Секвойя (СИ)

- Ну, как же… - растерянно пробормотал Джастин, - мы ведь не в каменном веке живем, - разводил он руками. – Есть ведь современные методы лечения, какие-то хорошие препараты, я не врач, конечно, но… - бормотал он, не замечая, как плечи Гунзо опять затряслись так, что даже кресло начало шататься.

Наблюдая, как Гунзо всхлипывает, Джастин потерял самообладание, он снова сорвался на крик:

- Хавьер! – Он гневно сверкнул глазами. Но друг даже не слышал его.

Его собственное бессилие навалилось на него с такой тяжестью, что он сам сел в соседнее кресло, растерянно откидываясь на спинку. Должно быть, он был глуп, если не подумал в тот момент, что все, что они могли, они уже сделали.

- Когда ты об этом узнал? – тихо спросил Джастин, тупо глядя в одну точку.

Гунзо снова вытер глаза и поднял голову.

- Прошлой осенью мы узнали, что она больна, - ответил он, то и дело всхлипывая. Большая часть рукава толстовки уже был насквозь мокрой. – А сейчас врач сказал, что надежды уже нет. Ей осталась, в лучшем случае, пара месяцев.

- То есть тогда надежда еще была? – непонимающе спросил Джастин.

Гунзо неопределенно пожал плечами.

- Я не верю, что сейчас уже ничего нельзя сделать. Неужели нет ни единого варианта? – Джастин запустил пальцы в волосы.

- Подходящих – нет, - покачал головой тот.

- А как насчет неподходящих? – Джастин поднял одну бровь. Кажется, надежда все-таки есть.

Гунзо пожал плечами.

- Врач сказал, что в Германии есть специалисты, имеющие опыт лечения таких тяжелых случаев, - он снова нервно сглотнул, ему тяжело давались эти слова. - Но для этого мне пришлось бы продать душу дьяволу. И я бы это сделал, видит Бог, я сделал бы это, если бы моя душа стоила хоть пару центов, - в сердцах воскликнул он.

- То есть, дело в деньгах? – уточнил Джастин.

Ничего не ответив, Гунзо потер ладонями лицо.

- Почему ты не сказал мне сразу, как узнал? – спросил Джастин, шокированный услышанным. – Неужели, ты думал, что я не помогу?

- Именно поэтому и не сказал. Я знал, что ты сделаешь все, что в твоих силах, и не хотел, чтобы ты решал мои проблемы, - Гунзо покачал головой.

- Ты хочешь меня обидеть? – насупился тот.

- Джастин, - устало вздохнул тот, – ты сделал для меня так много, и продолжаешь делать каждый день. Это я должен помогать тебе решать проблемы, я должен быть твоей опорой, твоим другом. Но, наверно, я плохой друг, потому что ничего не могу сделать для тебя.

- Мы же друзья! О каком долге ты говоришь? Или ты думаешь, что у всего, что я делаю, есть цена? Ты ведь никогда ничего у меня не просил. Все, что я дал тебе, я дал по своей воле. Неужели ты думаешь, что есть что-то, что я не сделал бы для тебя? Тем более, если речь идет о такой ерунде, как деньги, - Джастин презрительно сморщился.

- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - замотал головой Гунзо, - сумма просто невероятно огромная. Я никогда не позволю тебе сделать это.

- Но ведь это твоя мама! - воскликнул Джастин.

- И я должен был ее спасти, - безнадежно добавил тот, чувствуя подступающий к горлу комок.

- Должен. И ты сделаешь это, - твердо сказал Джастин, глядя куда-то прямо перед собой.

Гунзо недоуменно наблюдал за другом, который посидев еще несколько секунд, вдруг вскочил, и стремительно вылетел из комнаты.

В тот же вечер Джастин дал Наоми, указания по поводу перевода необходимой суммы на счет Гунзо.

