Останови моё безумие (СИ)

Наверное, так и должно выглядеть место, претерпевшее природный катаклизм − заново ожившим. По крайней мере, у меня было много общего с моей родиной именно сейчас, внешне оставаясь прежней, она стала совсем другой внутри, теперь эта земля, так ласково скрытая от глаз белоснежной скатертью снега таила в себе ещё большую силу, глубже была пропитана своими соками. Она, словно смиренно склонив голову перед бурной рекой, которую породила когда-то с такой заботливостью и трудолюбием, перед неумолимым дождём, всегда зависящим от её материнской благосклонности, теперь молчала о том, что выстояла, преодолела. Эта такая одинаковая, по сути, везде, земля меня непреодолимо восхищала, и в моём сердце плескалась радость, растекалось тепло.

− Ты такая особенно задумчивая в последнее время, − в очередной раз вернул меня в реальность нашей пешей прогулки до дома Влад.

− А? Да нет, просто вспоминала кое-что, − отмахнулась от брата улыбкой, теснее прижимаясь к его боку.

− Хорошо. И ты, конечно, не хочешь со мной поделиться? − настаивал он.

− Это просто глупые мысли, разные, невпопад. Думаешь, нужно было взять такси? − сменила тему, заглядывая вверх, в глаза Влада. Мы действительно, кажется, шли уже довольно долго от маленького аэропорта.

− Ты устала? − мигом встревожился брат, невольно сжимая моё плечо чуть сильнее. Он беспомощно оглядывал пустынную улицу в поисках автомобиля и не думающего заезжать в такую погоду в побочный поворот. Я рассмеялась его попыткам и своим смехом обратила внимание брата на себя.

− Не трать время впустую! − воскликнула я и уткнулась носом в махровую ткань пальто Влада.

− Не надо было тебя слушаться. Разве можно тебе верить, когда ты лепечешь от радости что до дома совсем недалеко.

− Тшш… − я всё так же смеялась и капризно заткнула его губы указательным пальчиком, − Ты ворчун, а мы просто гуляем. − Моё верное средство подействовало, и он мгновенно замолчал. Я ощутила слабую растяжку его губ в улыбке, но не убрала пальца, дождавшись лёгкого поцелуя.

Я чувствовала: ему досадно, что он не может перехватить его рукой, потому что держит в ней мой чемодан, но больше ни на минуту не поддалась ему, сразу отобрав руку от его лица.

Дальше мы некоторое время шли молча, часто переглядываясь, и удивительно одновременно находя похожий взгляд другого.

− Всё. Пришли, − со вздохом и вдруг без радости сообщила я перед бревенчатым заново отстроенным домом. − Это наш дом, − договорила я, пристально вглядываясь в быстро опускающиеся сумерки, в которых нельзя было чётко разглядеть изменения, которые пришлось претерпеть деревянной избе.

− Тебе не нравится? − спросил Влад, словно это он знакомил меня со своим жильём.

Ответом ему был мой смех.

− Пошли, − потянула я его к рыльцу. Ограда у нас была простая деревянная, с облезлой краской, калитка ужасно скрипела и при открывании её необходимо было ощутимо приподнимать, потому как она немного повисла на ослабших петлях. Влад при всех этих моих манипуляциях недовольно фыркал: «Да уж, мой отец сапожник без сапог!»

− Подожди секунду, − обиженно пробубнил мой ворчливый братик возле дверей, − Я достану ключи.

− Хорошо, дорогой! − согласилась я, спрятав руки в карманах своего пальто. Влад очень странно посмотрел в мои глаза, было уже совсем темно, но не было сомнений, что он смотрит именно в глаза как прежде, как в самом начале. Так защемило в сердце от этой нежности, от этой любви, что не удержалась я, прильнула к его боку, тем временем он пытался разобраться с неудачным замком.

− Эй! Ты чего это? − удивился брат моему порыву, слишком сильно я обнимала его сейчас, но всё-таки поцеловал меня в макушку. − У тебя волосы совсем влажные, − тут же снова послышалось в его голосе недовольство.

− Вот и открывай поскорее эту дверь! − не осталась в долгу и в наказание перестала его обнимать. Видимо не очень удобно расправляться с незнакомым замком в тесных объятиях сестры, потому что, выпутавшись из них, брат покончил с дверью в ту же секунду. Переступали порог родительского дома, мы, снова держась за руки, словно малые дети в неизведанном ещё пространстве, находящие опору лишь в рядом шагающем с тобой родном человеке. Я невольно шумно выдохнула, и прежде чем брат успел прокомментировать мои чересчур частые вздыхания, щёлкнула включателем, освещая небольшую прихожую.

