Горбун

— Ира, звони в полицию! — закричала я, с ужасом глядя на дверь, в которую любезный полицейский вставил новый замок. — Сейчас застрелю идиота!

Ручка двери дёрнулась, но безрезультатно, и это вселило в меня надежду, что если не замок, то палка от щётки выдержит любой натиск.

— Скажи, чтоб побыстрее! — крикнула я. — Что ты говоришь?.. Уже едут?

Незнакомец перестал возиться с замком, ещё раз судорожно рванул дверь и побежал прочь. Я прислушалась, и мне показалось, что пришелец не один, но, к счастью, тот или те, которые были с ним, тоже стремительно удалялись.

Терпеть не могу эффектные позы, но оказалось, что я могу их принимать не хуже провинциальных актёров. Разжав кулак и опустив руку, которую непроизвольно прижала к груди, я глубоко вздохнула и почувствовала, что не могу стоять из-за дрожи в ногах. Руки у меня тоже тряслись, как это бывает, когда неожиданно спадает нервное напряжение. Я была в сходном состоянии, когда отбивала от больших злых собак мою беззащитную моську, внушившую им желание попробовать её на зубок.

Оставшуюся часть ночи я пролежала без сна, сначала прислушиваясь к утихающей дрожи, а потом для успокоения читая "Мёртвое озеро". Посредственный из меня вышел герой, но как всегда, утешение можно было найти в классике, где женщина не выступает ни в роли бойца, ни в роли носителя тяжестей. И только перед самым рассветом мне пришло в голову, что от растерянности я не вооружилась топором или молотком.

Утром мне удалось на полчасика заснуть, но будильник затрещал, напоминая, что скоро пожалуют гости. Я тщательно заварила чай, дождалась, пока он как следует настоится, и выпила тёмно-коричневый напиток в надежде, что он взбодрит меня и поможет продержаться до вечера. Одевалась я очень долго, перебирая свои и Ирины вещи, и один за другим отвергая десятки вариантов. Выручило меня воспоминание из книги, где главному герою показалось ошеломляющим сочетание алой блузки и чёрной юбки. Я тоже люблю сочетание красных и чёрного тонов. У меня была узкая чёрная юбка, а вот блузку сочного светло-бордового оттенка пришлось позаимствовать у моей подруги. Не знаю, как кому, но на меня мой наряд произвёл очень благоприятное действие. Оставалось подвить волосы и ждать, когда горбун привезёт своего дядю.

Я и ждала, ни о чём не подозревая, а когда за живой изгородью прогудела машина, взяла сумочку и собралась открыть дверь. Не тут-то было! Замок заело, и он никак не хотел отпираться. Что мне стоило выйти заранее, чтобы посмотреть, какая погода и свеж ли воздух? Зачем я сидела в душном доме до последнего?

Делать было нечего, не взывать ведь к Дружинину, чтобы он меня выпустил. Пришлось открыть окно, чтобы выбраться хотя бы этим способом. Очень мешала узкая юбка, выгодно подчёркивающая фигуру, когда я ходила, сидела или стояла, но создающая непредвиденные проблемы при лазании через окна. Хорошо ещё, что показавшийся в конце дорожки горбун застал меня всего лишь стоящей коленями на подоконнике и до прыганья вниз дело не дошло.

Минуты две мы молча друг друга обозревали. Не знаю, потрясло его сочетание бордового и чёрного цветов или моя коленопреклонённая поза, но он разглядывал бы меня и дольше, да только я вернула его к действительности.

— Доброе утро, Леонид, — приветствовала я его сверху.

— Доброе утро, Жанна. Вам помочь спуститься?

Он плохо выглядел, и голос его прозвучал непривычно глухо. По-моему, он не понял бедственности моего положения и решил, что я лазаю через окна для собственного удовольствия.

— Нет, помогать мне спускаться не надо. Лучше вы помогите мне открыть дверь.

— Дверь?

Прошедшая ночь и поза, в которой я стояла сейчас, подействовали мне на нервы особым образом. Я не могла удержаться от смеха.

— Пожалуйста, выручите меня, Леонид, попробуйте открыть дверь с той стороны. Вот ключ.

Дружинин понял, наконец, что я не готовлюсь стать ни акробатом, ни квартирным вором, улыбнулся, взял ключ и скрылся за углом. Теперь, когда на меня никто не смотрел, мне было фактически всё равно, возвратиться в комнату или спуститься на улицу. Я спокойно села на подоконник, свесила ноги и спрыгнула вниз, благо было невысоко.

