Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)

Глава 27

Аверс:

Я выспалась? Не может быть. Такое странное чувство. Я выспалась! Черт побери, выспалась! И проснулась сама, никакого Каминского нет поблизости, никакие пальцы ничего со мной не делают! Я потянулась, как кошка, даже взмявкнула от удовольствия, и открыла глаза. Я одна? Странно, не помню, чтобы Влад уходил. Сегодня ведь суббота и… А, вот оно в чем дело! Запах! По квартире расползается умопомрачительный запах жареного и грибного. Он готовит завтрак, вот и все! Никуда он не уехал, ничего не случилось, просто он готовит завтрак. Я улыбнулась и встала с кровати. Несколько минут я потратила на поиски халата и поправление простыней. Ужас, я хожу в халате! Где мои джинсы? А, да, домашние джинсы в стирке, вот что. Я еще раз потянулась и раздвинула шторы с намерением слегка проветрить. И охренела!

Ли?! Ее больше нет. С ума сойти! Теперь на стекле цветы и птицы, а ее больше нет! Она снова сделала это — рисовала на моих окнах ночью, пока я спала. Это значит… все закончилось? Мне стало даже грустно. Такое необыкновенное приключение, которое было у меня с женщиной-оборотнем, торговкой наркотиками, ночной художницей Ли, закончилось. Красивый жест. Как и все, что она делала. И потрясающий рисунок, как и все ее рисунки. Я хотела бы повесить на стены те два, которые она подарила мне, но они слишком откровенные, просто запредельные. Я храню их в письменном столе. И буду хранить всегда, как и память о ней. Могу поспорить, она уволилась из Castle. И больше не попадется мне на глаза. Она потрясающая, даже когда уходит. Будь она мужчиной… Я вышла бы за нее замуж и родила троих детей? Так я смеялась когда-то после нашего с ней самого первого раза. Она потрясающая. Я счастлива, что она была в моей жизни.

— Прощай, Ли, — прошептала я и погладила цветок на стекле. Никто больше не будет смотреть, как я сплю. Пусть она будет счастлива, я верю в это.

Печально улыбаясь, я пошла в ванную и не дошла — залипла. Каминский в одних штанах, подвязанный кухонным полотенцем вместо передника, стоял у плиты и помешивал в сковороде картошку с грибами. Сегодня, в отличие от всей прошедшей недели, погода была отличная, утреннее солнце заливало кухню, лохматые светлые волосы Каминского, собранные на макушке в петлю, поблескивали в его лучах. Я смотрела несколько секунд, пока он не почувствовал мой взгляд и не повернулся.

— Вера, — улыбнулся он и развел руки в том однозначном жесте, как бы кричащем «иди скорее ко мне».

— Привет, — мурлыкнула я, устраивая ухо у него на груди и сцепляя пальцы у него на спине.

— Доброе утро, моя хорошая, — он поцеловал меня в макушку, — через пять минут будет готово, так что ты успеешь умыться.

— Ага, — согласилась я, потерлась щекой о шерсть на его груди и пошла умываться.

Потом мы ели потрясающе вкусную и такую же вредную жареную картошку с грибами, пили кофе, курили на балконе, подставляя лицо солнечным лучам. Было все так же холодно и ветрено, но солнце дарило обманчивую уверенность в том, что все хорошо. У всех все хорошо. Даже, может быть, у меня.

Мы вернулись в квартиру и завалились в кровать. Было так сыто, так лениво, я жмурилась и подставляла бока под такие же ленивые поглаживания Каминского. Он видел стекла, но ничего не сказал. Почему, интересно? Даже не позлорадствовал, мол Ли проиграла и пасовала. Просто смолчал. То не заткнешь, то ни слова не вытянешь, что за ужасный человек! Но и совсем помолчать он тоже не может, это же Каа:

— Вера, а какие у тебя планы на сегодня?

— Очень простые планы. Я пропылесошу, постираю белье, а вечером поезду к родителям, у нас обязательная ежемесячная встреча в верхах. А у тебя какие планы?

— Ну, я буду носить таз с бельем, подавать прищепки, вытряхивать пылесос и, раз ты не плевалась от моего завтрака, готовить обед. А вечером повезу тебя к родителям.

— Эй, договаривай! Ты пытаешься скрыть, сколько раз ты влезешь мне в трусы в перерывах между поварешкой и пылесосом?

— А сколько бы ты хотела? В идеале я бы там и остался, у тебя в трусах. Но сложно одновременно заставлять тебя лезть на стену от удовольствия и развешивать белье, да? Мне сейчас так сытно и лениво, что даже лень тебя уговаривать.

