Стану Солнцем для Тебя (СИ)

- Спасибо, конечно, только я так и не поняла, куда мы едем?

- Так в отпуск! Костя сказал, он обо всем договорился, в школу сейчас поехал, чтобы у Илюшки проблем не было.

То ли Марина не проснулась еще, то ли просто соображала туго с утра, но они ни в какой отпуск вчера еще не собирались, тем более вот так быстро.

А билеты? А номера? Когда он все успел то? Пока она спала, Костя им отпуск выбил? А его работа? Там же проблемы были большие, он же сам говорил, сам домой приползал к ночи. А теперь отпуск?

В принципе, Марина понимала почему так срочно и быстро муж решил уехать. Но что-то не давало покоя. Вроде, выдохнуть должна от облегчения, что закончилась эта история дерьмовая. А не получалось. И пусть, в слезы по Андрею ее больше не тянуло, и трясти, как припадочную не начинало, ей было больно и грустно от того, что из жизни ушел хорошо знакомый и дорогой в какой-то степени человек.

Разецкий сказал ей: «Не плачь!»

И она собиралась его послушаться. Может, позже ее снова накроет вина и горе, но сейчас определенно ей хотелось заняться семьей: накормить ребенка нормальным завтраком, а не хлопьями, и дождаться мужа, сказать ему «спасибо», не за что-то конкретное, а просто так, потому что захотелось это Косте сказать.

Таиланд, остров Пхукет.

Две недели блаженства пролетели как-то совсем незаметно, промчались мимо, как одно мгновение, полное счастья.

Марина, словами не могла передать, как за какие-то четырнадцать дней стала, если не другим человеком, то хоть испытала на себе все прелести полноценного семейного отдыха. Поменялось и отношение к работе.

И до этого, были мысли о незначительности работы, что она не главное, а жизнь вообще скоротечна. К таким выводам люди приходят с опытом и возрастом, постепенно.

Вот и настал ее черед переосмыслить всё и изменить себя. Не в угоду мужу или сыну, а в угоду самой себе.

Что она поняла про себя за эти дни отдыха и безграничного счастья и веселья, так это то, что не хочет больше упускать время. Ей нужны эти дурацкие мелочи, которые делают жизнь жизнью, превращают людей из работающих машин в живых: полных эмоций и ощущений.

Раньше для нее был сын и все, ее самой будто и не было. А теперь была. И наслаждалась своим существованием рядом со своими солнышками, - Костя же как-то раз сказал, что они ее два рыжих солнышка, и был прав. На нее, можно сказать, снизошло озарение, она прозрела (опять мозги в розовую сладкую субстанцию превращаются) и увидела свою семью и себя со стороны. Красивая семейная пара и сын отдыхают на пляже; мамочка загорает и, периодически поглядывает на своих дорогих мужчин, машет им рукой, а второй придерживает на голове белую широкополую шляпу, что-то им кричит и улыбается. Отец семейства, соблазнительный рыжеволосый мужчина выходит из воды, трясет головой как собака и тоже, с безумно счастливой улыбкой на лице смотрит на жену, потом что-то кричит сыну и идет к явно обожаемой женщине. Мальчик из воды выбежал, и рванул в сторону родителей, но тихо,- его об этом попросил отец, они оба подкрались к женщине и дружно над ней затрясли головами и на нее полетели капельки холодной воды, она взвизгнула, подскочила, а ее муж и сын заливисто расхохотались.

Этот миг был бесценным. Не имел сравнений или материальной оценки. Но был важным и неповторимым. То, как Костя ее приобнял и прижал к своему мокрому прохладному телу. То, как она вздрогнула и ущипнула его в отместку за эту шалость. То, как на родителей смотрел Илья: счастливыми глазами, и, казалось, что вот-вот расплачется, так у него глазки на солнце блестели, но если это и были слезы, то только счастья.

- Ты похожа на поросёнка, - тихо шепнул ей Костя на ухо, и прикусил мочку, вызвав во всем теле дрожь.

- Что?! - она возмущенно на него посмотрела, снова ущипнула его за руку, которая бессовестно начала оглаживать ее бока и спускалась на попу, - Поросёнка?

- Вся такая розовенькая, - снова прошептал, - Пойдем в номер, я тебе кремом спинку намажу, а?!

