Останови моё безумие (СИ)

- Это я… Это всё я… – шептала на грани истерики, шумно и рвано хватая ртом воздух, стирая поток слёз о моё плечо.

- Ты не виновата в том, что я люблю тебя, не виновата в моём безумии, – её лицо неестественно тянется к моему, а я шепчу лихорадочный шёпот ей в губы. – Ты лишь позволила мне любить, позволила жить с этой любовью. Тише, тише, – шепчу и чувствую как рассредотачиваются ряды нервов в моей голове: её слёзы смачивают мою грудь, а их соль разъедает мне сердце.

Она очень неожиданно срывается с места и как есть обнажённая, скрывается в ванной, тут же запирая дверь на два поворота ключа, совсем недавно мы запирались так вдвоём, вместе от всего мира, теперь она закрылась от меня…

Я поднимаюсь с кровати в замедленной съёмке кинокадров, зеркально повторяя все действия Миры, только я не могу попасть туда, где сейчас она – в её душу. Я сползаю по двери вниз по ту сторону от неё, но это хотя бы сколько-нибудь близко – я слышу её сдавленные слёзы. Мой затылок упирается в твёрдую поверхность, я закрываю глаза, ещё чуть-чуть я возненавижу эти стены и эту дверь – эту квартиру.

- Больше не рассказывай мне ничего, – вдруг раздаётся её голос из-за двери и детское шмыганье носом. – Не хочу ни о чём знать, только… – она затихает, и я терпеливо жду, не нарушая тишину между нами. – Только скажи мне, когда меня тебе… больше не надо будет. – Боль. Боль где-то в солнечном сплетении, где-то между пятым и седьмым ребром и полная парализация мозга, но в правом кулаке ничего не было – только удар не со всей силы, слишком слабый, чтобы разнести эту дверь, слишком слабый, чтобы сделать мне больно. И я оглох, оглох от собственного рыка – нечеловеческого:

- Открой!

Что-то липкое и неприятное растекалось по выступающим костяшкам, но пальцы свело судорогой, я не хотел, чтобы Мира видела меня таким, но она зачем-то послушалась меня и открыла. Она спокойно встретила мой взгляд, в её тёплых, всегда тёплых глазах не было теперь и слезинки, но болезненно вспухшие они не желали отступать. Я видел в её взгляде – укор и ожидание предательства, и понимал, что у меня нет такой власти − переубедить, уверить в обратном, нет силы − открыть ответную обиду. Слова испарились, выветрились, улетучились, но я так ничего и не сказал Мире в то утро.

− Одевайся, я отвезу тебя домой, − всё, что было выговорено мной, нами обоими в воздух, который сжимал нас в единое пространство. Между нами снова было привычное молчание, километры дороги под бесшумными колесами автомобиля, разноцветный и постылый пейзаж за стеклом, в котором прятала взгляд сестра и всё стремительней приближающий в нашу реальность брошенный вчера дом.

Мира, не сказав мне ни слова, вышла из машины: она обхватила свои плечи руками, будто мёрзла по-настоящему и неспешно направилась в дом, низко опустив голову и неуверенно ступая по сухой земле. Она аккуратно растаптывала идеальную гравиевую дорожку, на самом деле стаптывая меня самого в огородную грязь. Я загнал машину в гараж и продолжал оставаться за рулём не для того, чтобы всё обдумать, а просто для того, чтобы сбежать.

− Владислав Сергеевич? Вы здесь? − тяжёлые шаги моей домработницы не заставили меня прекратить разглядывать пустоту. Я не шелохнулся. − Что же вы в дом не заходите? − без обычной опаски в голосе продолжала односторонний разговор со мной Татьяна Львовна.

− Зачем? − тупо спросил я.

− Как же! Мирочка… − добрая женщина запнулась, но потом выправила свою речь, − Ваша сестра завтрак приготовила. Вас ждёт. − Татьяна Львовна пучила на меня свои выцветшие голубые глаза, когда я с изумлением посмотрел на неё, но на мой глупо раскрытый немой рот, она лишь процокала языком, отвернулась и засеменила в дом.

Я не сорвался и полетел, но всё-таки вышел из автомобиля и покинул, наконец, серый гараж.

Кухня оказалась пустой, правда со следами недавней готовки − запаха чего-то свежеиспечённого, чего-то свежезаваренного. Я разочарованно вздохнул, хотя и с примесью облегчения.

