Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

То ли дело белки.

Белки — это круто! Они игривы как живые мячики — быстро подбегают, быстро убегают, много и красиво машут своими хвостиками-дразнилками, не претендуют на место рядом с человеком, их много — выбирай — не хочу, и, самое главное, у них нет этих «сдохни от зависти, Фредди Крюгер» когтей — попрыгуньи почти не опасны.

Тем более Суле никак не удавалось их догнать и поймать. А всё потому, что в парках растут деревья.

Вообще с этими деревьями была просто беда. Чуть что, шустрые пушистохвостые создания молниеносно оказывались где-нибудь высоко на стволе. Даже быстрее кошек. Сула им жутко завидовала, была со всем этим форменным безобразием категорически не согласна и ругалась на них что есть мочи: уговаривала спуститься вниз по-хорошему, обещала спустить сама по-плохому, грозилась таки добраться до них, подпрыгивая на дерево, опираясь на ствол передними лапами, как бы пытаясь расшатать его и стряхнуть этих любительниц догонялок с веток как спелые груши, нарезала круги вокруг всех этих тополей и клёнов — бесполезно, белки целые и невредимые сидели на ветках, весело, хором поцокивали что-то там на своём, на беличьем, и, судя по всему, чувствовали себя в полной безопасности и хозяйками положения. Суламиту это страшно бесило.

Скорее всего, в глубине своей фараоново — собачьей души она мечтала вырубить все деревья во всём Оксфорде и уже в чистом поле, так сказать, на равных разобраться с этими хитрыми «друидками».

Жаклин уже давно хотела пройти со своей любимицей общий курс дрессировки. Это ей не раз советовала Сесилия, и настаивали заводчики из Лондона, у которых Чарльз купил щенка, да и сама девушка, наблюдая за взрослыми воспитанными собаками у них во дворе, слушающимися хозяев и хозяек по одному слову или даже движению руки, и выбираясь по выходным со своей хулиганкой в Port Meadow и восхищаясь выучкой тамошних питомцев, мечтала, что когда-нибудь в будущем и её лопоухое чудо станет такой же послушной, воспитанной и умной взрослой собакой. Поэтому к полугодовалому возрасту воспитанницы начала подыскивать хорошего, дельного инструктора.

А пока… а пока ей приходилось бдительно следить за тем, чтобы щенок не наелся какой-нибудь отравы с земли, брать его на руки, чтобы успокоить и унести от дерева, куда его завлекали рыжие обитательницы парков, постоянно отвлекать от кошек и других раздражителей и всячески успокаивать, если он всё-таки напрашивался на кошачьи когти и потом скулил чуть ли не до слёз.

Так случилось и на это раз.

Только лишь хозяйка и её питомица вывернули из-за трибуны стадиона Баннистера, чтобы посмотреть футбольный матч, где играл Александр за команду Магдален колледжа, как Сула, увидев, что двадцать два «идиота» до такой степени бестолково и неуклюже бегают за мячом по такому огромному лугу, практически без её непосредственного участия и даже — о, ужас! — не под её чутким руководством, так рванулась на поле, дёрнув поводок, что увлекла за собой свою зазевавшуюся владелицу чуть ли не через беговые дорожки, которыми была опоясана игровая зона.

Когда её столь благородный порыв — поучить этих недотёп, как на самом деле нужно играть в мяч, был остановлен поводком практически у самой кромки поля, Сула, убедившись, что «не в этот раз», залилась таким громким лаем, что Жаклин в ужасе тут же схватила её на руки, хоть та была уже далеко не пушинкой, и унесла назад за трибуну, оглядываясь — не остановил ли игру её четвероногий «арбитр». Но шум стадиона и еще не успокоившийся дневной ветер заглушили голос пышущего праведным гневом щенка, который не оставил попыток хоть как-то повлиять на игру даже на руках у хозяйки и продолжал гавкать, выворачиваясь и стараясь вернуться в гущу событий. Да и к тому же, на счастье Жак, игра велась в тот момент на другой половине поля — лай услышали только вратарь в ближайших воротах, да несколько человек, стоящих на свободной зоне перед трибунами, скорей всего, из тренерского состава, но, оглянувшись и увидев безобиднейшую ситуацию, все они тут же вернули своё внимание к игре. Хорошо, что Сула этого не заметила — столь полное игнорирование её, вне всякого сомнения, компетентнейшего мнения, ей вряд ли пришлось бы по вкусу.

