Под солнцем любви (сборник)

— Кто — он?

Надя немного растерялась:

— Петька, конечно. Большой такой, как схватил, так прямо у меня и ножки подкосились. Мы под абрикосом у усадьбы стояли. Не под тем, что у стола, а под тем, что за усадьбой. В темноте.

— И что теперь?

— Теперь… — Надя мечтательно закатила глазки. — Теперь он мне должен в любви признаться. Не сразу, конечно. Надо будет снова немного с Грихой закрутить, чтобы заревновал, а потом снова с Петькой еще раза два поцеловаться. Но до этого он должен еще предложить мне с ним гулять. А то как целоваться под вишней у бабы Аглаи — так они все горазды. А мне не только поцелуи нужны. Мне парень нужен. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно проведенное лето. Чтобы было с кем по деревне прогуляться.

— А-а… — Марле стало немного завидно, дальше слушать подробности ей уже не хотелось.

Но Надя продолжила:

— А целуется он все-таки не очень. Хоть он и студент уже. Я у него спросила: «Федька, а со сколькими девчонками ты уже целовался?» А он…

— Федька? — у Марли даже обморок прошел — она едва не подскочила на сиденье водного велосипеда.

— Черт! — выругалась Надя.

— Ты же с Петькой целовалась! Под абрикосом. Или… Подожди! А с Федькой под вишней? Ты что, с ними обоими целовалась?!

— Да, целовалась. Да, с ними обоими. С Петькой под абрикосом у общаги, а с Федькой под вишней у нашего дома. А что мне оставалось делать? Тебя нет, а парней двое, — почему-то разозлилась Надя.

— Да мне все равно, все равно! — почти выкрикнула Марля.

Она и сама не поняла, почему ей вдруг стало так больно где-то слева под ключицей.

— Подожди. Ты что, влюбилась в Федьку?!

— Я не влюбилась в Федьку! Просто… просто…

— Ты бы хоть слово мне сказала, что тебе Федька нравится. Сама виновата — молчала как партизан. Я откуда знала? Я думала, мы еще не определились, кто с кем. И вообще, я тебя всю неделю звала гулять с парнями, а ты все умирала то на диване, то на раскладушке.

Марля молчала. Она просто не знала, что сказать. Она не знала, нравится ли ей Федька, не помнила, договаривались они с Надей о чем-то или нет. Ей почему-то было очень больно и нечем было дышать, но что это за боль, что с ней происходит, Марля понять не могла.

— Шо це такэ? Як же можна не исти? Исти потрибно. Шо хлопцы скажуть? Совсем охлянула девка. Шкира та кистки. Шо я твоим родителям скажу? — причитала баба Аглая за ужином.

Марля искренне пыталась что-нибудь съесть, хотя аппетита у нее по-прежнему не было. Надя же, как обычно, радостно уплетала за обе щеки и борщ, оставшийся с обеда, и кабачки, зажаренные по-украински, с луком, и чай с пирожками и медом.

После ужина Марля привычно привалилась на свою кровать. Рядом пристроилась Надя.

— Так и будешь обижаться? — напрямик спросила она. — Я что, виновата, что я всем нравлюсь? Я только трошки поцеловалась с твоим Федькой. И то исключительно потому, что не знала, что он тебе нравится. Вот. И не надо на меня так смотреть!

Марля вздохнула. Она и сама как будто до сегодняшнего дня не знала, что Федька ей нравится. Сама не заметила, как вдруг поверила, что и она может кому-то понравится. Что кто-то не будет обращать внимания на ее внешность, ее маленький рост. Что кто-то захочет с ней гулять до биофабрики и обратно, захочет поцеловать ее… Ведь здесь же никто не знает Федьку. Ведь он уедет отсюда и больше никогда не вернется. А потому он может не стесняться гулять здесь с ней, с Марлей…

— Я больше не буду! Прости меня. Довольна? — в конце концов мрачно заявила Надя. — Мне они оба не нужны. Мне и одного достаточно. Петьки. Он хоть ростом удался. Не то что Федька — дрищ дрищом. Так что Федька — твой. Сегодня они в ночь пасут, а завтра вечером мы — вдвоем! — с ними куда-нибудь сходим. И будет он твой. Только не ной и не умирай, хорошо?

– Хорошо, – послушно ответила Марля.

