Дом у озера

Кейт тоже улыбнулась, надеясь спрятать от него свое отчаяние и бессилие. Легко ему при любимой жене и двух детишках давать советы.

— Прощай, Сэм, — сказала она.

На обед Кейт привезла домой пиццу и салат. Они чокнулись стаканами с минеральной водой и сыграли в последний раз в джин-рамми [27], засидевшись за картами до того, что Аарон стал ронять голову на стол. В конце концов Кейт удалось отвести его в постель. Кэлли, прихватив с полки книжку, отправилась к себе.

— Отличное лето, правда? — спросила Кейт, опускаясь на край кровати.

— Ага.

— Ты научился плавать.

— Да.

— А еще подрос, окреп и даже не скучал по Айзеку и Мюриэл. — Напоминая обо всем хорошем, она надеялась отвести его мысли от Джей Ди.

— Ну, может быть, чуть-чуть. — Он потер глаза, из последних сил сражаясь с усталостью.

— А теперь еще и Кэлли будет с нами. — Кейт все же удалось убедить инспектора в том, что теперь, когда Джей Ди уехал, пресса оставит девушку в покое.

— М-м-м… — Проиграв схватку, Аарон закрыл глаза и откинулся на подушку.

Кейт посидела еще пару минут, поглаживая сыну спину, потом поднялась, тихонько вышла из комнаты и спустилась вниз. Никакой усталости она не ощущала, может быть, еще и потому, что после разговора с Сэмом пребывала в немного взвинченном состоянии.

Пройдя в кухню, Кейт еще раз проверила шкафчики и в одном обнаружила наполовину полную бутылку красного вина. Уж не испортилось ли? Пожалуй. Она вытащила пробку и уже наклонила бутылку над раковиной, но в последний момент остановилась.

Какого черта. Кейт взяла с полки бокал. Раньше он никогда не пила в одиночку. И даже не пыталась напиться. Всегда старалась держаться и — что бы ни случилось сохранять позитивное отношение к миру. Но сейчас все было по-другому. Сейчас меланхолия засела слишком глубоко, и Кейт не могла ни избавиться от нее, ни сделать вид, что ее не существует. А коль так, то почему бы и не уступить разок? Это лето должно было стать летом ее независимости, ее утверждением в статусе матери-одиночки, журналиста-фрилансера, дочери и сестры. В июне она приняла решение пережить увольнение и выйти из очередного испытания еще более окрепшей и уверенной в себе.

И все шло хорошо, пока не случилось невозможное. Она встретила мужчину и, позабыв про все планы и расчеты, очертя голову бросилась в любовь.

Сердце екнуло от боли, но по губам скользнула легкая улыбка.

Бутылка осталась с той ночи, которая во всех деталях запечатлелась в памяти. Да, они пили это самое мерло, сидя на ступеньках и наблюдая за утиным семейством. Солнце садилось, и она думала тогда, что все у них складывается просто сказочно. Они болтали ни о чем, смеялись и, как подростки, шептались и обжимались. Какая романтика.

Рука дрогнула, бутылка и стакан звякнули. Она взяла то и другое, вышла из дому и неторопливо направилась к причалу.

В небе, почти касаясь неровных зазубрин гор, уже висела огромная, загадочная летняя луна. Казалось, стоит лишь протянуть руку, и пальцы коснутся холодного бледного края.

— За тебя. — Кейт опустилась на мостки и подняла стакан. — И за… за все. — Ничего подходящего в голову не приходило. Она выпила, с непривычной жадностью, как воду, и с удовлетворением отметила первый за весь день приятный факт — вино не испортилось.

У берега тихонько плескалась вода. Вдалеке покачивалась пара лодок, а еще дальше, на противоположном берегу, светились окна домов.

Выпив еще, она подумала, что напивается, и попыталась подойти к проблеме разумно. Ничего особенного не случилось. Нечто подобное происходит каждый день. Женщина влюбляется, но что-то не срастается. Все просто. Удручающе просто. Так что и переживать не стоит. Вот только бы душа еще не болела так…

Лодка с фонарем на носу, еще недавно бывшая где-то далеко, заметно приблизилась. Покачивая тихонько стакан, Кейт смотрела на вырисовывавшийся на фоне луны силуэт — широкие плечи, крепкие, уверенно двигающиеся в ровном ритме руки.

