Мистер Грей младший (СИ)

Я провела рукой по волосам, соглашаясь с этим единственным, пусть и мучительным вариантом. Главное, не вырвать ей патлы, руки и ноги — когда встречу её снова.

— Нет, не только об этом. В Аспене, знаете ли, мы познакомились с одним парнем, он на год младше Теда, его зовут Макс. Макс Родригес, из Портленда, — когда я назвала фамилию, папа скрестил руки на груди, с каменной серьёзностью посмотрев на меня, мама же, наоборот, светло заулыбалась.

В чём, чёрт возьми, дело?

— Что происходит? — спрашиваю я.

— А ничего, — пожимая плечами, раздражённо бормочет Кристиан, — Отлично. Сначала, сексуально-озабоченный Адам Флинн, теперь, пожалуйста — потомок Хосе Родригеса, яблоко от яблони, как погляжу — недалеко падает.

— Кристиан… — протягивает Ана.

— Не надо трогать Адама, — спокойным тоном прошу я, — Я вообще не причём, по отношению к сыну какого-то там Хосе, просто мне срочно нужно поговорить с ним!

— Зачем? — спрашивает Кристиан.

— Он очень-очень понравился Эве, кажется, она ему тоже… Я хотела пригласить его на её день рождения. Только и всего!

— А Эва уже решила, где будет праздновать? — спросил папа. Вот бред. Он же не знает о моих планах.

— Ну, я хотела сделать сюрприз-вечеринку здесь, у нас, — тихо сообщила я.

Кристиан устало закрыл лицо руками и, опустился на диван, рядом с мамой.

— Просто превосходно, — без всякого выражения произнёс Кристиан, — Надеюсь, тут не будет балагана для взрослых, а просто — обычная, цивильная, подростковая вечеринка.

Мама засмеялась, а я, искренне, радостно улыбаясь, бросилась к папе на шею, он усадил меня на колени и поцеловал в лоб.

— Конечно, так и будет, папочка, — говорю я, — Но как только Тед скажет, чтобы ты уволил Джемму, ты уволишь. Обещаешь?

— Обещаю, — сказал он и приобнял Анастейшу, — Совсем выросла наша малышка Фиби, да, Ана?

— Да, — согласилась мама и провела рукой по моей щеке.

— Пап, что мне делать с Максом? — проняла я.

— Телефон его есть, да? — спросил он.

— Да.

Мама закатила глаза, как бы догадываясь о том, что Кристиан хочет сделать.

— Я выслежу его местонахождение с помощью номера, а ты, Фиби, готовься к полёту. Мы полетим на Чарли Танго в Портленд, — сказал папа.

УРА!

Я взлетела с папиных колен и запрыгала по кабинету.

— Ура! Да! Есть! — восклицала я, а мама с папой вместе засмеялись, — Я пошла собираться! — воскликнула я и рванула к дверям, ещё немного покружила рядом с ними.

— Спасибо, папуля и мамуля, — я послала им воздушный поцелуй, стоя уже в дверном проёме, — Извините за вторжение, голубки, — подмигнула я, за что получила улыбку чеширского кота Кристиана и румянец Анастейши, а затем, почти вприпрыжку выпорхнула из кабинета.

Проходя кухню, я приняла холодное и отстранённое выражение лица и тела, якобы показать этой стерве весь свой пофигизм по отношению к ней. Скоро тебя уволят. Наслаждайся последними часами, вобла!

Я продолжила порхать только тогда, когда настигла свою комнату и приступила к выбору одежды.

Так, Фиби, полный настрой. Одевайся и вперёд — завоёвывай для своей любимой сестрички Макса Родригеса.

Теодор Грей.

В пять часов вечера мы въедем в Юнион — городок, находящийся в штате Нью-Мексико — здесь, мы прибываем уже почти два часа.

Я вновь оценил все плюсы нашей поездки вдвоём и — они были удивительно велики. Убедив её в правильности того, что она поехала со мной, я поцеловал её, а дальше — мы полностью — мысленно и духовно — соединились друг с другом.

