Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

Орландо переводят из реанимации в реабилитационную палату, сейчас его жизни ничего не угрожает. Он всё ещё спит, трубка торчащая изо рта, подключённая к аппарату всё ещё помогает ему дышать. Он такой маленький. Мой мальчик. Как я мог так поступить с тобой? Шесть часов я не отхожу от него, все шесть часов пока он спит. Я даже не знаю, что ты любишь, чего не любишь. Что нравится, а что нет. На что у тебя, черт возьми, аллергия! Худшего отца чем я и придумать нельзя. Даже мой отец был лучше. Он хоть интересовался нами. Первое время…

– Прости меня, сынок. Прости, умоляю, – утыкаюсь лбом в маленькую ладошку. Она такая тёплая. Его кожа пахнет, как и моя. Он пахнет мной. Сын своего отца. Улыбаюсь. – Я сделаю всё. Теперь я сделаю всё, чтобы заслужить твою любовь, сынок. Хотя, ты меня и так любишь. Я вижу по твоим глазам, и как ты произносишь радостное «папа», когда видишь меня. А ещё ты постоянно заходишь в студию, смотришь. А я, как полный урод, делаю вид, что не замечаю тебя, каждую секунду желаю, чтобы ты ушёл. Но ты стоишь, пока я не рявкну, пока не выгоню… – он не даёт мне договорить. Начинает громко хрипеть, кашлять. – Орландо! Что с тобой? Что с тобой, сын? – я оцепенел, смотрю на дёргающёёся тельце. Что же ты стоишь, идиот? – Мисс! Миссис! Эй! Кто-нибудь! – зову медсестёр. Одна из них подходит ко мне. – Мой сын, он задыхается. Там в палате! – меня трясёт. Она вбегает, подходит к нему, что-то быстро делает. – Что с ним? Мисс, что с ним? – истерю. – Успокойтесь! – рявкает она. Я затыкаюсь и слышу громкий плач. – С ним всё в порядке? – Да! – Почему он задыхался? – Ему мешала трубка. Он смог дышать сам, без неё, – улыбается она и отступает. Я бросаюсь к кровати. О Ти трясёт губами, из его глаз катятся огромные слёзы. – Па-па, па-па, па-па, – чуть слышно хрипит он. – Тише, мой маленький, отдыхай, – крепко обнимаю его. Он плачет ещё минут десять, пока мама не приносит ему его, (как оказалось), любимые игрушки. Это какая-то сломанная улитка, английский красный автобус и маленький медвежонок. Этого медвежонка я купил для Холи в Бремене, когда мы ездили в Германию. Он совсем маленький, размером с ладонь. Я помню, она везде таскала его с собой в нагрудном кармане. Понятия не имею, как он мог остаться. Я сжёг все её вещи, до единой. Но раз ему нравится, то я не отберу. Теперь всё только для него. Для моего сына. Смысла моей жизни.

Теперь мамина помощь мне не требуется. Она всему меня научила, и я со спокойной душой перевёз её обратно, к ней домой. Орландо всегда со мной. Двадцать четыре часа в сутки. На репетициях, он сидит с Джейми в аппаратной, или играет с Шейлой. А порой сидит у меня на коленях, и я учу его игре на барабанах. Конечно, он ещё слишком маленький и ничего не запоминает, но я заметил, что гитара нравится ему больше. Мы с ним очень похожи. Одинаковые движения, стрижки и я стараюсь одевать его так же, как и одеваюсь сам. А ещё он очень похож на Холи. У него такой же пронзительный взгляд, такие же цепкие пальцы, и он так же сильно, как и она любит меня. И я люблю его. Её уход стоил этого.

– Бакс! – маленький пальчик тычет в окно. Через дорогу ярко-зелёная вывеска Старбакса. Он обожает их мороженое. – Нет, О Ти! Ты только переболел, – убираю его ручку от окна. – Папа, Бакс! – требует он, насупливает брови и сверлит меня сердитым взглядом. – Чёрт! – шиплю я. – Чёрт! – повторяет он. – О Ти! – раскрываю глаза. – Больше не повторяй! Бабушка меня убьёт, – смеюсь. Он смеётся в ответ. – Хорошо. Но только из-за твоего третьего дня рождения! – я не могу отказать этому мальчишке. Крепко сжимаю его ладошку, мы быстро перебегаем улицу Эвклида. К счастью народу не так много. В Пасадене все слишком спокойно, чтобы создавать толкучку в кофейне. Но те, кто узнают меня, не оставляют в покое, и щелчки камер, оглушают нас.

Я покупаю всё, что нужно и мы возвращаемся на другую сторону улицы. Устраиваемся на скамейке недалеко от парковки. Я пью кофе, периодически наблюдаю за тем, как Орландо вымазывается фисташковым мороженым. Быстро фотографирую нас и выкладываю в Твиттер.

– Папа! – дёргает меня Орландо за рукав куртки. – Сейчас, сынок! – дурацкий айфон зависает. – Папа, тётя плачет! – снова дёргает меня за рукав. Оборачиваюсь. Сердце перестаёт биться. На другом конце скамейки, заливаясь слезами, сидит рыжая. О, Господи! Холи! За три года совсем не изменилась… Меня трясёт. Холи смотрит на нас. То на меня, то на Орландо. Грудь судорожно сжимается и разжимается от рыданий. – Она хочет мороженого? Зачем она плачет? – испуганно смотрит на меня сын. С трудом проглатываю комок, застрявший в горле, поднимаю сына на руки. С отвращением смотрю на рыжую. – Тётя потеряла самое дорогое, что у неё было!

