Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

– Значит так! – отталкиваю её от себя, она нехотя отпускает меня. – Прости! – опускает глаза. – Начнём с трёх часов, – смотрю на неё. – С трёх часов? Ты о чём? – сводит брови. – Ты можешь видеться с ним не больше трёх часов в неделю, – объясняю. – Всего три? – в глазах ужас. – Шеннон, пожалуйста! – Так, всё! Уезжай! – тычу пальцем на её машину. – Нет, нет, нет. Прости. Три так три, – кивает. – И ты должна будешь привезти мне его по первому требованию. Ты всегда должна быть на связи. И выкинь из головы любую идиотскую мысль. Мне не составит труда лишить тебя родительских прав, – обвожу улицу взглядом. – Родительских прав? – раскрывает глаза. – Я имею их? – Да. Он наш общий с тобой сын. Во всех документах. Я думал, что ты вернёшься, идиот… – опускаю голову. – О, Господи! – снова плачет она. – Ты не идиот! Любимый мой! Ты не идиот! – снова бросается ко мне на шею, целует всё моё лицо. Я разрыдаюсь. Сейчас расплачусь, как сопливая девчонка. – Всё. Уезжай, – отрываю её от себя. Она кивает, вытирает лицо, открывает дверь своей машины. – Эй, Хол, – окликаю её. – Да? – в глазах океан разливающейся надежды. – Я не простил тебя, – качаю головой захожу в дом. Слышу, что она уезжает.

ЧЁРТОВА ДЕВКА!!! Агония… Моя дорогая агония…

– Папа! Папа! Пойдём! – О Ти хватает меня за руку. Ведёт в кухню. – Это тебе, это мне, а это бабуле, – он поделил на троих всю ежевику. Конечно, мне и Нэтали досталось лишь по паре штук. – Ешь сам, – улыбаюсь. – Нет. Мама, сказала, что ягодки нам, а не мне одному, – деловито выдаёт он. Нэтали смеётся.

Ох, Холи, Холи… Тебе придётся перевернуть мир, если ты хочешь заслужить прощение…

====== Часть 78. Падшая... ======

После долгой, тяжёлой ночи в студии приезжаю за Орландо, сегодня он ночевал у мамы. Наверняка, рыжая уже тут как тут.

Вхожу в дом. Тишина. Из гостиной раздаётся смех. Обуваю саморазлагающиеся тапки, ставлю на подоконник цветущую герань. Тихонько прохожу вглубь дома.

Орландо прыгает на диване, параллельно смотрит мультфильмы. Куча кошек заполоняют экран. Этот мальчишка растёт заядлым кошатником. Внизу Холи занимается йогой. Оставшись моей любимой, аппетитная попка вскинута вверх. Любуюсь. Верхний мозг отключён, зато нижний чрезвычайно активен. Уже прикидывает в каких позах будет иметь мою коричную девочку.

Эй! Шеннон! Стоп! Ты зол на неё, помнишь? Ненавидишь! Она же бросила нас!

– Ляг обратно! – шепчу своему члену. – Повисни! – Мама! А это как называется? – Орландо гладит её по руке. – Собака мордой в пол, сынок. – Собака, – смеётся Орландо. – Я больше люблю кошек! – жмёт он плечами. – Но хочу, как ты! – встаёт на четвереньки рядом с Холи, поднимает попу, опирается ладошками и носочками ступней о пол. Громко кряхтит. – Хах, – не сдерживаюсь, смеюсь. – Папа! – радуется Орландо и прыгает ко мне на руки. Холи садится на пол, сворачивает коврик. – Привет, – чуть улыбается она. Киваю ей. Она уходит из гостиной. – Репетиции всю ночь? Как в старые добрые времена? – выглядывает из кухни. В руках стакан лимонада, грудь и шея блестят от пота. «Давай трахнем её! Запрём мальца на чердаке и надругаемся над рыжей»! – кричит мой член. – А где мама? – оглядываюсь, игнорируя её вопрос и нижний голос. – На фермерском рынке. Садись завтракать, – зовёт. – Папа, отпусти. Там «Коты-аристократы»! – отпускаю, он убегает. – Что? – свожу брови. – Так называется мультфильм, – она варит мне кофе. Моя рабыня! – «Коты-аристократы»? А какие ещё есть? «Псы-импрессионисты»? «Мыши – биржевые брокеры»? «Хомяки – наследники престола»? – развожу руками, она смеётся.

И её смех! Господи, как давно я его не слышал! Какой он прекрасный. И я смеюсь вместе с ней.

Кофеварка слишком громко оповещает нас о том, что кофе готов. Холи вздрагивает, и в эту секунду мы перестаём смеяться. Серьёзные маски вновь возвращаются на наши лица. На моей тарелке много салата, бекон, сэндвичи с поджаренным сыром и два стакана один с кофе, второй с молоком. – Ты, очевидно, не помнишь, или никогда не обращала внимания – я не пью молоко, – отодвигаю стакан.

