Я, ты и шизофрения (СИ)

— Начнём с простых азов, ты ведь читала тридцатую главу? — вздохнул парень и взял в руки ручку.

Сейчас он удивится.

— Нет, я вообще не открывала учебник, ни разу.

Майкл удивлённо посмотрел на меня и начал дёргаться. Я же говорила.

— Вообще? О чем ты думала, Аманда? От этой работы зависит наша оценка за семестр!

Почему люди не поймут, что мне плевать? Мне плевать на физику, плевать на свою оценку, на будущее. Мне хочется лишь есть тако и смотреть мультфильм «Гриффины».

— Ну, извини мистер Всезнайка, мне было не до этого! — раздражительно ответила я. Болезнь может взять вверх надо мной, и тогда конец бедному парню.

— Ладно, не будем ссориться… Ну, хоть что-то ты знаешь, да?

— Я знаю, что земля круглая, достаточно?

Тут парень сорвался:

— Это не смешно, Аманда! Мы завалим проект!

Я вскочила с ковра и прошла к столу, где лежал пузырёк с белыми таблетками. Зная своё положение, я купила успокоительное. Надеюсь, поможет.

— Черт возьми, да пойми же, мне плевать на все! На физику, на твой провал, понимаешь?

— Да, понимаю… Понимаю, что мне придётся пахать всю ночь за двоих! — парень обиженно взглянул на меня и начал собирать вещи. Он сложил учебники в рюкзак, а большой прибор обратно в коробку.

— Ладно, проваливай!

Майкл выходит из комнаты, а я иду за ним. Слышу, как к нам несётся со всех ног мама. На ней фартук, а на правой руке кухонная перчатка.

— Уже закончили? — улыбнулась она. Парень развернулся и пристально поглядел в мою сторону. Наверняка сейчас наябедничает.

— Нет, просто Майклу уже пора домой! — я сложила руки на груди и облокотилась об стенку. Мама с недоумением смотрит на меня, а затем на обиженного одноклассника. Мне и самой неприятна эта ситуация, но я слишком гордая для обычного «прости».

— Извините миссис Хилл, до свидания! — выдохнул тот и покинул дом.

Не дожидаясь его ухода, я прошла на кухню и схватила чищеную морковь, которую приготовила мама для салата. На плите парятся овощи, и слышится запах обещанного жареного цыплёнка. Мама быстрыми шагами забежала в комнату и встала напротив меня. Она сложила руки на пояс и нервно кинула взгляд в мою сторону, ожидая объяснений. Но я продолжала молчать в тряпочку.

— Ну, и что это было? — решила начать та.

Включаем дурочку.

— Ты о чем?

Мама подошла к плите, схватила ложку и начала по часовой стрелке помешивать овощи, что были в сковородке. Женщина поглядывает то ли на меня, то ли на прожарку, недовольно бурча под нос. Я продолжаю хрустеть морковью, тем самым, раздражая её ещё больше.

— Вы поссорились?

— Лично я ничего не сделала, он сам решил уйти! Ну и пусть, мне плевать.

— Аманда! — мама резко повернулась ко мне всем телом, устало выдыхая. — Что с тобой творится?! Ты перестала дружить с Алисой и Ларой, перестала выходить из комнаты, грубишь всем! Что с тобой такое?!

— Лара с Алисой просто выскочки, которым важен лишь статус в школе. Мне не нужны безмозглые подружки, без собственного мнения, мама! Если я тебя не устраиваю такой, то, пожалуйста, можешь отдать меня в детдом!

Мама стоит с открытым ртом и смотрит на меня. Я вижу, как по морщинистым щекам спускаются слезы. Она схватилась за лоб и повернулась ко мне спиной. Я слышу, как родной мой человек, который любит меня больше всех, плачет, а я ничего не могу сделать. Не знаю, что сказать. Ненавижу себя! Ненавижу себя за то, что довела маму до такого состояния. Никто этого не заслуживает. Я разрушаю жизнь себе и своим близким, совершенно наплевав на все. Самое ужасное, что может сделать человек — это ранить близкого. Моя мама святая женщина, которая день и ночь была терпелива, умна и заботлива. Я всегда у нее была на первом месте, от чего папа порой ревновал. И теперь «человек номер один» плюёт в её душу, говоря страшные вещи. Ненавижу себя, ненавижу! Сколько всего делают для нас мамы, а что делаем мы?! Ненавижу эту болезнь, которая расстраивает не только меня, но и моих родителей. Тут возникает вопрос: «Почему именно я»?! Мама продолжает лить слезы, совсем позабыв о цыплёнке. Я подхожу к ней и обнимаю её со спины. Чувствую, как в бьется в судорогах её тело. Она пытается сдержать поток солёных капель и перестать плакать, но выходит четно. Слишком устала.

