Порода. The breed

Шхера – inner sea-loch, «внутреннее морское озеро», как назвала это Мэй, внезапно раздалась до горизонта и обратилась в залив. Машина встала.

- Ну, Анна, мы почти на месте. Смотри: перед тобой родовое гнездо клана Макинрей! – Мерди вышел, распахнул для Мэй и для меня дверцы.

Только покинув теплый душный кокон машины, я поняла, как же силен ветер. Он не просто сбивал с ног, а почти не давал дышать: воздух проносился мимо лица так быстро, что я не успевала вдохнуть.

Впереди, над темными, уже предзакатными водами, повисла черная дуга. Это каменный арочный мост протянулся от суши в море, к маленькому скалистому островку. Солнце садилось за море, и алое небо пурпуром обнимало черный приземистый силуэт замка, занимавшего весь остров.

- Эйлеан Донан – замок нашего клана, - сказала Мэй. – Очень древний. Но теперь, - прибавила она быстро, - принадлежит National Trust. Здесь музей. Сейчас ты увидишь.

Сгибаясь, кланяясь ветру, мы перешли через мост и, вступив на землю Макинреев, оказались перед входом. Только за толстой дубовой дверью можно было распрямиться и дышать свободно. Что ж, замок как замок, - подумала я, и вдруг, стоя рядом с Мерди, обнаружила, что это он, именно он, в клетчатой юбке и с пледом через плечо, смотрит на нас обоих из старинной рамы, с серой каменной стены.

- Глава клана, - Мерди назвал какое-то имя и годы.

- Очень похож, - заметил Ричард, как мне показалось, нехотя.

- Да, правда, Анна?! Это же сразу видно! – воскликнула Мэй. – И Дункан был совершенно такой же. Прямо одно лицо. Ну, пошли. Здесь больше смотреть особенно нечего.

- Заедем к нам, оставите вещи, а потом вас ждет Дэнис с обедом, - сообщил Мерди.

Обратно через мост пришлось бежать: на море легла черная туча, доставившая такой тяжелый груз не то воды, не то снега, что в машине мы укрылись уже промокнув. И Ричард, и шотландцы – теперь я причисляла к ним и Мэй – сохраняли совершенное спокойствие. Ричард был серьезен, даже несколько мрачен, а Мерди и Мэй сияли ровным светом радости.

- Добро пожаловать в Кайл оф Лохэлш, Мэй. Добро пожаловать в Кайл оф Лохэлш, Анна и Ричард, - торжественно объявил Мерди, когда мы вышли из машины у двери его дома – небольшого белого строения на пригорке, прямо над водой.

- Не очень-то похоже на мой родовой замок, а? Ну да ведь и я обыкновенный торговец, просто мясник – здесь, в Кайл, и на Острове. И еще - спасибо Мэй - управляю ее отелем.

В России такой дом назвали бы щитовым. Как сопротивлялась ветрам Гебридского моря эта маленькая утлая крепость из стекла, пластика и тонких досок, было непонятно. Мерди сразу же подвел нас к окну гостиной. Окно было единственным, но зато занимало всю стену.

- Вот она, моя Шотландия. Гебридское море, за ним – Атлантика. Сейчас туман рассеялся – как удачно! – и, смотрите: вон та плосковатая вершина слева – старый Дункан. Это вулкан. Потухший, конечно, но – кто знает? В нем, как во всяком вулкане, дремлет дракон. Вершина плоская, чтобы дракону удобнее было вылезать и расправлять крылья. А вон там, за озером, - да-да, те темные горы – это сам остров Скай. Его называют Misty Isle, Туманный остров. Но подлинное имя ему – Eilean A’Cheo. Это и значит – Остров Тумана, Isle of Mist. Таинственный остров. Туда мы поедем завтра. А за ним, дальше в море, можно разглядеть еще Reasey Island, остров Рисей.

Над седой пеленой вод действительно поднимались две темные продолговатые выпуклости, будто спины гигантских китов, - одна совсем рядом, другая – гораздо меньше. В стекло ударил дождевой заряд, потекли струйки, и вся картина задрожала и размылась.

- Переодевайтесь в ваших спальнях, и перед обедом я жду вас здесь на стаканчик виски, - Мерди кивнул нам и отвернулся к окну.

