По рукам и ногам (СИ)

– Я тебе помогу, ты сама не справишься в таком состоянии, – категорично отрезала рыжая.

– Справлюсь, ничего, – я попыталась отмахнуться, но лишь навлекла на себя строгий выговор Ланкмиллерской сестры.

– Кику, – рыжая вдруг опустилась рядом со мной и внимательно заглянула в глаза. – Тебе не нужно себя мучать. Ты очень закрытая, отказываешься от любой помощи всегда. Пытаешься уйти в себя и боль свою туда же затолкать, а наружу – иголки. И это неправильно: ты не силу свою показываешь, а слабость. Нет ничего плохого в том, чтобы тебе помогали.

– Делай, что хочешь, – я вяло махнула рукой, совсем неуверенная, что в состоянии спорить с человеком, который только что мою душу прочел, как открытую книгу.

Все справедливо она сказала, я только себя мучаю и других. Недалеко от Ланкмиллера ушла.

На ванных комнатах для наложниц в этом доме сэкономили, отделка была сухая, строгая и очень скромная, но ни следа ржавчины или плесени. Да и бело-голубые тона – самое то. Туалет, раковина и небольшая ванная теснились друг к другу вдоль стены. Душевой кабины не было, сам душ был прикреплен к стене, а вся вода стекала в специальное отверстие в полу. Видимо, для удобства тут даже была низкая деревянная табуретка, покрытая лаком, на которую меня и заставила опуститься Алисия. Ей тоже пришлось раздеться. Я уставилась в пол, сжав колени. Сейчас мне было не до смущения, даже дышалось с трудом, будто в комнате долго не проветривали, и мутило немного. Причиной этому была, наверное, даже не порка, а глухая пустота внутри. Как будто всю энергию из меня выкачали.

– Ужас какой, – пробормотала рыжая, осматривая, видимо, мою спину, – обычно при порке кожу не рассекают, а тут…

– Просто он меня ненавидит, – тихо усмехнулась я.

– Не говори так, – деликатно оборвала Алисия, – это неправда.

Мне не хотелось спорить, а она просто идеализировала своего брата от большой любви.

Но Кэри действительно меня ненавидел, он же не святой, в конце концов. И вообще, было глупо ожидать от него чего-то другого, твердя ему каждый день на ухо, какая он мразь, и как меня от него воротит. Мне не за что было его любить, а ему – хоть каплю симпатии испытывать ко мне. И Кэри в этом не виноват. Никто не виноват. Просто так сложилось.

Пока я рассеянно пялилась в одну точку, Алисия взмылила мочалку, меня и полванной заодно. Движения у нее были какие-то даже чересчур мягкие и осторожные, будто боялась мне боль лишнюю причинить. Но потом, то, что она называла помощью, стало все больше походить на ласки. Я насторожилась, не решаясь вырваться, и Алисия это почувствовала. Ее губы коснулись кожи между шеей и ключицей, и я окончательно напряглась.

– Пожалуйста, – наклонившись к моему уху, почти всхлипывая, шепнула рыжая, – не отталкивай меня. Я знаю, тебе тоже очень больно и одиноко, а это поможет отвлечься. Пожалуйста… Кэри не знает, что я здесь.

Кэри не знает, а это значит, у меня есть шанс отказаться и вежливо выставить ее за дверь. Кэри не знает, но может, именно поэтому я так не поступаю, а хмурюсь и прислушиваюсь к себе. А стоит ли? То, что делает Алисия, не вызывает и тени отвращения, только кучу сомнений о том, что это, может, совсем неправильно.

Пока я колебалась, вероломная Ланкмиллерская сестра беззастенчиво тискала мои соски и продолжала покрывать кожу короткими мягкими поцелуями.

– Кику? – осторожно спросила она, чуть оторвавшись от моей шеи и успокающе поглаживая бедра кончиками пальцев.

Вместо ответа я припала к ее губам.

В ванной продолжать было неудобно, поэтому Алисия, закутав меня в огромное махровое полотенце, вытащила обратно в комнату, чтобы там уже с головой и без стыда предаваться разврату.

Алисия зажигала здорово, и у нее медовым шампунем пахли волосы.

