От любви не убежишь

Димфну приводило в недоумение неожиданно возникшее стремление Элли и Люка обрести независимость, тогда как Тесс знала, что это всего лишь способ справиться со стрессом. Невзирая на все усилия Тесс и Димфны, они стремились бывать дома как можно меньше. Элли оставалась допоздна в своей художественной школе, а Люк почти переехал к Бену. Через две улицы. Дома он молчал, замыкался и убегал, едва вернувшись из школы.

– Это из-за того, что без Стивена дом неживой, – заявила Инга с мудрым видом.

– Чушь, – отрезала Димфна, которая не одобряла Ингу и ее иностранные привычки. – По-моему, роль мужчины в браке сильно преувеличена.

Тесс улыбнулась.

– Люк, дорогой, тебе обязательно нужно прямо сейчас к Бену? Посидел бы с нами, с бабушкой, посмотрел бы телевизор.

Люк просидел ровно три минуты.

– Что такого у Бена дома?

– У Бена дома, – ответил Люк укоряющим тоном, – настоящая семья. Как была у нас.

– Я вижу, ты переехал в мастерскую, – прокомментировала Джозефина с безразличным видом. Она все выходные провела, ощущая себя пауком, в сеть которого попала муха и которому приходится разбираться в ее психологии вместо того, чтобы сразу съесть. – Так что случилось? Кризис?

Стивен кивнул.

– После выставки мы ссорились всю дорогу, а когда подъехали к дому, там нас ждал полицейский, чтобы сообщить, что Люка поймали за воровство в магазине. Это была последняя капля. Мы попытались остаться вместе ради детей, но если Люк начал вести себя так, значит, у нас ничего не вышло. – Он отвернулся, и она заметила слезы в уголках его глаз. – Мы не смогли даже договориться, как реагировать на его поведение.

Услышав боль в его голосе, она протянула руку и коснулась его руки.

– Ты сделал все, что мог, Стивен, пора жить будущим, а не прошлым. Теперь пришло наше время. И оно будет замечательным. – Вначале нерешительно, а потом со страстью, которая удивила ее саму, она начала целовать его, забыв об опасности, о том, что Хьюго, или Люси, или еще кто угодно может войти в любую минуту.

– Ну вот, – Жаки с шумом опустила стопку дел на стол Тесс, – достаточно работы, чтобы отвлечь вас от грустных дум.

Тесс с подозрением взглянула на Жаки.

– И что же это за грустные думы?

Жаки покачала головой, демонстрируя свою обиду, – Тесс не ввела ее в курс дела и в свою новую прическу. Локоны исчезли, остался один завиток. Стрижка ей очень шла.

– Слушайте, Тесс, я работаю на вас почти пять лет. Я могла бы заметить, правда? Стивен больше не звонит сюда, и вы ему не звоните.

Тесс сдалась.

– Я просто подумала, что, если об этом никто не узнает, мне легче будет пережить то, что произошло.

– И как вы справляетесь?

– Прекрасно. Ну, не совсем прекрасно, на самом деле, но ничего. Если не считать истерического припадка в «Арндейл Центре». Меня больше волнует состояние Элли и Люка.

Жаки присела на краешек стола, так что восемнадцать дюймов ее юбки сократились до двенадцати.

– Послушай, дорогая, у меня никогда не было отца, такого, который живет с тобой в одном доме. И у моей матери его тоже не было. В самом деле, мы не помним, чтобы в нашей семье хоть когда-нибудь были мужчины. Мы успели забыть, зачем они нужны, ну, кроме само собой разумеющегося. И ничего, я выросла, правда? Не стала воровкой. Добропорядочная девушка, любящая свою мать. Дети – сильнее, чем ты думаешь.

Тесс кивнула. Оставалась только одна проблема. Она не сказала всей правды. Не только дети скучали по Стивену, она тоже скучала.

– Только подумай, через пару недель твоя компания празднует свою двадцатилетнюю годовщину – событие года. И ты должна будешь прийти, и никаких отговорок, даже крах супружеской жизни не в счет. По крайней мере, немного развеселишься. Может, тебе сделать чай?

Тесс, немного приободрившись, села за груду документов, которые выложила перед ней Жаки. Она даже задумалась, что наденет на вечеринку. Через пять минут Жаки вернулась с чаем и шоколадным печеньем.