Утром Марля проснулась с температурой.

Еще неделю Надя с виноватым видом почти все время просидела рядом с подругой. Отпаивала ее чаем на травах, заваренным бабой Аглаей, читала вслух книжки, выслушивала ее стенания. Пока Марле не стало стыдно.

— Надя, ты не обязана сидеть со мной каждый день. Там тебя, наверное, Петька ждет, гулять зовет. У меня ведь не высокая температура уже. И я уже почти не кашляю. Сходи с ним куда-нибудь. Или с ними обоими. Я тебе верю, я верю, что ты больше с Федькой целоваться не будешь. Я уже не сержусь.

Марля лежала на кровати в окружении лекарств, а Надя сидела на подоконнике у открытого окна.

— Ой, да подождет меня Петька, — неожиданно резко отмахнулась Надя, болтая ногой и рассматривая ярко-алый лак на ногтях.

— Подожди… — Марле почудилась в этом какая-то фальшь. — Вы же целовались. Ты с ним встречаться собиралась… Что-то случилось?

— Ничего не случилось.

— Я же вижу, что что-то случилось…

— Это все ерунда.

— Надя, ты мне подруга или нет?

— Подруга, — буркнула Надя. — Ладно, что уж тут, Петька… — И она все рассказала.

Надин план по завоеванию студентов с треском провалился. После той знаменательной для нее прогулки, когда Надя сначала поцеловалась с Петькой под абрикосом у усадьбы братьев Никольских, а потом неожиданно почти ночью к ней под окна заявился Федька, вызвал на улицу и тоже поцеловал, оба они просто… пропали.

Пропали исключительно для Нади. Они по-прежнему пасли лошадей и сидели в конторе кончасти, заполняя отчеты о практике. Но в свободное от этих занятий время почему-то встреч с ней не искали, а ходили на пруд ловить мелких рыбок — коробков. А еще быстро перезнакомились со всеми поселковыми парнями, пили с ними местные вина за столиком под абрикосовым деревом. А про Надю как будто забыли. Встречаясь с ней в магазине или на улице, конечно, здоровались, но прогуляться больше не приглашали. И даже демонстративные прогулки с Грихой под окнами студентов не возымели никакого эффекта.

Надя была зла как черт:

— Бросил мне сегодня Петька, встретив на улице: «Шо не приходишь к общаге в картишки сыграть и вишневки выпить?» — и дальше пошел. И че? И это все?!

— Но ведь позвал же… — заметила Марля.

— Вот радость какая — в карты играть они нас позвали! — тут же громко возмутилась Надя.

— Но можно ведь не играть с ними, так посидеть… Если ты хочешь…

— Дело не в картах! Я лично выпить вина не против. А уж если они у тети Вали еще и вишневую наливку возьмут… Знаешь, какие у нее божественные наливки?

Марля отрицательно покачала головой: какое божественное вишневое вино у тети Вали, она не знала.

— Я ведь не об этом. Не о вине. Я о том, как они… он меня… нас позвали. Он имел в виду нас обеих.

— А как он нас позвал?

– Походя . Походя он нас позвал. Как будто из вежливости. Как будто он мне что-то теперь должен. Он мне, конечно, должен, но не это. Они там с местными сидеть будут. В карты дуться. Курить и матом ругаться. А че мне их карты? Да и слушать глупые матерные анекдоты местных придурков у меня нет ни малейшего желания.

— У меня тоже, — вставила Марля.

— Я не понимаю, почему они нас больше никуда не приглашают! Они что, сюда в карты играть приехали?! — продолжила возмущаться Надя.

— Вообще-то они сюда на практику…

— Они сюда приехали с девчонками гулять! То бишь с нами.

— Да?

— А на фига им иначе в такую даль переться?

Марля озадачилась, а Надя продолжила возмущаться поведением парней. Ведь так все хорошо начиналось — и на тебе. И как будто и не гуляли в обнимку до биофабрики, как будто и не было никаких поцелуев. В итоге ей пришлось признать, что закадрить парней не вышло.

— Фу, какое мерзкое у меня настроение всю неделю, — вздохнула Надя. — Как он мог, ну как он мог про меня забыть? — И шмыгнула носом. — Даже разреветься захотелось. Не понимаю, что я сделала не так?..

— Может быть, не надо было с ними обоими целоваться? — робко предположила Марля.