Свесив ноги с причала, Кейт как будто приклеилась взглядом к движущемуся пятну. А потом, в самый неподходящий для этого момент, слезы, с которыми она сражалась весь день, все-таки пробились из-под ресниц и потекли по щекам. Она попыталась вытереть их рукавом рубашки, но они все текли и текли нескончаемым потоком, в котором смешались облегчение и радость, страх и боль.

Джей Ди ловко подвел ялик к мосткам.

— Говорят, пить в одиночку неприлично.

— А я не в одиночку. — Она шмыгнула носом и еще раз неловко утерлась. — Мы с луной.

— Ты сумасшедшая.

— Да. — Она перестала вытирать слезы. Прятать эмоции — то же самое, что прятать какую-то часть себя самого. Больше этого не будет. Она не станет ни скрывать что-то, ни притворяться. — А ты что здесь делаешь?

— Прилетел на гидросамолете из Сиэтла. Самый быстрый способ передвижения.

— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?

— Кэлли скопировала твою статью и дала почитать. Отличная работа. Ты можешь ею гордиться.

— Ты для того и прилетел, чтобы сказать мне об этом?

— Мне много чего надо сказать. Это — только начало. — Он встал и галантно предложил ей руку. — Садись. Я тебя прокачу.

Она отставила бутылку и стакан, поднялась, сделала шаг вперед и покачнулась…

— Добро пожаловать на борт, красавица. — Он поймал ее и, наклонившись, поцеловал. Поцелуй не был особенно чувственным, страстным, но с ним к ней вернулось все то знакомое, близкое и дорогое, к чему она привыкла за это лето, что открыла для себя, без чего не могла больше жить. Радость ударила фонтаном и переполнила ее мгновенно.

Кейт опустилась на скамью. Джей Ди оттолкнулся от причала и направил лодку куда-то в темноту. В свете фонаря она видела результат долгих часов работы: идеально подогнанные доски, ровные, блестящие поверхности, словно приглашавшие провести по ним ладонью.

— Мне нужно знать почему.

— Почему я ушел или почему вернулся?

— И то и другое. Почему прячешься, почему делаешь вид, что ничего не случилось.

— Потому что из-за меня уже пострадали те, кто мне дорог.

Теперь Кейт понимала, что он имеет в виду. Случай в Сиэтле многому ее научил.

— Мне не нравится, что ты скрывал от меня правду.

— Я скрывал ее от всех.

— Я — не все.

— Ты права, — согласился он. — Ты намного больше, чем все.

Похоже, признание далось ему с трудом.

— Ты не только спас президента, но и дал людям надежду. Зная, что ты сделал, люди чувствуют себя в большей безопасности и верят, что в мире еще есть добро.

— Я не хочу быть чьей-то надеждой. Я хочу жить своей жизнью.

— А разве ты не живешь сейчас своей жизнью? Или просто проживаешь дни?

Минуту-другую Джей Ди греб молча, потом кивнул:

— Я остался, потому что почувствовал, будто впервые живу по-настоящему. А ушел, потому что не хотел, чтобы ты попала под прицелы камер, чтобы твое имя полоскали на страницах газет. — Он развел руками. — Но… Я такой, какой есть. Я люблю тебя, хотя и знаю, что ты заслуживаешь лучшего. Я буду твоим другом, любовником, кем угодно, пока ты этого хочешь. — Он убрал весла. — Вот и ответ на твой второй вопрос. Вот для чего я вернулся. Быть с тобой. Я люблю тебя. Люблю в тебе все.

Кейт улыбнулась сквозь слезы. Он уверял, что она не дождется от него ни сердечек, ни цветочков, ни бессмертных монологов о любви. А получилось — дождалась.

— Вот видишь? — прошептала она. — Не так уж и трудно.

— Ты права. Ничего более легкого мне в жизни делать не приходилось.

— И… что теперь?

Он ответил не сразу, и Кейт испугалась, что у него в запасе какие-то нереальные варианты вроде «Я буду часто приезжать» или «Поживем — увидим».

— Джей Ди…

— За то время, что мы не виделись, я кое-что понял. Не хочу жить в Лос-Анджелесе, если тебя там не будет. Хочу жить с вами — с тобой, Аароном и Кэлли. Вместо Калифорнийского поступлю в здешний университет. Если, конечно, на то есть причина.