Я запуталась в поцелуях и вздохах уже со второй минуты. Ласки у рыжей были горячие, совершенно бесстыжие, но тем не менее довольно аккуратные. Следила за тем, чтобы больно не сделать? Вела меня уверенно и нежно, ни в едином движении не показывая жесткости или присущего в таких делах ее братцу эгоизма. За это я пыталась отблагодарить в меру своей умелости. Меня бросало то в жар, то в дрожь, тело реагировало чутко и очень остро, я даже и не ожидала такого. Ловкие пальчики Алисии вниз спустились по животу, и я резко втянула воздух, отрываясь от ее губ, когда они проникли внутрь. Бедра непроизвольно дернулись, и я, тихо охнув, подалась назад, насаживаясь на них.

Последняя хоть каплю адекватная мысль была о том, что в области совращения, Алисия еще здорово фору даст своему братцу.

Дьявол, ну почему Кэри не мог вести себя также обходительно?

Он за все время ни разу не был со мной по-настоящему нежным, хотя и до смерти не издевался, конечно.

Я откинула голову на подушку, ощущая, как поцелуи рыжей опускаются все ниже. Простыни под пальцами были уже совсем скомканные, я выгнулась, снова царапая их пальцами и не в силах даже дышать нормально от накатывающих друг за другом волн наслаждения. Пусть это будет что-то в отместку мучителю и его собственническим инстинктам. Учитывая то, что со мной вытворяет Алисия, прямо сейчас мне точно совсем не жаль.

========== Часть 87 ==========

Когда утром следующего дня Алисия заявилась ко мне, чтобы отвести на церемнию, я обнаружила, что почти не могу идти: колени подгибались от липкого неприятного страха. Оттого, что я увижу мертвую Элен, Кэри, одетого в черное, и оттого что я там буду больше всех чужая.

– И не выдумывай глупостей, пожалуйста. Людей много не будет, – успокаивала рыжая, помогая мне привести волосы в человеческий вид и застегнуть платье. – И идти далеко не придется. У нас… кладбище на заднем дворе.

Она спускалась по лестнице следом за мной, что не могло не успокаивать: поддержит, если я поскользнусь или нога подвернется. Учитывая мою нервозность и заторможенность, будет совсем неудивительно. Даже после завтрака силы не восстанавливаются.

Я ни разу не была на заднем дворе. Кладбище оказалось маленьким, видимо, строго-семейным. Некоторые могилы, особенно те, которые были ближе к здоровенному, словно у крепости, каменному забору, имели вид довольно плачевный и забытый. Наверное, наложниц, что принадлежали еще Ланкмиллерскому деду. Наиболее ухоженными были те, где на надгробных плитах виднелись детские фотографии, были такие, на которых фотографий не было, а вместо них на могилах сидели статуи младенцев. Меня посетила догадка, что это, может быть, неродившиеся дети. При таком количестве наложниц не удивительно большое количество детских смертей. Помимо этого выделялось еще три могилы – не забытые. Расположенная чуть в отдалении от других и как-то даже важнее выглядевшая, что ли. О, без сомнения, Вестон Ланкмиллер, дражайший папочка. Рядом еще одна, куда скромнее и, видимо, старше, но точно так же хорошо ухоженная, с надписью «Эмили Ланкмиллер». Кто это интересно. И совсем новая могильная плита в общем ряду – Николь.

Наткнувшись на нее взглядом, я невольно вздрогнула и уставилась в землю. На заднем дворе мы пока что были одни.

– А где другие… наложницы? – опасливо спросила я, последнее слово выдавливая из себя чуть ли не с силой, но более подходящего не нашлось.

– А ты не знаешь? Кэри почти всех продал, – приглушенно, как и я, отозвалась Алисия, словно не желая нарушать священную для такого места тишину.

Продал… Как-то неприятно вдруг в груди екнуло. От гарема решил избавиться, значит. И меня тоже продаст? Тогда, наверняка, в какой-нибудь бордель, а для достижения апогея своей подлости, может, даже, и в сам «Шоколад». Хотя чего я дергаюсь, никуда он меня в ближайшее время не продаст, самолично измываться будет.

Могила для Элен тоже была в отдалении от всех. Точнее сейчас это была пока что яма с бугорком земли рядом, а мне почему-то страшно было рядом стоять.

Дверь черного хода приоткрылась и на пороге появился Феликс. Ах, он тоже будет, оказывается, даже если с самого начала все это не одобрял. Интересно, Кэри сам его пригласил?