Джозефина радовалась: Стивен перевез свои вещи в ее дом днем, и сегодня им предстояло провести первую ночь по-настоящему вместе.

Джозефине был сорок один год, но она ни разу не приглашала мужчину жить к себе. Даже во время связи с Хьюго он продолжал жить в своем доме. Она почувствовала, что одновременно и радуется, и нервничает. Или, хуже того, если она окажется в ловушке и собственный дом уже не будет больше ее домом?

«Прекрати, – сказала она себе. – Этого мужчину ты хотела с первого же дня, как увидела». Они могут стать легендой художественного мира: Пикассо и Франсуаза Жило, Диего Ривера и Фрида Кало, Дункан Грант и Ванесса Белл, Стивен Джилфилан и Джозефина Квинн...

Напевая, она заперла дверь и пошла к лифту. Вид из ее окна открывался на всю округу – она заметила, что в окнах мастерской все еще горит свет, и решила выяснить, над чем это Стивен работает столь самозабвенно. Но когда она дошла до мастерской, Стивен, должно быть, куда-то ушел, свет уже погас.

Она включила свет и подошла к мольберту.

На холсте был изображен берег моря, залитый ярким солнечным светом. Море – сияющее, тумно-синее, с тихими волнами, песок такой светлый и шелковистый, что можно было ощутить, как он струится между пальцами. Настроение – мягкая чувственность. Глядя на эту картину, Джозефина почувствовала почти непреодолимое желание взять нож и изрезать ее от края до края. Доминирующей фигурой на картине была, безусловно, Тесс. По сторонам от нее сидели Элли и Люк, Люк положил голову матери на колени. И это была, несомненно, лучшая работа Стивена.

На обратном пути к себе Джозефина несколько раз глубоко вдохнула морозный воздух, чтобы успокоиться. Не стоит сердиться на Стивена из-за его картины. Тут конфронтация ничего не даст. Стоит только предложить ему другие наслаждения, которые отвлекут его от семьи и от Тесс, чувственное пиршество, которое затмит домашние радости и сделает их скучными и никчемными.

Поворачивая ключ в замке, Джозефина уже чувствовала сексуальное возбуждение.

В день вечеринки в честь юбилея фирмы Тесс все еще не решила, пойдет она или нет.

Но Жаки и слышать не хотела о том, что она пропустит вечер.

– У тебя нет выбора. Сейчас ты – партнер «Кингсмилла». Подумай, на что это будет похоже, если ты не придешь? Кроме того, тебе там понравится. На этот раз все организуют секретарши, а не эти старики-ассистенты. Прощай, сыр и вино в офисе! Здравствуй, ночной клуб! Клерки даже готовят какое-то выступление.

К величайшему удивлению Тесс, Жаки оказалась права. Было действительно очень весело. Маленький ночной клуб был превращен усилиями «Жаки и К°» в зал судебных заседаний, подмостки разместились там, где обычно находится стойка, маленькие круглые столики с золочеными стульями – вместо галерки. Ди Джей, принесший диски, правильно оценил свой рынок и ставил старые пластинки «Роллинг Стоунс» без обычных оханий «О боже, только не это старье» и прочих выражений, ставших традиционными в подобных случаях.

Поначалу Тесс держалась в сторонке, болтая с другими партнерами и их женами, но Жаки не могла на это спокойно смотреть. Она решила, кажется, исполнить миссию «Забота об одинокой женщине», которая заключалась в том, чтобы бесперебойно снабжать ее бокалами вина и бесконечными молодыми людьми, приглашавшими потанцевать. Устав до изнеможения после трех танцев подряд, Тесс поблагодарила очередного кавалера и стала пробиваться в более спокойный конец зала. По дороге она заметила Джона Финча, молодого юриста, которого присылали заменить ее в деле Эйлин Макдональд. Вдруг, раззадорившись, шутки ради, она решила пригласить его потанцевать. Но Джон, юный и важный и, возможно, еще не оправившийся от унижения на суде, покачал головой.

– Извини, Тесс, но я не танцую.

– А я танцую, – сказал голос позади нее. Обернувшись, она увидела Лайала Гибсона.