— Тебе даже лень приставать ко мне, как я погляжу. Мы лежим уже двадцать минут, а ты до сих пор не внутри? Удивительное рядом!

Мы посмеялись еще минут пятнадцать, а потом я все-таки решила побороть лень и взяться за уборку. Я выползла из кровати и попыталась поправить это жалкое бордовое недоразумение, которое Лилька сочла халатом.

— Вера, а где ты его взяла, этот халатик?

— Сестра подарила, а что?

— Я так и знал, что ты не сама его купила. Это мой любимый предмет твоего гардероба, ты знаешь об этом? Мы поедем в магазин и обновим твой парк халатов. Я куплю тебе самые короткие и самые кружевные, ладно? Все равно мне не удастся уговорить тебя ходить голой, так пусть это будут халатики.

Я показала ему язык и пошла в кладовку за пылесосом.

***

Это был медленный и ленивый день, залитый солнцем и медом. Я плыла вдоль этого дня, и мне даже лень было грести. И все, что неторопливо случалось в этот день, было приятным. Даже уборка. Даже пересоленный обед. И уж конечно секс. Солнце, меня гипнотизировало солнце. И гипноз ушел вместе с ним. Солнце закатилось. Наступило время ехать к родителям.

— Влад, я прекрасно доеду сама. Какого черта?

— Я тебя отвезу. Мне не трудно, мне хочется. Что ты раздуваешь из мухи слона? Я не собираюсь переться туда вместе с тобой и просить твоей руки. Пока, — и он улыбнулся, как бы переводя все в шутку.

— Влад, я не понимаю, зачем это нужно!

— Вера, я хочу побыть с тобой еще полчаса, что тут непонятного? А пока ты будешь там, я съезжу домой переодеться. Все очень миленько складывается. Давай, обувайся, теряем время.

— Ты такая зануда, Каминский! И идеи твои… — я еще бубнила, но на самом деле уже сдалась.

Мы спустились вниз и вышли на крыльцо. Ветер сбивал с ног. Влад обнял меня, заслоняя от ветра и сказал:

— Поехали, я хотя бы буду знать, что тебя не унесет ветром!

И тут сквозь ветер до моих ушей донесся стук каблуков. Цок-цок. К крыльцу очень быстро двигалась девушка в блестящем плаще. Она подошла поближе и я ее узнала. Красавица Жюли. Что она здесь делает?

— Влад! — почти крикнула она, — Каа!

Влад приподнял бровь и вопросительно уставился на нее:

— Жюли?

— Эй, Каминский, кто это с тобой? Неужели ты тоже трахаешься с этой шлюхой, а, Каа?

— Что? — Влад был удивлен, и я, честно говоря, тоже удивилась. Жюли сверкала глазами и продолжала кричать:

— Я говорю, твою драгоценную Веру имеет пол Энска, дорогой мой! Программисты, актеры, даже твоя старая подружка Ли — никто не уйдет обиженным, ты знаешь об этом?

— Что ты несешь? Ты что, пьяная, Юля? — Влад сжал кулаки и сузил глаза. Ничем хорошим это не кончится.

— Я несу? Я правду говорю, Владочка! Стоило нам поругаться из-за ерунды, как ты быстренько прыгнул в койку к этой прошмандовке, а ведь ты любишь меня, признай это! Ты трахаешь ее мне назло? Ладно, забудем об этом. Я готова все вернуть. Я хранила тебе верность, между прочим. Я люблю тебя, ты любишь меня, а эта… женщина может быть свободна и убрать свои руки от моего парня!

Что?

— Заткнись ради бога, Жуля! Что это за бред?

— Это правда! Ты меня любишь, ты со мной встречался два года! А потом мы поругались из-за ерунды, из-за гитары, будь она неладна! Ну, прости меня, а я прощу тебя! Я люблю тебя, Влад!

Вот как? Два года?

— Я никогда не встречался с тобой, Юля. Я и спал-то с тобой два раза по пьяни. Что ты несешь? Чего тебе надо?

— Тебя! И я тебя получу, а эту лярву я уничтожу! Уничтожу тебя, тварь! Это мой мужчина, не твой! Он тебе не нужен, ты его не любишь, отойди в сторону, ты, ведьма траханная!

Я сложила руки на груди и уставилась на нее самым презрительным взглядом, на какой только способен мой актерский дар:

— Пошла к черту! Не устраивай цирк, уходи!