Жаклин собиралась прийти к Алексу в среду, чтобы узнать, как у него дела и помочь выздоравливать дальше, но, как говорится: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах».

Во вторник вечером, будучи на дежурстве, девушка почувствовала у себя знакомые симптомы: слабость, ломоту во всём теле и першение в горле. Она, недолго думая, измерила себе температуру, и когда градусник показал ей 37,4, тут же пошла на первый этаж в аптеку, купила витамины и всыпала в себя целую жменю драже, после чего у них в приёмном покое нашла и приняла еще и аспирин, и надела медицинскую маску.

Но даже если благодаря этим мерам и почувствовала облегчение и обрела надежду, что ей хватит сил доработать до утра, и не свалиться от бессилия, и не допустить упущений в работе в эту смену, то о том, чтобы завтра выходить на улицу, не могло быть и речи. Поэтому, как только между приёмом пациентов появилась свободная минута, она тут же набрала номер самого главного и любимого из них.

Насчитав шесть гудков, но ответа не дождавшись, доктор Рочестер сбросила вызов и откинулась к стене в раздевалке, из которой звонила.

Она всегда скучала без него. Всегда. И вот такие вот банальнейшие заминки сказывались на её настроении с далеко идущими выводами — ей сразу же начинало казаться, что Александр её бросил, что она ему надоела, он передумал, и прочее, и прочие «шедевры логики». Но когда ты влюблён, логика спрятана от тебя такой же толщей эмоций, как дно Марианской впадины от поверхности океана высотой «водяного столба».

Абонент перезвонил сам где-то минут через десять. Услышав рингтон и увидев, от кого звонок, Жаклин будто заново родилась. Она подскочила со стула в приёмном покое, потому как работала за компьютером с данными анализов, и бросилась из кабинета, рукой дав понять Мэнди — сменной медсестре, что скоро вернётся.

— Алло, — закрыла она за собой дверь кабинета и стянула маску с лица.

— Алло, привет, — сказал парень, судя по голосу, с улыбкой. — Ты можешь говорить?

— Да. — Она изо всех сил «глушила» нотки ликования в своём голосе. — Да, могу. Я звонила. Привет, как ты себя чувствуешь?

— Отлично. — Если бы не поспешность ответа, доктор Рочестер, может быть, даже ему и поверила — уверенность в голосе парня можно было разливать по бутылкам.

Врач обескуражено замерла.

— Ты уверен? Такого не может быть, — предположила она, не подумав о том, кто у неё на связи.

— Конечно, я уверен! — воскликнул «бывший» больной. — Я здоров как лось!

Жаклин скептически сжала губы.

— Александр, ты меня ни с кем не путаешь? — уверенность в голосе врача можно было заливать в железнодорожные цистерны. — Это я — Жаклин. Это я слушала тебя вчера и слышала свисты сквозь обструкцию. Если у тебя уже нет температуры, то хотя бы не трогай лосей. Поэтому давай-ка начнём заново. Итак, привет, Александр, как ты себя чувствуешь?

Тот уже смеялся.

«Её не проведёшь! Профи!»

— Я действительно очень хорошо себя чувствую, — настаивал он вслух. — У меня есть небольшой кашель, но это обычная фигня. — Слово «фигня» заглушил звонок с последнего урока, ибо было уже около восьми вечера, и студент стоял в коридоре своего колледжа.

— А-а-а-алекс! — медленно протянула доктор как в прострации, не веря своим ушам, — Александр, ты что… уже на уроках? — Ответом ей было молчание. — Ты спятил? — Жаклин говорила это с такими интонациями, как будто уличала парня в ограблении казначейства Великобритании и сейчас начнёт уговаривать вернуть всё обратно.

— Э-э-э-э… Жак, у меня дофига зачетов, я не хочу отставать — так я могу не попасть домой на Рождество, — вполне себе серьёзно оправдывался студент. Девушка слышала, что он разговаривает на ходу, явно куда-то направляясь.

Доктор буквально задохнулась от возмущения.