− Вот ты и дома Мирослава! − я огляделась, не уловив непоправимых изменений. Родители уже несколько раз приезжали сюда, даже Лизка с Толькой гостили здесь летом вдвоём, но рассказы их были скудными, незначительными. Они перелистнули страницу с картинкой нашего дома, а я всё никак не могла этого сделать, я как-то слишком привязана была к дому, к соучастнику моей жизни. Столько всяческих воспоминаний заполняло моё сознание, не всегда положительных, кругом неположительных, но незабываемых.

− Здесь ужасно холодно. По-моему не меньший мороз, чем на улице. А тебя нужно согреть хорошенько. Мира? − Влад прекратил мои мытарства по закоулкам памяти и, я почти благодарно ему улыбнулась.

− На кухне есть печка, топится дровами. − Влад во все глаза уставился на меня, выглядел он смешно, как непослушный ребёнок.

− Нужно сходить за ними, − он неопределённо мотнул голову к окошку, − в лес?

− Нужно. − Я еле сдерживала себя, чтобы не расхохотаться раньше времени, умильно было наблюдать за человеком, собравшимся в такую темень за охапкой дров, Влад очень серьёзно закивал на моё предложение. − Только в сарай.

− Ведьма! − бросил он, немедленно захлопнув дверь и уходя на поиски сарая собственными силами, я пожала плечами: простой деревенский дворик − это ещё не лес.

Я добрела с чемоданом до родительской спальни и замерла перед дверью, не решаясь идти дальше, но не находя другого выхода всё же прошла в комнату. Всё было по-прежнему, так же, как мне запомнилось. Двуспальная кровать посередине, с правой стороны тумбочка, (одна ножка короче всех остальных, мама подкладывает под неё кусочек фанеры) − с этой стороны спит мама, там же окно во двор. С левой − не так много пространства, там поместился шкаф, старенький, перекрашенный совместными усилиями несколько раз. Занавески простенькие с каким-то непонятным узором, ковёр красивый, без ворса, но мне нравился. И запах, мамин наверное, папа как-то подарил ей флакон французских духов на юбилей, с тех пор в этой комнате всегда был этот запах, лаванды. Вот и сейчас, остался только этот запах. А комната другая: кровать дороже, ковёр новый, ворсистый, тумбочка с ровными одинаковыми ножками, шкаф-купе и шторы не здешней расцветки. Всё меняется.

Влад на удивление быстро справился с технологией затопления деревенской печи и, когда я вышла на кухню, он сбросив пальто и шарф на пыльный стул, с закатанными рукавами пока белоснежного свитера раздувал огонь. Поленница была полна дров, значит, брат ходил в сарай не один раз. Я остановилась в дверях, наблюдая за его работой, как бывало, делал он, и тихо улыбалась.

− Ты отлично вживаешься в роль хозяина, − прекращаю тишину между нами.

− Я включил плиту, поставил чайник.

− Она − газовая! − шокировано воскликнула я, не веруя в его хозяйственные способности.

− Я в курсе, − в тон мне ответил Влад, не медля больше и наконец, становясь напротив меня, очень близко ко мне. Он аккуратно, словно примериваясь, обхватил мои плечи руками, ласково выводя заколдованные круги большими пальцами. − Ты волнуешься Мира, − констатировал он в следующее мгновение. − О чём?

Я подняла голову, маленькая кухня быстро заполнялась жаром из печки и газовой плиты, всё ещё в пальто, такая маленькая насколько только возможно чувствовать себя маленькой с Владом я смотрела в его встревоженное лицо и ждущие, ищущие ответа глаза.

− Я что-то делаю не так? Расстраиваю тебя? − спрашиваешь снова.

Я мотаю головой, этого недостаточно для ответа, но кажется, у меня вдруг не остаётся сил. Я корю себя за это, но говорить всё равно не получается. Но ты всё равно понимаешь, ты удивительно всегда − понимаешь меня, обнимаешь. Заколдованные круги выводятся на моей спине, хочется снять мешающее ощутить тепло твоих ладоней пальто, но я не шевелюсь и молчу. Маленькие атомы моего тела тянутся к тебе всем своим существом, они прижимаются к твоим рукам, к твоему плечу, но я сама неподвижна.