожаный мяч и несколько раз ударил по нему чоуганом. Подскочивший к нему всадник на вороном коне одним взмахом чоугана отнял мяч и поскакал вдоль каната, поддавая мяч чоуганом. Это был один из членов персидской делегации по имени Дивбенд. За ним устремились десятки всадников, размахивая чоуганами.

Над площадью поднялось густое облако пыли, которое росло с каждой минутой, скрывая от зрителей ход игры.

Вот мячом овладел арабский всадник, одетый во все черное. Казалось, уже никто не сможет взять над ним верх. Его поджарый конь не знал усталости. Десятки наездников пытались окружить его со всех сторон, но черный всадник неизменно прорывал кольцо и уходил от преследователей, поддавая мяч концом чоугана.

Атабек Мухаммед, заметив, что Фахреддин со стороны наблюдает за игрой, не принимая в ней участия, начал нервничать. Он решил, что Фахреддин впервые видит столь ожесточенную схватку, струсил и не желает ввязываться в игру.

Одному из персидских всадников удалось отнять у араба мяч. Поддавая его чоуганом, он, как ветер, понесся по площади.

Лошадь под арабским наездником выдохлась и теперь отдыхала, набиралась сил, стоя в стороне.

Персидский всадник не знал себе равных на площади. Его резвый, хорошо выдрессированный конь приводил в изумление зрителей.

Уже невозможно было разобрать масти коней: они все сделались серыми от пыли. Лошади, которые не в первый раз принимали участие в этой игре, сами рвались туда, где в воздухе мелькал кожаный мяч.

Многие игроки часто меняли лошадей. Конь же персидского всадника был неутомим. Временами ловкий перс легонько ударял чоуганом по храпу животного, и конь, оскалив зубы, как дракон, проносился по площади.

- Это чудо, а не лошадь! - воскликнул в восхищении халиф.-Такой скакун может украсить мою конюшню!

Все думали, персидский всадкик останется непобежденным. Но тут в схватку включился худощавый наездник-индус. Пришпорив своего коня, он в один миг догнал персидского джигита, ловко отнял мяч и пронес его на конце чоугана через всю площадь к тому месту, где стоял трон халифа.

- Браво!.. Браво!.. - восторженно закричала многотысячная толпа.

Мячом надолго завладел индусский всадник. Мяч взлетал высоко над площадью и, падая, неизменно ударялся о его чоуган.

Атабек Мухаммед продолжал негодовать, видя, что Фахреддин не вступает в игру: "Трус!..привыкли бунтовать дома, а где надо, не могут показать себя. Нет, слава не их удел. Позор, позор!.. Подумать только, в такой торжественный день ни один человек из государства, управляемого мной, атабеком Джахан-Пехлеваном Мухаммедом, не смог отличиться!"

А Фахреддин в этот момент говорил себе: "Пока не вступят в игру туркестанцы, я не двинусь с места. Надо доказать Алиейи-Уля-ханум, что Туркестан - не самая богатая джигитами страна. Куда им тягаться с азербайджанцами в ловкости! Пусть и Мутарра-ханум убедится, что туркестанцы должны поучиться игре у нас".