Влюбленный скрипач (сборник)

И две буквы – Н и М. Наталья Михайловна.

«Что это я, в самом деле, затворницу из себя изображаю, – думала Женя, бережно заворачивая коробочку с блюдцем и убирая на дальнюю полку. – Почему бы не сходить, не повеселиться? Правда… ох, наверное, ни в одно платье не влезу, корова. Разве что синее, с искрой, оно посвободнее. И цвет подходящий…»

Синее с искрой платье пришлось идеально. Располневшая после родов фигура тем не менее не расплылась, талия по сравнению с пышным бюстом и бедрами казалась тонкой – в общем, что называется, «рубенсовские формы», а если попроще – «роскошная женщина». Искры на синей ткани напоминали сверкающие снежинки на фоне ночного неба.

– И ничего не корова! – развеселившаяся вдруг Женя показала язык своему отражению. – Очень даже ничего! И румянец такой… завлекательный.

Нежная, как у многих полных женщин, кожа казалась персиковой, глаза сияли, на щеках играли обворожительные ямочки.

– Теть Валь! Ну что, отпустишь меня на вечер?

– Да как же не отпустить такую красавицу? – всплеснула руками соседка.

– Ну… мы же с тобой хотели курантов дождаться, шампанского выпить, наготовили вкусненького.

– Ой, а то мы завтра шампанского не выпьем и вкусненького не съедим. Ступай, веселись! А Светочку я уж у себя уложу.

Но Женя еще чувствовала какую-то неловкость:

– Я веселиться пойду, а тебе с ребенком сидеть?

– Да мне ж только в радость! Она меня бабушкой назвала, я ж для нее готова звезду с неба снять! – Валя украдкой вытерла непрошеную слезу. – Ступай-ступай! Да гляди, меньше, чем с генералами, не танцуй! – она шутливо погрозила Жене пальцем и подмигнула.

– Слушаюсь, товарищ командир! – рассмеялась Женя.

Какие уж нам генералы, думала она часа через два, поедая вкуснющий торт и наблюдая за танцующими. Тут бы хоть лейтенантиком каким завалящим разжиться, да и те все с женами. Взглядами-то прямо облизывают – ну как же, одинокая симпатичная женщина, а подойти пригласить – как можно, супруга обидится! Ну и ладно! Мне вкусно и весело, ну их.

– Разрешите?

От неожиданности Женя уронила ложечку. Возле нее стоял высокий подтянутый мужчина: яркие голубые глаза, крупный нос, полные чувственные губы и – абсолютно седой.

– Я напугал вас? Извините. Вы танцуете?

Он повел Женю в вальсе так уверенно, что она почувствовала себя легкой, как новогодняя снежинка.

– А где ваш муж? Как же он такую очаровательную женщину одну оставил?

– Бывший, – фыркнула Женя. – Подполковник Гудков Виктор Петрович. Вон сидит, уже лыка не вяжет.

Виктор Петрович, тяжело навалившись на угол стола, безуспешно пытался почистить мандарин. Мандарин мячиком выскальзывал из непослушных пальцев, бравый подполковник некоторое время уныло глядел на пол и брал следующий. Под его стулом валялись уже три-четыре оранжевых «мячика».

– Я тоже Петрович, – улыбнулся новый знакомый. – Только Семен. Полковник Гольдин. Неделю назад переведен из Германии. Трудно представить, что у вас муж, да еще и бывший, – вы такая молодая.

– У меня еще и ребенок есть, – улыбнулась Женя. – Девочка. Правда, маленькая, еще и двух лет нет. Так что мне пора. Спасибо вам, вы прекрасно танцуете.

– Я вас провожу, – не спросил, а сообщил Семен Петрович.

Женя замялась, подумав: разговоров потом не оберешься, впрочем, ну и пусть. А полковник пояснил:

– Вы же не можете одна ночью возвращаться, мало ли что.

Женя все-таки спросила:

– А ваша жена не будет недовольна, что вы посторонних женщин провожаете?

– Моя жена… – начал было Семен Петрович, но замолчал, помог ей одеться и, бережно поддерживая под руку, повел по скользким, едва укрытым легким пушистым снежком тротуарам.

