Моя вторая мама. Том 1

– Не может быть! – воскликнул дон Леопольдо.

– Вы мне не верите? – осеклась Иренэ.

– Да нет, конечно, верю, – поспешил сказать дон Леопольдо.

Иренэ решила, что пора брать быка за рога.

– Знаете, дон Леопольдо, если я отдаю кому-то свое сердце, то делаю это без всякой корысти и искренне.

Дон Леопольдо взял ее руку в свою. Он давно понял, к чему клонит эта красивая девушка. Ее помыслы были видны ему, как на ладони. Ему было ясно, зачем он понадобился Иренэ, но он не имел ничего против. У него вдруг появился шанс насладиться прелестями молодой и не слишком щепетильной особы. Так почему бы не удовлетворить ее незамысловатые прихоти? Денег ему хватало, и он готов был взять красотку на содержание. Поэтому он охотно подыгрывал Иренэ.

– Нет худа без добра, – сказал он. – Хуан Антонио – не тот мужчина, который вам нужен.

– Да, вы правы. Он, в сущности, мальчишка. А мне нужен настоящий мужчина, опытный и зрелый.

– Что же, мы, кажется, нашли друг друга, – улыбнулся дон Леопольдо.

Его рука как бы невзначай коснулась колена девушки. Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Он обнял ее и поцеловал. Иренэ встала, взяла его за руку и повела в свою спальню. Через час они вышли. Поправляя растрепавшуюся прическу, Иренэ сказала:

– Я провожу тебя.

– Ну что ты, моя королева, не утруждай себя. Обещаю, что не потеряюсь, – сладко улыбаясь, ответил дон Леопольдо.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – отозвалась Иренэ.

– Я тоже на это надеюсь.

– Смотрите, вы обещали! – она погрозила пальчиком.

– Можешь не волноваться. И о деньгах не беспокойся. Завтра же я переведу на твой счет кругленькую сумму.

– Но только в долг! Я выкуплю свои драгоценности, а потом обязательно отдам…

– Тебе незачем это делать, – возразил дон Леопольдо и нежно поцеловал ее.

Закрыв за ним дверь, Иренэ довольно потерла руки. Ее план начинал осуществляться! «Этот от меня не уйдет», – думала она.

Сония сидела в кресле. Рамон пристроился на полу, положив голову ей на колени. Она перебирала его волосы. Впервые за долгое время на душе у нее было спокойно.

– Я так рада, что мы больше не ругаемся, – проговорила она.

– Это я во всем виноват, – сказал Рамон, не поднимая головы. – Знаешь, я никому больше не буду говорить, что ты моя мачеха.

– Можешь говорить, что я твоя мама. Нежная мать, которая любит тебя и заботится о тебе.

– Нет, я не буду врать, мне все равно, что будут думать обо мне другие.

– Вот только мне не нравится, что из-за меня ты пропустил занятия.

– Один день не страшно, – махнул рукой Рамон и поцеловал ее колено.

Сония улыбнулась. «Какой же он еще ребенок, – подумала она. – Он мог бы быть моим сыном».

– А знаешь, – сказала Сония, – когда мы с тобой рядом, я чувствую себя совсем другой, такой, какой мне всегда хотелось быть.

– Правда? – спросил Рамон. Она вздохнула:

– Вчера мне было так грустно, и я подумала, что мы никогда не помиримся.

– Кстати, ты, кажется, помирилась с Брендой?

– Да, она попросила у меня прощения, – помолчав, она добавила: – Не беспокойся, она не будет нам досаждать, она дала слово.

Хуан Антонио позвал Монику, Игнасио и Марию в гостиную. Даниэла тоже была тут. Все стояли и переглядывались. Наступило неловкое молчание. Хуан Антонио вопросительно посмотрел на Даниэлу.

– Нет, говори ты, – покачала она головой.

– Что это вы хотите нам сообщить? – спросила Моника. – Что вы собираетесь жениться, да?

– Да, – подтвердил Хуан Антонио. – Через три недели.

Даниэла, не отрываясь смотрела на серьезное лицо девочки.

– Моника, – сказала она. – Если ты против, мы можем…

– Нет, – прервала ее Моника, – все равно, сейчас или позже.

Мария вздохнула:

– Поздравляю, – она замялась, не зная, что еще сказать.

– Будьте счастливы, – поздравил их Игнасио, – и поделитесь своим счастьем с Моникой.

Даниэла подошла к девочке.

– Обещаю, что буду всегда любить тебя, и надеюсь, что ты тоже будешь меня любить.

