Моя голубка

Похоже, Челлон не только не был раздосадован таким отпором, но даже получил удовольствие от ее реакции.

— Правильно, любовь моя, возвращайся к жизни, — мягко одобрил он Шину, не сводя глаз с ее раскрасневшегося лица. — Конечно, гнев и ненависть — это не те эмоции, которых я от тебя жду, но для начала сойдут и они.

— Ты совершенно невозможен! — закричала Шина. — Ты что, не понимаешь? Да не останусь я с тобой!

— Через пятнадцать минут мы приземляемся, — невозмутимо отозвался он. — У меня в лесу есть домик, который находится в ста милях от ближайшего города. Не надо, думаю, напоминать тебе, что странствовать в одиночку по канадским лесам было бы равносильно самоубийству.

— А как насчет пилота? — воинственно спросила она. — Возможно, ему не так уж понравится играть роль пособника преступления?

— Все мои работники полностью преданы мне, — спокойно пояснил Челлон. — Им за это слишком хорошо платят. Кроме того, этот вопрос совершенно не по существу. Когда Джон нас высадит, он вернется в Монреаль и будет ждать, пока я не вызову его по радио и не дам команду нас забрать.

— Ты думаешь, что все предусмотрел! Так вот, я скорее замерзну до смерти, чем поселюсь с таким наглым, деспотичным эгоистом, которому кажется, что он владеет всем миром!

Внезапно Шина почувствовала, что не может больше совладать с бушующими в ней яростью и отчаянием. Она даже не осознавала, что делает, пока ее рука не опустилась с громким шлепком на щеку Челлона. Она задохнулась от ужаса, когда увидела проступивший на его лице отпечаток пальцев. Прижав руку ко рту, она отпрянула от него как можно дальше.

— Я не хотела… — пролепетала она дрожащим голосом.

Какое-то мгновение глаза Челлона метали молнии, и она по-настоящему запаниковала. Затем его гнев угас, и лицо стало строгим.

— Не стоило тебе так обращаться со мной, — тихо сказал он. — Я просидел тут два часа, наблюдая за тобой и мечтая стать подушкой, к которой бы ты прижималась щекой. Я готов был уже сотни раз обнять тебя, но все-таки удержался. И после этого ты применяешь именно тот метод, который заставляет мужчину потерять над собой всякий контроль. — Он взял ее за плечи и неумолимо притянул к себе. — Мне кажется, ты кое-что должна мне, маленькая голубка.

— Нет! — в страхе закричала Шина, отчаянно мотая головой и вырываясь. — Пожалуйста, не делай этого!

— Я должен, — ответил он слегка охрипшим голосом. — Не бойся, я не собираюсь брать больше того, что ты сама захочешь мне дать. Я не могу не прикоснуться к тебе. Я слишком долго страдал по тебе. Я должен получить хоть что-то, чтобы не сойти с ума.

— Но я… — Остаток ее протеста заглушили теплые губы Челлона. Они были мягкими и трепетными, и он ласкал ее так умело, что она не смогла не откликнуться. Его горячие объятия тоже взволновали ее почти до головокружения, пока он целовал ее с бесконечной нежностью, перемещаясь к мочке уха.

— Ты такая хрупкая, — прошептал он, теребя губами ее ухо. — Мне кажется, я мог бы переломить тебя одним движением. — Его язык проник ей в ухо, и Шина беспомощно затрепетала, чуть не теряя сознание, и покрепче приникла к его груди. Челлон откинулся на диване. Она оказалась над ним и под тяжестью своего веса плотно прижалась к его твердым напряженным мускулам.

Он перекатился на бок, и теперь они лежали на узком диване лицом друг к другу. Его рука коснулась серого крепа на ее груди.

— Ненавижу, когда ты носишь это, — прошептал он, а его губы искали точку трепещущего пульса у нее на горле. — Я хочу, чтобы тебя всегда окружали многоцветие и радость. — Его язык ласкал впадинку у ключицы с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. — Я бы хотел видеть тебя в алом атласе или желтом шифоне. — Его губы опять жадно приникли к ее губам в долгом горячем поцелуе, кончик языка исследовал ее рот с бережной тщательностью. — Но больше всего я хотел бы видеть тебя вообще без одежды!