— Мам, прости меня… Я не знаю, что на меня нашло, — проговорила я и прижалась щекой к ней ещё сильнее.

— За что ты так со мной, Аманда? — задыхаясь, спросила мама.

Я просто обнимаю её и молчу. Мне нечего сказать в своё оправдание. Я ужасная дочь, ужасный друг, ужасный человек. Думаю, что мое рождение — это самая большая ошибка.

====== Глава 3. ======

Я проснулась посреди ночи, захлёбываясь в слезах. Раздался душераздирающий крик, на который прибежали родители. Им довелось увидеть следующую картину: их дочь сидит на кровати и плачет в подушку, лежащую на её коленях. Я не знаю как объяснить то, что на тот момент чувствовала. Эмоции били через край. Мама подбегает ко мне и крепко обнимает. Она гладит мою спину, которая дергается в судорогах и пытается успокоить. Мне так страшно. Сердце чуть не выскочило из груди. Меня душили! Я проснулась из-за нехватки кислорода. Подушка была на моей голове, и кто-то душил меня, пытался убить! Боже, не верится, сегодня могла быть моя последняя ночь. Я боюсь умереть. Галлюцинации хотят избавиться от меня, но зачем? А точнее, за что?Теперь мне и вправду страшно, ведь я не знала, что такое возможно.

— Тише, дорогая, что случилось? — мама посмотрела в мои глаза и начала вытирать солёные капли. Её горячая ладонь нежно гладит мои щеки и убаюкивает взбудораженное сложение. Пытаюсь умерить своё учащённое сердцебиение, затем судорожно выдыхаю.

— Мне приснился кошмар, — соврала я и крепко обняла маму, — прошу, не оставляйте меня!

— Все хорошо, это всего лишь дурной сон.

Мама продолжает меня успокаивать, а после вновь поглядела на мое мокрое лицо, убеждаясь, что со мной все в порядке. Но на самом ли деле это так? Я снова легла в постель и укрылась одеялом. Нежные руки матери гладят мою голову и поправляют пряди. Папа стоит надо мной и улыбается, украдкой смотря на рамку с семейной фотографией. На ней изображен отец, что обнимает маму, а я стою между ними и беззаботно смеюсь. Эта моя самая любимая фотография – здесь мы по-настоящему счастливы. Как печально, что все хорошие моменты остались на фотографиях.

— Спи, завтра будет новый день, — прошептала мама мне на ухо и встала с края кровати. Нет, пусть только не покидает меня... Она подошла к ночнику и выключила свет.

— Нет! Включи скорее! — я панически крикнула, и родителям пришлось повиноваться.

Из-за психического расстройства, теперь у меня фобии. Просто класс.

— Спокойной ночи.

И я осталась одна, когда требовалось чье-то присутствие. Комната находилась в полумраке, все еще насылая страх и недоверие, и казалось, что сейчас кто-то прыгнет на меня. Этой ночью я могла умереть! По-настоящему и н-а-в-с-е-г-д-а.

*

Коридор школы. Все с интересом обсуждают нашумевшую историю о нашей ученице Беатрис Янг, которая покончила с собой, спрыгнув с двенадцатиэтажного дома. Если верить слухам, то она это сделала из-за парня, который бросил её и ушел к сестре Беатрис. Представляю, как себя чувствует эта сестра, к которой ушел парень. Причина самоубийства Беатрис — она. Я бы на месте этой разлучницы полетела вслед за ней. А что насчёт слухов? Вы думаете, что кому-то жаль Беатрис Янг? Единственные, кто её оплакивает, так это родители девушки. Вот печальная, правда: когда ты умрешь, плакать будут только твои родители. Остальные забудут и пройдут дальше, будто ты кусок мусора. Смотрю в сторону газет. На стенде вывешена фоторамка с изображением Беатрис, в школьной форме, и надпись: «Помним. Любим. Скорбим.»

Какая фальшивая игра. В этой школе пропадают великие актеры. Они забыли добавить частицу «не»: Не любим, не помним, не скорбим. Вот вся суть этих фальшивых лицемеров.