Наоми Бернштейн, его финансовый менеджер, управляла его счетами столько, сколько он себя помнил. Она всегда предлагала наилучшие пути решения проблем, если они появлялись.

Когда Джастин был моложе, Скутер настаивал на том, чтобы парень проводил час в неделю на совещании со своим финансовым менеджером и адвокатом, чтобы знать, куда расходуются его деньги. Кроме того, он порекомендовал Джастину нанять инвестиционного менеджера, с которым они бы решали, куда вкладывать часть его доходов.

Но Джастин давно перестал доверять Скутеру. Все, что он делал, абсолютно все, было направлено на извлечение выгоды. Тот парень, которого нанял Скутер, говорил словами Скутера и предлагал вкладывать деньги туда, куда хотел Скутер. Это были, хотя и выгодные, однако, не слишком интересные Джастину проекты, имеющие огромные минусы. Например, Джастину не очень хотелось лезть в фармацевтику, а особенно, в разработку нового средства от импотенции. Его имя было слишком известно, чтобы разбрасываться им, где ни попадя.

Теперь Джастин слушал Скутера вполуха, поступая по-своему. Он уволил этого парня, и перепоручил Наоми заниматься своими инвестициями. Для этого было много причин. Она еще ни разу его не подводила, она была не в самых лучших отношениях со Скутером, и она не была дурой, чтобы не понимать, что брэнд «Джастин Бибер» может использоваться далеко не везде.

Наоми и Рой из всей нетворческой части его команды были чуть ли не единственными людьми, которым он, не раздумывая, доверил бы свою жизнь.

Джастин уже столько раз переводил деньги для Гунзо, что давно говорил Наоми, чтобы они решали эти дела сами, без его участия. Но она была так кропотлива в своей работе, что наотрез отказалась, сказав, что без Джастина ни одного решения принято не будет. За это он ее безмерно уважал, хотя, надо признаться, иногда ему было бы удобнее, чтобы Гунзо сам звонил ей, в случае чего.

Но перевести деньги на счет клиники можно было только после того, как будет назначена дата операции, таковы были условия договора. Тур Джастина был в самом разгаре, и его, возможно, не было бы в стране в нужный день. Так что, Гунзо пришлось самому заниматься оплатой лечения.

Сумма и впрямь была огромной, но она не шла ни в какое сравнение с человеческой жизнью. Уже на следующий день миссис Смит начали готовить к транспортировке в немецкую клинику, и через неделю она была там.

Гунзо держал Джастина в курсе дел, сообщая чуть ли не о каждом шаге мамы и ее лечащих врачей. Он все чаще и чаще улетал, стремясь находиться с ней как можно более долгое время. Никогда не знаешь, сколько у тебя есть времени, когда дело касается жизни и смерти.

Операция была проведена, как и было запланировано, и в доме Джастина все собирались вздохнуть с облегчением, когда только было пришедший в себя Гунзо сообщил о внезапно обнаруженных осложнениях. Врачи говорили, что требуется повторная операция. А когда не помогла и она, Джастин настоял, чтобы Гунзо нашел, как тот выразился, «нормальную клинику».

Подобные случаи довольно успешно лечились в нескольких Израильских клиниках, поэтому миссис Смит транспортировали туда, а ей, тем временем, становилось все хуже. Измученная, изможденная многочисленными курсами химиотерапии, и несколькими операциями, она с трудом могла говорить, что только сильнее загоняло Гунзо в беспросветную депрессию. Джастин не вдавался в подробности, не столько из-за брезгливости, сколько из-за нежелания лишний раз бередить раны друга. Да и что бы он понял из врачебной терминологии? Гунзо и сам не понимал половины из того, что ему говорил лечащий врач его мамы. Когда он говорил с врачом по телефону, он всегда хмурил брови. Сначала Джастин, видя подобную картину, сразу подскакивал с места, думая, что новости не очень хорошие. Но потом он понял, что Гунзо просто не понимает, о чем ему говорят.