По рукам и ногам (СИ)

Когда мучитель оставил наконец комнату, мне очень хотелось уткнуться носом в подушку и просто плакать. Но слез не было, как и всегда, поэтому, мне ничего не оставалось, кроме как, накрывшись одеялом до подбородка, апатично уставиться в стену. Потому что, не то что бы делать ничего не хотелось, но даже и думать ни о чем.

Элен вернулась только поздно вечером, когда уже стемнело. Тогда-то и выяснилось, что я запачкала кровью все постельной белье к чертям. Но Райт взволновало не это.

– Обработать надо, чего же ты молчишь? – нахмурилась она, опустив глаза, и голос у нее задребезжал, как будто ее вина.

– Эл, мне так херово, пожалуйста, оставь в покое… – хрипло попросила я, кое-как вылезая из-под одеяла.

Здесь вообще есть, чем прикрыться, кроме обрывков платья?

Душевные муки притупились моими стараниями ни о чем не думать. О физических такого было не сказать.

– А знаешь, я тебя понимаю, – Райт присела, кивая на мои запястья. Больше ничего не добавила.

Я проследила за ее взглядом. А-а, ну да. Я себя сейчас тоже здорово понимаю.

Только в следующий раз резать буду вдоль.

– Ладно тебе, все еще будет хорошо, – она неожиданно погладила меня по голове, – я тебе обезболивающего достану. У нас здесь в аптечке нет, но Ричард не откажет, думаю.

Я невольно подалась на ласку, доверчиво уткнувшись лбом ей в плечо. Райт пытается быть сильной, когда сил уже нет. Как это, черт возьми, знакомо. Я осторожно разглядывала темные синяки засосов на ее шее, царапины и красные полосы. И это Ланкмиллер называет «любовью». Кажется, я чего-то не понимаю в этой жизни.

Элен прерывисто вздохнула и, аккуратно отстранившись, подошла к окну, настежь его распахнув.

– Ну, зато ночь хорошая, – через силу улыбнулась она, вдыхая ночную прохладу.

Где-то в саду раздался глухой хлопок. Почти сразу же Элен тихо охнула, и я только заметила, как по ее цветастому платью расползается красное пятно.

========== Часть 85 ==========

В коридоре было темно и холодно.

Не знаю, кто распорядился снять с меня ошейник, стало ли это решением самого Кэри, или служанка просто посамоуправствовала в общей суматохе. Теперь это больше не казалось мне таким уж важным.

За занавески медленно пробирался серый рассвет, рождая в душе неприятное тянущее чувство, как будто ощущение приближения чего-то неотвратимого. Значит, Ланкмиллер всю ночь так просидел у двери медицинского кабинета, не шелохнувшись?

Теперь он совсем не походил на строгого хозяина, а куда больше – на убитого горем человека, обессилевшего в своей бессмысленной борьбе и потрянного. Совсем не такой, каким был несколько часов назад. Кэри за короткий промежуток времени словно весь выцвел.

Он, сгорбившись и запустив пальцы обеих рук в волосы, безотрывно смотрел в пол, и мне даже против собственной воли было его жаль. Черт знает, что там у мучителя на душе творилось, но разве догадаться было сложно? Если Элен умрет, он вообще сам-то хоть сможет это пережить? Глупый, не умеющий любить мальчишка.

И может, мне даже хотелось зачем-то прикоснуться к его волосам и провести ладонью по щеке. Только вот я сидела в другом конце коридора, не в силах даже с места сдвинуться, и молча кусала ногти. Он, наверное, даже и о моем присутствии-то не знал.

Дверь медицинского кабинета открылась бесшумно, но Кэри все равно голову вскинул, как будто почувствовал. Появившийся на пороге Ричард что-то негромко и коротко ему сказал; Ланкмиллер сразу же залетел внутрь, даже ничего не ответив. Видно, обнадеживающего в словах Фолиана оказалось немного.

Лишившись своего объекта наблюдения, я уткнулась лбом в колени и даже не заметила, как ко мне приблизился доктор.

– Элен просила передать. Это обезболивающее, – он со спокойным видом протянул мне какую-то коробочку.

Элен… Элен просила? Да как она в таком состоянии могла помнить о чем-то вроде этого? Могла кого-то о чем-то просить? Трясущимися пальцами я рассеянно сунула коробочку в карман, не в состоянии выдавить из себя и слова благодарности. И плечи у меня дрожали.