====== Часть 77. Ежевика ======

Просто пришла и села рядом. Просто пришла и села. Она следила за нами? Или случайно наткнулась, разгуливая со своим мужем по Городу Роз? Она впервые увидела своего сына, впервые увидела меня за эти три года… Эти её дрожащие губы выбели меня из колеи. Все мои планы, мысли и наконец, обретённое спокойствие летят к чертям. Я сам не свой.

Сижу на кухне. Помогаю Орландо обвести его маленькую ручку. Пью кофе, незаметно подливаю в кофе виски. Орландо что-то бормочет себе под нос.

– Твоя мама вернулась, – тихонько проговариваю. – Мама? – поднимает сын голову. – Мама, – киваю. – Бабуля? – не отрываясь от рисунка, спрашивает он. – Нет, сынок. Мама. Настоящая. Я рад, что ты сейчас плохо меня понимаешь, – киваю. Вздрагиваю от пришедшего письма на мою почту.

«Здравствуй. Я дико соскучилась. Я не прошу простить меня или принять обратно. И я не претендую на твоё внимание. Я прошу тебя разрешить мне общаться с сыном. С моим сыном. Я приеду, я хочу подарить ему подарок. Спасибо», – дочитываю.

Что? Да как у тебя ещё наглости хватило? Я убью тебя, клянусь, убью, если ты подойдёшь к О Ти.

– Джуни! – входит Джаред. – Дядя Джей! – несётся сын к Джареду. Фух! Слава Богу, Джаред приехал, побудет с Орландо.

«Прежде чем ты встретишься с О Ти, нам нужно поговорить. Жди меня там же, в Пасадене, на той же самой скамье», – быстро печатаю ответ на письмо.

«Хорошо. Я буду там через десять минут», – ответ не заставляет себя ждать.

– Брат, посиди с О Ти. Мне срочно нужно в Пасадену. Буквально на час. Дела возникли, – прошу его. – Эмм, ну хорошо, – соглашается он. – Иди ко мне, – поднимаю Орландо на руки. – Обними папу! – Сильно-сильно? Как люблю? – хлопает густющими ресницами. Я смеюсь. Всегда говорю ему «Обними сильно. Так сильно, как любишь». Если честно, сомневаюсь, что он знает, что такое любовь, вряд ли осознаёт. Но обнимает крепко. – Эй, я люблю тебя! – смотрю в его глаза. – Люблю тебя, – кивает Орландо и срывается с моих рук, что-то быстро лопочет Джареду, а тот в свою очередь делает вид, что разбирает каждое его слово. – О Ти! Ты задушишь её! – Джаред отбирает у малыша кошку. Вернее котёнка, которого мама с Орландо притащили с очередной прогулки. Мы отмыли её, сделали все прививки и теперь в нашем доме живет маленькая рыжая кошечка, пушисты комок. – Я поехал, скоро буду. И, эй, Джей, если мультики, то недолго! – я строгий папа. – Нам будет так весело, что он не вспомнит про мультики, – подмигивает Джаред. – Орландо! Не целуй её! – отпихивает он кошечку.

Еду по дороге в Пасадену со счастливейшей улыбкой на лице. О Ти моя отдушина. Но, хватит на этом! Я еду на встречу с этой женщиной. С той, которая бросила нас, которая отказалась от нас! Сука! Я тебе всё выскажу! Запрещу приближаться к моему сыну.

Сижу в машине, жду её. Как будет круто, она подойдёт, а я специально буду медлить прежде чем выйду из машины. Пускай ждёт!

В итоге жду я. Почти два часа. Эта сука так и не появилась здесь. Я чертовски зол. Невероятно зол. Въезжаю во двор. У порога меня встречает мама. Она напугана, растерянна.

– Что-то случилось с Орландо? – меня трясёт. – Почему здесь ты, а не Джаред? – С Орландо всё в порядке. У Джареда возникли дела, проходи, – зовёт в дом. У двери стоит огромный пакет с игрушками, вещами. – Мама, мы его балуем. Вот увидишь, он вырастит и выгонит меня из собственного дома! – смеюсь. – Он заслуживает этих подарков. У него же недавно был день рождения. Хочешь, кофе? Чаю? Виски? – неожиданно спрашивает она. – Эмм, нет, – качаю головой. – Выпью сока. – Папа! – несётся через столовую Орландо. – Осторожно! Ты упадёшь, – ловлю его, целую в макушку. – Папа! Папа, пойдём! Я тебе кое-что покажу! Там мама! – тычет пальчиком куда-то вглубь дома. – Что? – отпускаю сына с рук. – Кто там? – смотрю на Констанс. Она виновато улыбается. – Холи. Она принесла подарки, она хочет общаться с сыном. Я не могла выгнать её. – А я смогу! – киваю, быстро прохожу по дому, она стоит у студии, робко смотрит на меня. – Привет, – улыбается. – Ты не здесь должна была меня ждать! – Я представляла, что ты мне скажешь. Поэтому сразу поехала сюда. Прости, что схитрила… – А ну-ка, пойдём, – хватаю её за ладонь, тащу за собой. – Уходи, – выталкиваю её из дома. – Шеннон, пожалуйста, нет! Умоляю, не выгоняй меня. Я совершила ошибку, самую большую в жизни, – она рыдает, вцепившись ладонями мне в рубашку. – Поздно ты осознала, – отпихиваю её, захлопываю дверь. Оборачиваюсь, Орландо всё видел. – Мама, забери О Ти! – рявкаю. Констанс быстро выходит из кухни, хватает на руки Орландо, поднимается наверх.