Исполни волю мою

Интимность подсветке придавали розовые и белые лампочки, вмонтированные в деревянный навес над головой под углом к стойке. Скрытые от глаз посетителей, они переливались в рюмках и фужерах, висящих чуть ниже, отражались на бутылках. Люминесцентный свет имелся лишь на часах с сине-бело-красным лейблом Coca Cola, и угол, где они крепились, нежно фосфорицировал. Два бра на стенах в противоположном углу и стеклянный подсвечник из той же оперы на банкетном столике — вот и всё освещение. Просто и со вкусом.

В холодильнике-буфете стояли пирожные, фрукты, сливки и клубника в вазочках. Вместо привычного для таких заведений камина на видном месте возвышался прозрачный стол-витрина с сувенирами, точно такие можно увидеть в ювелирных магазинах и музеях. Я специально подошла к нему, чтобы рассмотреть содержимое. Янтарное колечко соседствовало с живой орхидеей в пластмассовой коробочке, а бархатная шкатулка в форме сердечка — с крохотной хрустальной туфелькой. Если бы у меня были деньги, я приобрела бы именно туфельку. На счастье! Завершал интерьер старинный телефон с микрофоном в виде вытянутой трубки и высокими рычажками отбоя. Он стоял у входа на подставке из того же дерева, что и барная стойка.

Лёва встретил нас радушно, усадил напротив себя на мягкие стулья и спросил, что мы предпочитаем пить. Лена и я следом решили попробовать испанское белое вино. Себе он плеснул Hennessy в квадратный низкий бокал. И тут же начал жаловаться, как ему трудно и тяжело сегодня, ведь он вынужден исполнять обязанности бармена. Девочка Наташа, которая должна стоять здесь на этом самом месте, нашла себе иностранца (уж не на этом ли самом?…), в итоге собралась за него замуж и не вышла на работу, поставив коллектив перед фактом. Другие бармены — Дима и Кира отдыхали после напряженной трудовой недели. Кто оказался под рукой? Да еще с ненормированным графиком! Да он, Лёва Плейкшманн. "Я, как Фигаро, то тут, то снова тут… В каждой бочке затычка!"

Зря он, конечно, прибедняется. Должность у него, судя по Ленкиным рассказам, непыльная: подбор напитков с учётом спроса, рекламные акции, ну и следить за наличием посуды, интерьером и порядком. Подумаешь, день-два постоит с той стороны прилавка, тьфу ты, стойки.

— Что делать? Как скоро мы найдём нового бармена? — он так горестно всплеснул узкими длинными ладонями, что у меня закралось сомнение: уж не голубой ли, часом, этот потомок Матфея?

Лена тем временем разглядывала обстановку вокруг себя. Она улыбнулась Лёве и кивнула утвердительно:

— Считай, что ты его нашёл.

— У тебя есть кто-то знакомый в этом бизнесе?

Мы оба уставились на неё.

— Гораздо ближе, чем ты думаешь, — она слегка затянула паузу. — Он перед тобой!

Лёва засомневался:

— Нет, радость моя, у тебя хорошее будущее по другому профилю.

— Я себя и не имела в виду!

Поскольку в баре кроме нас троих на момент её высказывания никого не было, до Лёвки одновременно со мной дошло, кого она "имеет"… В виду. Я онемела от восторга. Лёвино лицо, наоборот, заплесневело от разочарования: невзрачная, низкорослая. Никакая, одним словом. Больше из уважения к Лене он спросил меня:

— А вы знакомы с подобной работой?

Я кивнула.

— Есть представление о принципах консумации?

Надо же, какими мы словами выражаемси!.. Вопрос был явно на засыпку, но я, хотя и не в Японии училась, как "развести" клиента знала. "Ещё какое! Загружу по полной программе!" — воскликнула мысленно, а вслух опять кивнула.

— А разговаривать умеете? В смысле, голосом строить фразы, а не кивать?

Я глубоко вздохнула. Странно, в очень редких случаях, когда решалась моя судьба, меня охватывал речевой паралич.

— Да всё она умеет! Не дави на неё, — Лена как всегда вовремя разрядила обстановку. Лёва пожал плечами и глотнул коньяка:

— Приходите завтра с утра, посмотрим что к чему…

Ну и ну! Если я получу здесь работу, это будет равносильно голливудскому Оскару за лучшую женскую роль второго плана! На первом плане — Лена.

— Попробуйте португальского розового, хороший год, — предложил Лёв, как гостеприимный хозяин.