Он сдвинул серую ткань с ее плеч и начал их исследование со множества неторопливых поцелуев. Его руки гладили ее стройную спину и бедра. Зарывшись лицом в ее волосы, он прошептал:

— Ты такая маленькая и изящная! Знаешь, сколько раз я представлял себе, как крепко ты будешь меня обхватывать? — А когда она вздрогнула, потрясенная, он довольно усмехнулся. — Прости, дорогая, я знаю, что слишком тороплюсь. — Он еще раз поцеловал ее, прежде чем неохотно сесть. Посмотрев на ее раскрасневшееся лицо и горящие черные глаза, Челлон глубоко вздохнул. — Тебе лучше встать и держаться подальше от меня. Ты слишком близка к тому, чтобы вступить в клуб «В миле над землей».

Шина посмотрела на него, не понимая. Она все еще плохо соображала после шквала неизведанных ощущений.

— Что это такое? — спросила она, не в силах отвести взгляд от красивого изгиба его губ.

Челлон опять усмехнулся, в золотых глазах заплясали искорки.

— Неважно. Я все время забываю о твоем монастырском воспитании. — Он легко поднялся, подошел к бару и плеснул себе виски из хрустального графина. — Я как-нибудь продемонстрирую это тебе в деталях! — Он улыбнулся. — Во всех красочных деталях! — Челлон налил немного виски в другой стакан и вернулся к ней. — Выпей-ка вот это, ты немного ослабела, что наполняет меня чертовской гордостью, могу добавить! — Пока Шина торопливо поправляла платье, он любовался ею, а потом протянул стакан. — Когда на сцене появился Рейли, я было испугался, что ему предназначена роль твоего партнера, но ты все еще замечательно неопытна, моя девочка. Вся эта страсть еще ждет, чтобы кто-то пришел и разбудил ее. Боже, как я счастлив!

Шина осторожно отпила несколько глотков виски, затем вернула стакан. Огненная жидкость заставила кровь быстрее бежать по жилам, но одновременно вывела ее из состояния чувственной эйфории, в которую погрузил ее Челлон. Краска стыда окрасила щеки девушки. Боже милосердный, что она творит? Она позволила едва знакомому мужчине распоряжаться своим телом и чувствами, как будто она одна из наложниц его гарема! Это правда, что ее карьера не позволила ей набраться опыта в любовных делах, но даже неискушенная девочка не может не понимать, что нельзя так поддаваться мужскому магнетизму Челлона. Этот человек нарушил спокойный ход ее жизни. Он оскорбил ее дядю. Он еще и похитил ее! И после всего этого она разрешает ему ласкать ее!

— Я, должно быть, сошла с ума, — прошептала Шина. Ну и пусть, уж теперь-то она пришла в себя. Она решительно вздернула подбородок и посмотрела на мужчину со всем возможным презрением. — Вас ждет лишь тюремная камера! — бросила она. — Второй раз я не поддамся вам, мистер Челлон. И если я сейчас была так инертна, то это только из-за проклятого хлороформа. Я просто ничего не соображала.

— Так, может быть, я слишком строго обошелся с теми, кто доставил тебя к самолету? — насмешливо протянул Челлон. — Я, правда, никогда не слышал, чтобы хлороформ повышал сексуальную активность. А вообще ты производила впечатление вполне пришедшей в себя.

Неожиданно над дверью вспыхнула лампочка, и Челлон быстро поднял глаза.

— Время пристегиваться, дорогая. Начинаем снижаться.

Так называемый «домик» отнюдь не был тем маленьким незатейливым сооружением из бревен, которое представляла себе Шина. Дрожа от холода, она ждала на крыльце из красного дерева, пока Челлон отпирал дверь.

Когда они поднимались к коттеджу от взлетной полосы, расположенной у подножия холма, лунный свет озарял четкие современные линии самого строения и окружавшей его просторной террасы из красного дерева, так что Шина успела его рассмотреть.

Челлон зажег свет и отопление и жестом предложил Шине войти.

— Спальни наверху, — коротко объяснил он. — Там слева столовая с кухней, а за ней — гостиная и библиотека. Привыкай, голубка, потому что это будет твоим домом на достаточно долгий срок.

Шина бросила на него убийственный взгляд, который он жизнерадостно проигнорировал. Направившись к камину, сложенному из массивных камней, он присел рядом и начал разводить огонь.