- Спинку мне намажешь? - хрипло переспросила и облизала, пересохшие в один миг губы, - Соблазнительное предложение, а как же Илья?

Она хотела было повернуться в сторону сына, но Костя ее удержал, наклонился к ее губам, и выдохнул прямо в них, смешивая их дыхание:

- А наш сын уже улепетывает с группой на экскурсию в национальный музей Бангкока и вернется только к вечеру...

И, конечно, Марина была не против не только, чтобы муж намазал ей спинку кремом, но и сделал массаж с эротическим уклоном.

А потом, лежа в кровати, и отходя от очередного, разрушающего их на молекулы оргазма, Костя начнет ее пытать:

- Давай, говори уже!

- Что говорить? - она лениво приподняла вопросительно бровь и скатилась с мужа, но глаз от его лица не отводила.

- Я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, говори, а то смотреть уже не могу на то, как ты себя одергиваешь постоянно.

- Ты же сказал, что будешь ждать столько, сколько нужно, что ты терпеливый.

- А я терпеливый, но не настолько же! - буркнул он недовольно и повернулся к ней лицом, ложась на бок, - Говори!

- Я... - Марина приподнялась на локотке, наклонилась к мужу ближе, провела ладонью по его заросшей щеке,- он напрочь отказался бриться в отпуске, - Тебя... - наклонилась прямо к его губам, и выдохнула, едва сдерживая себя от того, чтобы не расхохотаться, - Просила побриться. А ты?!

Костя замер на секунду, блаженная улыбка слетела с самодовольного лица, и посмотрел на нее разочарованно, а потом расхохотался во весь голос:

- Ты невозможная женщина! Но я все равно тебя люблю и подожду этих слов от тебя еще чуть-чуть.

- Долго будешь ждать, дорогой, очень долго!

- Это что? Вызов?

Он мгновенно прижал ее, своим весом к постели, весело сверкал серыми глазами, но она уже чувствовала, что он вот-вот готов отлюбить ее во всех «мыслимых и немыслимых» позах.

- Если тебе так этого хочется, - она кивнула, коснулась губами его приоткрытого рта, - Да, вызов.

А дальше снова было море страсти и любви. Он не давал ей и шанса забыть о том, что любит, и никогда не даст, никогда не позволит ей забыть, что она жена своего мужа .

Три года спустя, Москва.

Константин Алексеевич, а именно так его в доме звала прислуга с подачи Любаши,- правда сама она его ласково звала «Костенька»,- пытался читать документы по новому выгодному контракту, но получалось у него плохо, он то и дело бросал на жену многозначительные взгляды и все хотел снова вернуться к работе.

В последние недели Костя старался проводить все время дома, в офис если и уезжал, то только на пару часов и не больше. Прилетал, всех строил, раздавал пиз**лей по делу, и просто, для профилактики, чтобы не расслаблялись, и с бешено колотящимся сердцем стремился домой, а то мало ли, что там могло случиться, пока его не было.

А вдруг?

Дима над ним, конечно, подшучивал и все на это Костино «вдруг», отвечал:

«А вдруг бывает только пук, Костян, не парься».

И этому человеку скоро будет сорок лет?!

И все же, Костя пытался заняться бумагами, но как, черт возьми, можно о чем-то думать, когда собственная жена в тебе, взглядом, уже пару дырок сделала,- в башке уж точно одна была.

Он вздохнул и отложил документы в сторону и посмотрел на жену.

За годы, что они вместе живут, Мариша не сильно изменилась, не избавилась от своих замашек лидера и «крутого бизнесмена», рулила своим фондом так шустро и привычно, что всего через год их работы они все могли пожинать плоды ее трудов: журналисты, телепередачи, телемарафоны и огромные сборы средств нуждающимся. Марина нашла свое новое призвание, если так можно сказать. Правда, и компанию свою не забросила, стабильно появлялась там раз в неделю и остальным не давала о себе забыть, иногда сама занималась сделками, но перед этим, очень сильно ему нервы на свои кулаки наматывала. А когда он срывался, брала его в оборот тепленьким, и вила из него веревки. Что тут сказать? Он знал, на ком женился и не ждал от нее сильных перемен, но Марина старалась и уже за это он ее боготворил.