— Нет, напитки мы не мешаем, — ответила подруга за нас обеих, хотя я бы сейчас "остограмила" Лёвкиного коньяка.

— Ленок! Мы вообще-то встречаемся здесь по другому поводу. Давай обсудим наше сотрудничество в плане литературных переводов.

Лена пригубила вина и закинула ногу на ногу. Я достала из сумочки блокнот с ручкой и нацепила на нос очки в проволочной голландской оправе — тайный предмет своей гордости. Лёва не обратил никакого внимания на мои манипуляции. И совершенно напрасно.

— Лев Георгиевич! Мне необходим рабочий телефон вашего отца, — приступила я непосредственно к делу.

На сей раз немая пауза возникла по ту сторону стойки.

— Насколько я понимаю, ваш отец занимает должность главного редактора и компетентен принимать решения по поводу трудоустройства?

— Да… — Лёва поискал глазами помощи у Лены. Та отстраненно созерцала жизнь за окном и не проронила ни слова.

— Он так же рецензирует материал и является последней инстанцией — дать ему ход или наложить вето?

— Н-нет… Последней является директор журнала, инстанцией то есть, — в Лёвкином взгляде промелькнула тень подобострастия. — Но он считается с мнением отца. И семьдесят пять процентов решения за отцом. Ему понравились Еленины переводы, он сказал, что это свежо и оригинально.

— Означает ли это, что Лена уже выполняла работу для журнала?

— Нет, для меня лично, но для журнала тоже бы подошло. Особенно то, что касалось интеллектуального развития британских школьников. Политкорректный юмор для новых русских, мечтающих отправить своих дитять на учебу в Англию.

Стало немного обидно, что Ленкины творения прошли мимо меня. Ничего, наверстаем в будущем. Главное — Лев Георгич воспринял меня серьёзно.

— Так Вы поможете нам связаться с главным редактором? — мне стало неловко покушаться на Левино страстное желание оказать Елене протекцию напрямую.

Он кивнул и полез в нагрудный карман за визиткой.

— Нам необходимо будет обсудить с ним некоторые вопросы. Главным образом, авторское право и, разумеется, оплату труда.

— Да, конечно! Вы можете встретиться с ним завтра утром, я всё устрою. Скажем в девять? В десять у него планёрка.

Я положила очки в очечник, звонко захлопнула крышечку и по привычке потёрла переносицу:

— Боюсь, что завтра не получится, утром по крайней мере. Поскольку лично вы назначили мне здесь аудиенцию на предмет профпригодности.

Он поморщился и стукнул себя по лбу:

— Ах да!.. Можете не приходить завтра. Приходите через день с документами. Считайте, что приняты…

Я выключила бурную радость в финале. Аплодисментов также сорвать не удалось. Мы попрощались с растерянным Львом и поспешили к выходу.

— Аня! Только запаситесь обувью на высоких каблуках, — решил он напоследок реабилитировать поникшее достоинство.

Я не возражала. Лёхин потный образ помутнел в закромах памяти, как прошлогодний прелый лист под снегом. Выйдя на улицу, я обернулась и схватила Лену за руку. Прямо над входной дверью красовалась вывеска "Бар Мефистофель" и хитрая бородатая физиономия, ухмыляясь в усы, коварно подмигивала прохожим. Как я не заметила её раньше? Второй раз в жизни старикан Мефисто вмешивается в мою жизнь! И что-то мне подсказывало внутри — не последний.

А уже летом я привела Елену в новую квартиру, которую на свои кровные сняла и отремонтировала. Для нас… Единственную комнату нам оклеили бежевыми обоями, это любимый Ленин цвет. Телесный шелк, расписанный цветами и бабочками в пастельных тонах: желтых, розовых, голубых. Они почти сливались с основным фоном, и эта недосказанность будила фантазию. Кухня была светло-голубой, однотонной, и лишь по центру все стены опоясывало панно на фруктовую тему: бананы, персики, виноград в плошке и вольно раскиданные куски дыни. Коридор был отделан песочного цвета пластинами с выступающими рельефными узорами по углам. На мебель и люстры денег не осталось, но это дело наживное, главное — стены и крыша над головой. Лена пришла в восторг. Её радость не омрачил даже совмещенный санузел: "О чем ты говоришь!!!" — и закружила меня по квартире в диком вальсе, напевая, что цветовое решение — апофеоз её мечтаний. Кто бы сомневался…