– Попробуй, пожалуйста, – просит она. Прыскаю. – Ты же не думаешь, что я просто так возьму и попробую это молоко, только потому, что ты меня попросила, – откусываю сэндвич. – Ты готовила? – морщусь. Это вкусно, но я должен сделать ей больно. – Нет, Констанс, – качает головой Холи. – Явно вкуснее, чем у тебя, – фыркаю. Она опускает глаза. – Да. Я согласна, – почти шепчет. Обескураживающе… Я надеялся на обмен колкостями. – Мама! Мама! Иди сюда! Он закрыл котят в клетке! – кричит из гостиной Орландо. – Приятного аппетита! – улыбается мне рыжая и уходит. Как это всё тяжело. Мне тяжело находиться в таком напряжении. Доедаю завтрак. Что это за молоко? Она так настаивала… Поднимаю стакан, делаю большой глоток. Чёрт! Я думал, что больше никогда не почувствую этот вкус. Это молоко буйволицы со щепоткой корицы. Холи поила меня таким в Тибете, когда я болел. Оно очень жирное, помогало мне выздороветь. И, кроме того, невероятно вкусное. Выпиваю всё до капли. – А папа победил бы его! – улавливаю кусок монолога О Ти. – Освободил бы котят! – Конечно, папа победил бы, сынок, – она целует его. – Папа сильный. Папа всех победит, – улыбается она.

Ох, как же горячо у меня в груди!

– Кого мне нужно победить? – сажусь на диван. – Того злодея. Он хотел выбросить котят. И маму-кошку и папу- кошку, – мой серьёзный борец за справедливость. – А вот тот котёнок, как наша Холи! – тычет пальчиком на телевизор. – У вас есть кошка Холи? – смотрит рыжая на сына. Он кивает ей. – И кто же придумал такое имя? – Папа! – отвечает Орландо. – Да ну? Кошка носит моё имя? – Холи сверлит меня взглядом. – Понимаешь, сынок, маму тоже зовут Холи, – объясняю. – Мама, тебя зовут Холи? – раскрывает О Ти глаза. – Да, сынок. Тебя зовут Орландо, папу – Шеннон, а меня – Холи, – гладит его по голове. – Мама, тебя зовут как кошку, – смеётся сын. Я смеюсь вместе с ним. – Да, родной, меня зовут как кошку, – улыбается она. – Да мама на самом деле кошка, сынок. Гулящая, мартовская, – я почему-то решил, что это будет к месту. Холи поджимает губы, уходит. Молча. МОЛЧА!

Да что ж такое? Как вытащить тебя на скандал? Хочу довести тебя до слёз. Хочу, чтобы ты рыдала, осознавая, какой тварью была! В секунду кровь в моих жилах закипает. Я вспоминаю всё это вновь. То, что она бросила нас!

– И что ты ушла? Вернись, побудь с сыном, – кричу. – Да, – кивает она и тихонько опускается на диван. Досматриваем мультик под неразборчивое лепетание Орландо. – Иди, ему пора спать. Уложи его, – как бы приказываю Холи. – Папа, но я не хочу спать, – качает головой Орландо. – Он не хочет спать, Шеннон, – вторит ему рыжая. – Да мне наплевать. Он должен спать в это время. Что непонятного? – шепчу ей. – Я всё поняла, – кивает. – Пойдём, сынок. Я тебе почитаю сказку. – Про шляпы? Джей всегда мне её читает. – Про шляпы, малыш, – кивает она. Они уходят.

Я, вероятно, должен чувствовать себя полным уродом, но ничего подобного. Адреналина хоть отбавляй. Я готов попробовать снова пробить её моральную защиту. Спустя полчаса она выходит из комнаты. – Тебе бы тоже не мешало поспать.

– А тебе бы не помешало поменьше раскрывать рот на тему, кому чего не помешало бы делать! – Хорошо. Прости, – опускает голову проходит мимо меня. Ах ты сука! Ну уж нет. – Что ты заладила: «Прости, прости»? Ты других слов не знаешь? – Я прошу меня извинить, – тихонько произносит она. – Я не это имел в виду. А ты – дура! – Как скажешь, – кусает губу, забирает со стола мою тарелку, идёт к раковине. – Прекрати! – бью ладонью по тарелке, и фарфор с глухим хлопком разлетается по полу. Вместе с ним остатки салата, хлебные крошки. Она смотрит на меня, губы трясутся. – Рыдать собралась? – наклоняю голову набок. – Убери осколки. Не дай Бог мой сын налетит на один из них, – бросаю. Я тут мужик! Она тихонько опускается на колени, и я слышу лишь глухие рыдания. Стою и смотрю на неё сверху вниз. – Ну и что ты молчишь? – Что я должна сказать? – всхлипывает она. – Ну… Можешь поблагодарить меня за разбитую тарелку! – Господи, что я несу? – Спасибо, – она продолжает собирать осколки. – Не так! – пинаю один из крупных осколков в другой угол кухни. – Благодарю за разбитую тарелку, Шеннон, – поднимается на ноги и идёт за осколком. – Могла бы и проползти! – жму плечами. Она поднимает на меня полный ярости взгляд.