Мы слушали музыку, говорили обо всём. Даже о банальных вещах мы говорили с интересом, безостановочно открывая друг в друге что-то новое. Ближе к полудню, я опустил крышу кабриолета и мы, остановившись, устроили пикник — съели приготовленные Хайден сэндвичи. Я узнал, что Айрин ест из мяса только рыбу, не любит кунжут и майонез. Я же поделился с ней тем, что не переношу салат-латук, так что — Айрин вытащила эти безвкусные листья из моего бутерброда, и, с большим удовольствием схомячила.

Через двадцать километров после, так называемого, обеда — мы остановились заправить Ауди и купили холодной колы — под прямыми лучами солнца, царящего в синем небе, мы чувствовали, что выгораем, так что — эта остановка была освежающей.

Дальше мы ехали, снова болтая: Айрин сказала, что мечтает выучиться на хореографа — танцы её страсть, и я уверил её, что всё у неё получится. Потом, мы вновь слушали музыку, подпевали нашим любимым исполнителям, иногда — неловко путали слова — и очень весело над этим смеялись.

Вскоре, Айрин, разморённая солнцем и усталостью, под опущенной крышей, и, умеренно включенным кондиционером, сладко уснула, и я, изредка позволял себе слабость поворачиваться и любоваться ей… За время поездки я понял одну важную, и, в то же время, прекрасную вещь — наши слабости всегда сильнее нас. И Айрин сильнее меня. Намного сильнее.

Она до сих пор спит. Нежным, крепким, таким трепетным сном. Солнце медленно садится и, уже, не греет. Я опустил крышу, и выключил «холодопускатель», как говорит Фиби.

— Ммм, — протянула Айрин, потягиваясь в кресле. Я обрадовался её пробуждению — как алому рассвету и еле сдержался, чтобы не запеть от счастья.

— Поспала хорошо? — спросил я, улыбнувшись.

— Отлично, спасибо, — сонно потёрла глазки она, — Мы уже… в Нью-Мексико? Ничего себе, ты «Формула 1», Тед! — Айрин сделала ещё один комплимент моему вождению, заставив меня широко улыбнуться.

Я вёл размерено, плавно, но моё внимание и мысли увлекала только Айрин, но вдруг…

— Тед, посмотри, там кто-то просит помощи на дороге! — Айрин указала мне рукой на совсем худого, взрослого и недорого одетого мужчину, не очень счастливого, взволнованного, и махающего руками — он был в восьми метрах от нас, его не слишком уж презентабельная машина стояла подле него.

Подъехав ближе, я резко свернул на обочину дороги и затормозил. Мы с Айрин выпрыгнули из Ауди.

— У меня совсем забарахлила машина, а тут — такой ужас наступил! Я не знаю, что делать! Помогите! — причитал он. Я хотел его встряхнуть, чтобы он пришёл в себя, но Айрин вступила с ним в беседу таким мягким и терпеливым голосом, что я забыл о позывах своего темперамента, забыл обо всём.

— Что случилось, сэр? — спросила она.

— Моя жена… Она рожает! Рожает! Помогите! Она в машине.

Айрин бросилась к дверце салона в его развалюхе, женщина — тяжело дышала, судорожно вздыхала и плакала. Её живот был очень большим. Я сделал глубокий вдох и мысли сразу же осветили мою голову. До Юниона — какой-то один километр. На его машине — даже не сломанной не доберёшься и до утра, на моей, при нормальной скорости — запросто.

— Ко мне в машину её, быстро! — прорычал её мужу я. Я вдруг почувствовал такое странное волнение, что мне самому стало не по себе.

Я рванул к своему Ауди, открыл дверцы в салон и на переднее, опустил крышу. Вместе с мужем этой бедной женщины и с Айрин, мы довели её до сидения в салоне. Муж сел рядом с ней, я быстро сел за руль, а Айрин на переднее сидение, рядом со мной.