– А вообще, пойдем-ка в смотровую, – Ричард с докторской ювелирностью взял меня за запястье, – видать, хозяин снова здорово тебя отделал.

– Не нужно, – как-то испуганно попросила я.

Потому что, по сравнению с бедой Элен моя теперь казалась ничтожно маленькой, чтобы теперь хоть каплю внимания на нее тратить. Фолиан, однако, увещеваний слушать не стал.

– Эй, док… А Элен… Что теперь с ней будет? – с трудом поспевая за его широким шагом, осторожно спросила я.

– Она не протянет дольше часа, – Ричард передернул плечами, и голос его не выдал ни единой эмоции.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– Я хирург, Кику. Практикующий. – он приоткрыл дверь смотровой, подталкивая меня внутрь. – И иногда бывает, что мне не удается кого-то спасти. Тебя вот удалось. А ее – нет.

Мне показалось, что в этих словах звучал укор. Несмотря на все, что Элен говорила, она действительно хотела жить.

Единственный лучик света в этой кромешной тьме. Но и он погаснет в считанные минуты.

– Как я понял из разговора Генриха и господина Кэри, ее бы все равно убили этой же ночью, – продолжил Фолиан. – Просто тому, кому это поручили, подвернулся хороший шанс сделать это, даже в комнату не ступая. Но с большого расстояния он не попал точно в сердце, однако рана все равно оказалась смертельной. А я всего лишь врач, а не волшебник.

– Я вас не виню, но раз вы оправдываетесь, значит, сами чувствуете себя виноватым.

– Маечку-то снимай. Там на всю спину делов, нам так обоим удобнее будет, – Ричард поджал губы и сделал вид, что ничего я сейчас не говорила, а он ничего не слышал.

Спорить я не стала, послушно сняла майку и бросила ее под табурет, на который меня определил суровый практикующий хирург.

– А Кэри хорошо разбирается в женском белье, – заметил Фолиан, деликатно помогая мне с застежкой лифчика.

У меня почему-то сразу же покраснела уши.

Зачем, интересно, он эту чушь несет? Отвлечься или меня отвлечь? К слову сказать, это не помешало бы, потому что спина, о которой вспомнили, загорелась раза в три сильнее, чем раньше. А теперь он еще и издеваться над ней будет.

– А это что еще? – я даже отодвинулась, заприметив в руке у Ричарда шприц.

– Расслабься и доверься мне. Смотри, раны уже начинают гноиться. Хочешь сознание от боли потерять, пока мы их обрабатывать будем?

И правда, чего это я трепыхаюсь, он наверняка знает, что делает. Да и какая разница, у меня голова прямо чугунная, ни о чем не думается.

– А Кэри не будет против? Ну, что вы мне помогаете. Он ведь наверняка не просил…

– Просил, не просил, – передразнил Ричард. – Не изверг же он в самом деле.

В смотровую тихонько заглянула Алисия, прижалась виском к косяку и рассеянно взглянула на нас. Вид у нее был точно такой же паршивый, как у всех, кого я успела сегодня увидеть в поместье. Будто она не спала всю ночь.

– А вы тут… А, Кику… Здорово тебе досталось, – рыжая осторожно опустилась рядом. – Ты не держи на него обиды, он не со зла. Просто чувствовал, что не прав, и оттого сам себя ненавидел, вот и сорвался…

– Это даже для ошибки слишком больно, – тихо пробормотала я, шмыгая носом.

– Я понимаю, – как-то виновато вздохнула рыжая.

Ну надо же, все кругом такие понимающие. Пока их, срывая злость, не лупцуют шнуром. Только я одна вечно буду, как баран. Сейчас, конечно, не время для обид и истерик, мучителю и так непросто. Но не знаю, смогу ли я когда-нибудь его за это простить.

В коридоре послышались шаги и все как-то заметно напряглись. Уже через несколько секунд в дверном проходе появился Ланкмиллер. Я дернулась и сразу уставилась в пол. Нет сил смотреть на него. Сейчас скажет еще что-то нехорошее.

– Алисия… – он помолчал несколько секунд, то ли с мыслями собираясь, то ли любуясь плодами своих трудов на моей спине, и бесцветным голосом продолжил. – Похороны назначены на завтра. Пожалуйста, сделай все необходимые распоряжения.