Ложе из роз

В зале суда была только одна камера, которая позволяла лишь по очереди видеть свидетельницу, судью и обвинителя. Поэтому и зрители, и комментаторы могли только догадываться о том, что происходит, до тех пор, пока Люциан Ллойд не заговорил снова:

– Может быть, мистер Тесье тоже подойдет сюда, ваша честь? Вероятно, ему бы хотелось этого.

– Миссис Мейсон?

– Не возражаю, ваша честь.

Через несколько мгновений Чейз Тесье оказался досягаемым для камеры, которая дала возможность всем наблюдавшим за процессом увидеть его волнение и отметить чувство собственного достоинства и изящество. Чейз производил впечатление священника, готового исполнить последнее желание умирающей. Чейз знал, где расположена камера, и занял такое положение, чтобы Кассандра оказалась скрытой от любопытного глаза.

Никто, кроме Кассандры, не видел выражения его глаз, пронзительного и одновременно нежного. Никто, кроме нее, не слышал его сочувственных, ободряющих слов, когда он надел ей украшенное розами кольцо, легко скользнувшее по ее исхудавшему, покрытому шрамами пальцу.

Этим кольцом я обручаюсь с тобой.

О нет, Чейз, нет!

Он смутил и расстроил ее. Чейз увидел и почувствовал это, но он уже не мог ничего поделать и поэтому просто повернулся и с непроницаемым лицом вернулся на свое место.

– Я не сомневаюсь, что вам очень тяжело, миссис Тесье, – провозгласил Люциан Ллойд торжественно. – Вы прошли ужасное испытание. И потому я буду предельно краток. Мы уже установили, что вы не помните момент нападения на вас…

– Не помню, – отозвалась Кассандра.

– Миссис Тесье… – Люциан Ллойд смотрел на нее так, будто она была его любимым, но шаловливым и непослушным ребенком. – Это ваш первый и, надеюсь, последний опыт, связанный с перекрестным допросом в уголовном деле.

Мэлори Мейсон вскочила на ноги:

– Ваша честь!

– Мистер Ллойд. – Выражение лица судьи Барнс ясно показывало, кого она считает непослушным и шкодливым. – Суд не нуждается в ваших прогнозах.

– Конечно, конечно. Благодарю вас, ваша честь. Я просто хотел, чтобы миссис Тесье поверила: в конце тоннеля брезжит свет.

– Она это понимает. Полагаю, ее проинструктировали относительно правил ведения перекрестного допроса. Возможно, нам удастся сэкономить время, если я кое-что напомню.

Судья Барнс повернулась к Кассандре:

– Вы обязаны дать защитнику возможность задать вопрос, даже если он выскажет утверждение, которое покажется вам неверным, и вы с ним не согласитесь. У защитника нет права свидетельствовать, давать показания, а я прекрасно представляю, что такое свидетельство. Поэтому вы можете быть спокойны. Договорились?

– Да.

– Мистер Ллойд, пожалуйста, продолжайте.

– Благодарю, ваша честь.

Люциан Ллойд снова как ни в чем не бывало обратился к Кассандре:

– Вы никогда не говорили мистеру Форесту, что были замужем?

– Нет, – прошептала Кассандра, все еще не в силах унять дрожь.

Тем временем Ллойд снова обратился к своим заметкам, однако на этот раз вопрос, который он задал, не стал для Кассандры неожиданностью.

– Прежде вы никогда никому не говорили о насилии, о котором заявили суду?

– Нет, не говорила.

«Тварь. Тварь», – твердила про себя Кассандра. Мантра явилась как бы сама собой, без усилий с ее стороны, и она почувствовала, что дрожь начала понемногу успокаиваться.

– Очень хорошо, миссис Тесье, кто-то прекрасно подготовил вас к перекрестному допросу.

Люциан Ллойд сделал настолько странное движение, что Кассандре захотелось назвать его не «тварью», а «змеей». Теперь он и вправду был похож на дрессированную кобру, готовящуюся нанести удар.

– Ну а как насчет вашего ребенка, миссис Тесье? Об этом вы говорили Роберту?

Мэлори Мейсон побагровела.

– Ваша честь, мистер Ллойд спрашивает свидетельницу о вещах, не имеющих отношения к делу.

Судья бросил предупреждающий взгляд на представителя защиты:

– Мистер Ллойд?

– Миссис Мейсон сама начала, ваша честь. Если вы обратитесь к документу номер двадцать пять как к вещественному доказательству, вы найдете там отчет доктора Аманды Прентис, гинеколога, осматривавшего миссис Тесье тридцать первого октября. Доктор Прентис описала состояние шейки матки миссис Тесье как размягченное, проницаемое, а это значит, я цитирую, что «миссис Тесье рожала по крайней мере раз, а возможно, и больше». Миссис Прентис – свидетельница обвинения. Сомневается ли миссис Мейсон в точности экспертизы?

– Миссис Мейсон?

– Народ штата хочет знать, ваша честь, имеет ли вопрос отношение к рассматриваемому делу.

– И каков ваш ответ, мистер Ллойд?

– Похоже, эти сведения достоверные, ваша честь. Миссис Тесье не говорила Роберту Форесту о своем браке. Она ни разу не упомянула до дачи показаний в суде ни об одном случае так называемого насилия. А теперь, ваша честь, я хочу обратить особое внимание на то, что мы никогда прежде ничего не слышали о ребенке – возможно, ребенке мистера Фореста.

– Все это лишь спекуляция! – настаивала Мэлори Мейсон.

– Несомненно, – ответил Люциан Ллойд. – Я уверен, что миссис Тесье поможет прояснить этот вопрос, если мне будет дозволено продолжить. Здесь идет речь, ваша честь, о достоверности и доверии. Доверенность, убедительность, факты. Обвинение строит дело на предположениях о физическом насилии, чему нет свидетельств и подтверждения. Однако есть убедительные доказательства того, что миссис Тесье скрыла факт своего брака, как и факт рождения ребенка. По крайней мере одного ребенка.

– Я разрешаю вам задать вопрос, мистер Ллойд. Но будьте предельно вежливы и корректны.

– Благодарю, ваша честь. Миссис Тесье, вы говорили Роберту Форесту о вашей беременности?

Тварь. Тварь. Тварь.

– Нет.

Это был шепот, исполненный горечи и отчаяния. Отвечая, Кассандра прикрыла лицо руками, будто говорила со своим кольцом, украшенным розами, сорвавшим кожу и плоть с ее пальца.

– Это был его ребенок, миссис Тесье? Ребенок Роберта?

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

– Миссис Тесье?

– Нет.

– Тогда не будете ли вы так любезны ответить нам, чей это ребенок…