— "Иной, глядя на тот скачок И разрушаясь в ветхой коже, Чай приговаривал: — Ах! Если бы мне тоже!"

Я вздрогнула и оглянулась. Горбун вернулся и теперь стоял возле меня, посмеиваясь, а сам внимательно оглядывал меня с ног до головы, словно проверяя, к лицу ли мне мой наряд и можно ли меня представить его английскому дядюшке в таком виде. Это мне не понравилось и оскорбило бы, если бы он не улыбнулся особенной мягкой улыбкой и не сказал:

— Как я завидую своему дяде!

Гнев испарился, и на меня снизошло умиротворение.

— Мне нужны плоскогубцы или клещи, — объявил Дружинин и выразительно поглядел на окно.

Я тоже поглядела и нашла, что теперь оно кажется выше, чем тогда, когда я с него спускалась.

— Я не знаю, где Ира хранит инструменты, — сказала я. — А зачем вам плоскогубцы?

Дружинин перестал улыбаться.

— В замке застрял ключ, — объяснил он. — Прочно застрял. У вас были гости, барышня?

Настала пора рассказать о ночных посетителях.

— Значит, преступник был не один, — со странной улыбкой повторил горбун.

Нетрудно догадаться, что он при этом думал. Перепугавшейся девице муха показалась слоном и вместо одного преступника она увидела их целую роту. Обычному человеку и один убийца показался бы страшен, но, как видно, не переводчику.

— Может, вы мне не верите? — сухо спросила я.

— Я верю, что вас кто-то посетил, но сомневаюсь, что преступников было двое. Я сейчас принесу плоскогубцы. Они у меня в машине.

Мне было обидно, что горбун не проявил никакого интереса к ночному гостю. На мой взгляд, преступник заслуживал большего внимания, чем мой наряд.

Вернувшийся Дружинин с натугой крутил ключ, пытаясь его вытащить.

— Крепко засел, — сделал он очередной вывод. — Как вы думаете, что ему было нужно?

Мне стало страшно, едва я начала соображать. Кто знал, что Ира уехала? Или, вернее, кто не знал, что её нет дома? Только горбун, Петер и Ханс. Вряд ли Петеру и Хансу захочется избавиться от моей подруги, но горбун вполне может возненавидеть её за то, что она высказала ему неприятное о его внешности. Положим, Ира была доведена до этого поведением самого горбуна, но люди, способные на неблаговидные поступки, не способны быть справедливыми. Так неужели ночью сюда приходил сам Дружинин?

Я скользнула по нему встревоженным взглядом и сразу же заметила, что синева вокруг запавших глаз, бледность и общая усталость, еле уловимо скользившая в каждом его движении, вызваны отнюдь не плохим самочувствием, а были следствием бессонной ночи, и, может быть, не одной. Сколько раз Ира высказывала мне свои подозрения, но они оказывали на меня мимолётное действие, почти исчезавшее, стоило горбуну придти или позвонить. Я соглашалась с Ирой, но до сегодняшнего утра не верила, что этот человек и есть преступник. Бедняга-Ларс, наверное, отчаялся образумить меня намёками и предупреждениями.

— Есть у вас какие-нибудь подозрения? — переспросил горбун, искоса взглянув на меня.

Он выдрал, наконец, ключ и держал его теперь на ладони, рассматривая.

— Нет, — против воли тихо ответила я.

— Самодельный, — с первого же взгляда определил Дружинин. — Вы поменяли замок, Жанна?

— Откуда вы…

— Потому что старый был весь в царапинах, — ответил горбун, не дожидаясь окончания.

— Мне его поменял господин Хансен, — объяснила я.

На всякий случай я держалась от горбуна подальше и рассматривала ключ на значительном расстоянии, одновременно стараясь не пропустить ни единого движения страшившего меня человека.

— Где старый замок?

Если уж горбун лез ночью в дом, зная, что Ира там не одна, значит, он готов был убить и меня, если бы я проснулась и застала его на месте преступления. А в таком случае, ему ничего не стоит заподозрить, что у меня имеются какие-то догадки, а то и улики, и придушить меня, заманив в дом. Недаром он так убеждал меня переехать в отель.