Моника стояла с грустными глазами и ничего не говорила. Ей вспомнилась мать, и девочка снова с неимоверной тоской подумала, что никогда больше не ощутит тепло ее руки. Теперь эта добрая и красивая, но чужая женщина будет жить с ней, но никто и никогда не заменит ей матери!

Вечером Джина с Хансом пришли к Даниэле. Им было, что рассказать друг другу.

– Жалко, что мы с Хансом поженимся в Германии, а то можно было бы устроить сразу две свадьбы, – не без грусти заметила Джина.

– Я очень счастлив, потому что Джина согласилась стать моей женой, – заявил немец.

– А я – потому что Даниэла станет моей женой, – подхватил Хуан Антонио. – Через три недели у нас свадьба.

– Значит, мы устроим грандиозный праздник? – Джина хлопнула в ладоши.

– Нет, зачем же, – возразила Даниэла. – Я предпочитаю что-нибудь более скромное, в узком кругу.

После всех потрясений она оказалась в центре внимания, хотя именно в таком положении люди, естественно, хотят укрыться. И теперь, конечно, Даниэле не хотелось шумных праздников с неизбежной прессой и толпами любопытствующих. Но у Джины был свой взгляд на это.

– Еще чего! – воскликнула она. – Богини выходят замуж под звуки фанфар!

Даниэла рассмеялась. «Что поделаешь с этой Джиной!» – подумала она и спросила:

– А когда женитесь вы?

– После тебя, – ответила Джина. – А пока тебе придется подыскать человека, который заменит меня в Доме моделей. Вот единственное, чего мне жалко – работы и общения с тобой.

С этими словами девушка встала и, отвернувшись, поспешила к окну, украдкой смахивая слезы. Ханс в недоумении подошел к ней, обнял за плечи и заглянул в лицо.

– Джина, не плачьте, а то я решу, что вы грустите из-за нашей будущей свадьбы, – сказал он.

– Джина, что ты, не стоит так убиваться, – поддержал его Хуан Антонио. – В конце концов Германия не так далеко по современным меркам. Всего несколько часов на самолете. К тому же мы скоро навестим вас там.

– И мы можем регулярно созваниваться, переписываться, – утешала подругу Даниэла. Но она подозревала, что настоящая причина ее слез в другом.

– Конечно, я буду писать тебе, – сказала Джина, – но это совсем не то. С кем я буду каждый день разговаривать, сплетничать, советоваться? А наши совместные обеды! – она всхлипнула, но все же овладела собой и засмеялась сквозь слезы: – И все это ради любви к Хансу!

Даниэла не выдержала и тоже заплакала:

– Джина, Джина, ты еще не уехала, а я уже скучаю по тебе.

– Ну вот, теперь и ты разревелась, – покачал головой Хуан Антонио.

– Ничего не понимаю, – развел руками Ханс. – В чем дело?

– Давай поплачем вдвоем, – сказала Джина, обнимая Даниэлу. – Эти мужчины ничего не смыслят в чувствах.

И подруги рассмеялись. Вскоре мужчины разъехались по делам. Даниэла сразу посерьезнела. Ее не оставляло ощущение, что Джина совершает страшную ошибку.

– Ты хорошо понимаешь, что делаешь? – спросила она.

– Это ты о моей свадьбе с Хансом? – Джине не хотелось говорить об этом. Она чувствовала, что ее подхватил и понес страшный поток, из которого у нее не хватало сил выбраться. Она словно уже не принадлежала сама себе.

– Я знаю, что делаю, – сказала Джина. – Я дала Хансу согласие, а Джина Рейес верна своему слову. И пусть Фелипе пеняет на себя.

Даниэла наморщила лоб.

– По-моему, ты все это делаешь, чтобы причинить ему боль.

– А что он о себе вообразил! – возмущенно сказала Джина. – Ничего, мои поцелуи он никогда не забудет, – и она выдавила из себя смех.

– Похоже, Фелипе был прав, – грустно произнесла Даниэла.

Она понимала, что упрямую Джину не переубедишь, и боялась, что кончится все это плохо. Даниэла вспомнила об Альберто. Она представила себе, как плохо ему в тюрьме, и ей стало жаль бывшего мужа. Да, он страшно обманул ее, но ей казалось, что в нынешних страданиях Альберто есть и доля ее вины. Сердце ее сжалось от предчувствия беды. Каким-то загадочным образом ее мысли передались Джине, которая завела разговор об Альберто. Даниэла призналась, что боится его мести.