Мира была в гостиной. Вдвоём с Татьяной Львовной они дружно накрывали на стол и смеялись. Глаза сестры ненадолго задержались на моём лице, но ничего не изменилось: они не перестали лучиться искорками доброты и понимания, прощения.

− Переоденься и спускайся завтракать. Мы не будем начинать без тебя. − Она ласково мне улыбнулась, слегка и всего лишь на миг, опустив веки: «забудем», − безмолвно прошептали глаза, и я промычал своё невнятное:

− Хорошо.

Уже через полчаса мы сидели за столом в гостиной втроём и шумно поедали пригоревшие, но как оказалось не разрешённые Мирой быть выброшенными и поэтому задобренные щедрым слоем масла тосты, один за другим громоздящиеся сейчас на моей тарелке. Татьяна Львовна, то и дело, смущаясь, отворачивалась каждый раз, как только я откусывал очередную порцию своего завтрака, Мира запивала пересоленную яичницу сладким какао: я испробовал и это кулинарное художество в исполнении сестры, и остался абсолютно счастлив своими чудесными тостами. Моя домработница, на долю которой выпало испытание делиться со мной запрятанными в масле тостами, а с сестрой вторую порцию пересоленной глазуньи хотела поскорее справиться со своим завтраком, чтобы, наконец, избавиться от моего всё ещё вгоняющего пожилую женщину в краску общества. Честно говоря, я был не против, все печальные мысли были загнаны в дальний угол и я поистине наслаждался самым вкусным в мире завтраком, приготовленным исключительно для меня.

Как только стул Татьяны Львовны был отодвинут и она, извинившись, попросила разрешения уйти на кухню, мы с сестрой синхронно улыбнулись и, принимая пожелания приятного аппетита от примирившей нас женщины, продолжили завтрак. Мира нашла мою руку под столом и сцепила наши пальцы: больших слов нам и не нужно было.

Через несколько минут мы дружно и громко засмеёмся, а глаза наши встретятся, сожалея об утренней ссоре.

− Простишь? − прошепчу ей в волосы, когда мы снова останемся одни и в мыслях ещё раз поблагодарим Анатолия за отсутствие Лизки.

− Ты меня, − ответит, дотягиваясь на цыпочках до моего небритого подбородка шершавыми губами.

Комментарий к Глава 30 Да, я тоже умею писать плохие главы. И нет, я не жду опровержений и похвалы. Это маленькая глава своего рода окончание первой части истории)

P.S Keitaro, вы были правы. Кажется у меня снова не получилось с Владом.

====== Глава 31 ======

Комментарий к Глава 31 Всем доброго времени суток! Тридцать первая глава “Останови моё безумие” и в какой-то степени первая глава второй части этой истории выходит в свой маленький юбилей – сегодня ровно полгода!!! Поздравляю Вас мои любимые и надеюсь Вы будете со мной до самого конца!

Приятного прочтения)

Все наслаждения, все радости, которыми любовь одаривает людей, им рано или поздно приходится искупать страданиями. И чем сильней любишь, тем тяжелей будет грядущая расплата — боль. Ты узнаешь боль одиночества, боль ревности, боль непонимания, боль измены и несправедливости. Холод будет пронизывать тебя до мозга костей, кровь твоя превратится в колкие ледышки, ты почувствуешь, как они перекатываются у тебя под кожей. И механизм твоего сердца разобьется вдребезги.

Матиас Мальзьё «Механика сердца».

ВЛАД.

…А тяжёлый вдох согреет руки…И в глазах теплее заискрит…Завьюжит по воздуху от скуки…Свадебным нарядом одарит… − тихое бормотание слышное не только ей одной, но и подкравшемуся мне, незамеченному. Я разглядел и тоскливый взгляд, и грустные ресницы, так необычно выдающие свою хозяйку опущенными уголками. Мира неотрывно смотрела в окно, не закончив своего туалета по случаю свадебного торжества сестры, без пышной причёски, без вычурного макияжа, только в тяжёлом бархатном платье глубокого синего цвета, на спадающих с плеч бретельках − она всё равно была безумно красива, для меня всегда невероятно красива.

− О чём задумалась? − делаю осторожный шаг в её сторону и приобнимаю, заключая сестрёнку в объятия, чувствую лёгкое вздрагивание и только крепче прижимаю Миру к себе, она расслабляется, но не собирается отвечать на мой вопрос, вероятно, даже не расслышанный за шумом её размышлений.