В своей крохотной комнате я села на кровать. Она была словно из сказки Андерсена: Герда отдыхает у добрых принца и принцессы – ведь впереди дальний и опасный путь на Север. Постель – лебяжье облако. Я слишком устала, думать ни о чем было невозможно, и, с трудом поднявшись на ноги, я принялась механически распаковывать свой спартанский багаж. Зачем я здесь? Как меня сюда занесло? – только две фразы остались на поверхности моего сознания. Я залезла в теплую пенистую ванну. Зачем я здесь? Вытерлась белоснежным очень мохнатым полотенцем. Как меня сюда занесло? Надела через голову льняное платье, застегнула пряжку широкого кожаного ремня. Зачем я здесь? Расчесывая и закалывая волосы, пудря нос, подкрашивая глаза зеленым, я повторяла: как меня сюда занесло? Зачем я здесь? Ответов не было.

Ну, пора. Толкнула дверь – и оказалась в теплом, тесном кольце крепких рук. В коридоре было почти темно – над головой вечерний отсвет сумрачного моря еле пробивался в окошко, похожее на иллюминатор, а где-то далеко, в другом конце, виднелся проем двери в гостиную. От неожиданности я замерла, не пытаясь освободиться, как птица, накрытая рукой ребенка. Сердце билось, и еще быстрее и сильнее, у моего виска, билось сердце Ричарда. Эти удары почти оглушали. Мир был уже далеко и стремительно отдалялся – Мэй, Мерди, горы и море...

- Анна, Анна, что с вами? Боже! Что я наделал! – я открыла глаза на постели в своей белой комнатке, а Ричард, на коленях, влажным холодным платком отирал мне лоб.

- Боже мой, Анна! Простите, простите меня. Простите. Как я мог! Как я мог поступить с вами, как с обычной женщиной! С вами, такой нежной, такой чувствительной! – (Тут было произнесено уже знакомое мне слово “delicate”). Я чуть шевельнулась. Это движение вызвало новые мольбы и сетования. Мужчина, казалось, действительно был в отчаянии.

Что это на меня нашло? До Англии я знала, что такое обморок, только по романам – и вот уж второй в считаные дни! И что сказать этому красивому доверчивому человеку? Что русские женщины вовсе не падают в обмороки? Что ничего особенного, на мой взгляд, он не сделал и уж конечно ни в чем не виноват? Не поверит. Я повернула голову и посмотрела, наконец, ему в глаза. Он опустил голову и прижался лбом к моей руке.

- Анна! Я понимаю, я все теперь понимаю. Анна, дорогая. Мое дитя. Моя любовь. Вы сама нежность, само благородство. Я буду беречь вас всю жизнь. Вы слышите? Клянусь. Я сделаю вас счастливой. Я заставлю вас забыть все. Забыть вашу родину, ваши несчастья.

Я отвернулась к белой стене.

- Прошу вас. Не отталкивайте меня. Не отвечайте сейчас. Вы русская, и только сейчас, сию минуту я понял, что это значит. Тайна. Глубина. Красота. Любовь. Я думал, вы просто красивая женщина - не как все, конечно, очень, очень своеобразная… Но теперь, теперь… Такого создания, такого завораживающего, прелестного - не ангела, нет, но… эльфа, эльфа во плоти – нет, я и представить не мог. Я счастлив, Анна. Я уже сейчас счастлив. Что бы ни было дальше, как бы вы ни поступили – я счастлив. Ну, посмотрите на меня. Только взгляните снова мне в глаза…

Я лежала неподвижно, оцепенев от удивления. Почему я опять потеряла сознание? Первый раз – на конюшне у Джулии - еще понятно: аллергия, почти удушье, шок. А сегодня – ну, так сегодня… Усталость от самолета, потом машины. И постоянное напряжение – уже почти неделю говорю только по-английски. Так что и это объяснимо. Но вот что теперь делать? Стыдно пользоваться чужим заблуждением. Еще постыдней сознательно в него вводить. Обманывать это называется. Подумать, так я взялась играть какую-нибудь тургеневскую девушку. Стыд какой! Но разубедить, кажется, уже невозможно. Человек видел нечто своими глазами. А остальное сам придумал. Ему нужна любовь, по ней он тоскует. И вот его вырвали из привычного мира, подсунули повод для желанного фантома – и готово! Что ж, так оно и бывает. Разве забыть – ведь и со мной было то же. Вот как рождается большая любовь. Та, от которой потом век не отвяжешься, как ни старайся. Но Ричард… Ах, Ричард. Опоздал. Опоздал, и ничего не поделать.

Я села и поправила волосы. Ричард, не поднимаясь с колен, сделал было движение, чтобы обнять мои ноги, но отпрянул. Видно, испугался, что его русский эльф (ну и чушь!) снова потеряет сознание от грубого земного прикосновения. Я вспомнила, что давно нужно было быть в гостиной.