Жене показалось, что своим вопросом она разбередила какую-то рану. Не ответил, молчит…

– Женечка, – наконец заговорил Семен Петрович, – я же не искатель приключений. Вы очень красивая женщина, обаятельная, жизнерадостная. Но я, конечно, не стал бы за вами ухаживать, если бы… – он опять надолго замолчал. – Мою жену звали Анна, она преподавала в Дрезденском университете русский язык. В воскресенье мы возвращались от друзей, я был за рулем, она задремала. Дождь, скользкая дорога, меня вдруг ослепила встречная машина… Очнулся уже в госпитале. Анечка даже не успела ничего почувствовать, – он говорил с трудом, делая длинные паузы. – Но самое страшное… Она очень хотела детей, и я тоже, она много лет лечилась. А после аварии мне сказали, что она была беременна. Вот тогда я и поседел. В одну ночь. А мне ведь всего сорок пять, только выгляжу старше.

Женя почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы:

– Простите, Семен Петрович, я… я не хотела сделать вам больно.

– Наоборот, – он покачал головой. – Это было два года назад, я впервые вот так кому-то рассказал. И как-то легче стало. Ты очень светлый человечек.

Женя смутилась. Но не от того, что он назвал ее на «ты», а от неожиданного комплимента.

– Да ну, самая обыкновенная. Дочь у меня от первого мужа, второго вы видели. В части работаю экономистом, после университета. Живу в коммуналке, соседка тетя Валя помогает за Светочкой присматривать. Вот мы уже почти и пришли, – сообщила она и неожиданно для себя самой предложила: – Вы, должно быть, замерзли? Пойдемте, я хоть чаем горячим вас напою. Или… – она взглянула на часы. – Ой, до Нового года двадцать минут осталось, тут не чай, пора шампанское открывать! Ну, зайдете?

– Не боишься, что, с кем встретишь Новый год…

– …с тем его и проведешь! – весело подхватила Женя. – Я не суеверная! Только тихо, Валя, наверное, Светочку уложила и сама с ней заснула.

Елочная гирлянда освещала комнату зыбким, разноцветным, волшебным светом. Семен Петрович мастерски, без хлопка, откупорил шампанское.

– С Новым годом! – прошептали они хором. – С новым счастьем!

И, не сговариваясь, потянулись навстречу друг другу.

Поцелуй длился, казалось, бесконечно. Оторвавшись от Жениных губ, Семен Петрович прижал ее к себе и замер. Только слышно было, как гулко бьется его сердце. Так, не размыкая объятий, они просидели несколько часов. Ничего не говорили, даже не поцеловались больше ни разу. Только время от времени пригубливали по глотку шампанского – Женя чувствовала, как от волнения все время пересыхает горло. В этих молчаливых объятиях под цветными елочными бликами была какая-то удивительная близость. Куда большая, чем в самых жарких, самых страстных любовных ласках.

6. Антикварное серебро

– Валюша! – Семен Петрович заглянул в кухню, где Валя возилась с обедом. – На нас не накрывайте, мы сейчас пойдем Жене подарок покупать.

– Да как же это? – изумилась Валя. – Ведь день рожденья-то у вас…

– Так разве я не могу на свой день рожденья сделать подарок жене Женечке? – подмигнул Семен Петрович. Ему очень нравилось это сочетание – «жена Женечка», – и он постоянно его повторял. – Так что вы уж со Светочкой без нас обедайте.

– Да уж само собой, ребенку режим нужен.

– Ну вот видите! А вы еще не хотели ко мне переезжать. Что бы мы тут без вас делали? Сидели бы одинокие, заброшенные, голо-о-одные! – он скорчил унылую и очень смешную рожу.

– Па-па! И мне падаик! – потребовала Светочка.

– И тебе, конечно! Как же наш Светик – и без подарка!

– Семен, ты все-таки балуешь ее ужасно, – заметила Женя, когда они вышли на улицу. – Игрушками вся квартира завалена.

– А ты не завидуй! – Он привлек ее к себе и ласково взъерошил волосы.

– Фу, Семен, не хулигань! Как я с такой прической теперь пойду?

– Гордо, – он чмокнул ее в нос. – Как самая красивая женщина этого города. А что нужно самой красивой женщине? Правильно, достойная оправа. Как хорошему бриллианту. Поэтому едем в Гостиный двор.

– Но там же ужасно дорого…