Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)

Что он делает со мной? Снова? Как мне было хорошо! Я пробовала просто отдаться своему кайфу, пока он ласкал и целовал меня. Пробовала отстраниться и просто наслаждаться. Но хватило меня ненадолго: я застонала, я изогнулась, я вогнала ногти в его спину, я оказалась на нем верхом с удивительной быстротой, быстрее, чем рассчитывала. И когда я была уже в подозрительной близости от неба в алмазах, я зачем-то открыла глаза. И увидела его лицо. Очень спокойное и какое-то светящееся изнутри. Он не закусывал губы, не закатывал глаза, его лицо не было лицом завоевателя, какое я видела у мужчин в моей постели, даже у него самого, даже у женщины Ли. Он смотрел на меня глазами-льдинками и чуть улыбался. Тень улыбки. Лицо человека, который что-то знает и которому хорошо. Очень странное лицо. Лицо мужчины, которого… Я захлопнула веки. Не хочу смотреть. Не хочу знать. Не сейчас. Не сегодня. Я ускорила темп и с удовлетворением почувствовала, как сжались его пальцы на моих бедрах. Сейчас я взлечу и уведу его за собой. Сейчас… еще секунда, и…

— Вера, открой глаза.

Я открыла.

— Смотри на меня. Я умираю, когда ты смотришь на меня и кончаешь. Я просто, черт меня возьми, умираю…

И я кончила, глядя в его глаза. Классно кончила, так, что сама чуть не умерла. И он кончил. И я свалилась на него, задыхаясь, а он, чертов болтун, сказал:

— И жили они долго и счастливо, и кончили в один миг. Конец сказки.

— Упырь, — прошептала я, — упырь-сказочник.

Реверс:

Таир Агаларов пьет водку со своими друзьями — Васей и Толиком. Ему плохо, его тошнит, его просто выворачивает, но он заталкивает в себя рюмку за рюмкой.

Валерия Захарченко покупает в магазине банку растворителя. Растворитель дешевый и пахнет неприятно, но Ли обязательно нужно его купить и использовать.

Юлия Добкина сидит в машине во дворе старой сталинки в центре и смотрит на пыльный туссон. Она любит поговорить сама с собой, но сегодня ей хочется помолчать. В подстаканнике у нее стоит небольшая бутылочка медицинского вида.

Влад Каминский гладит по волосам женщину его жизни и твердо знает, что победил. Разубедить его очень трудно.

Ледяной ветер разгоняет тучи всего на мгновение, и над городом Энском вспыхивает кроваво-алый закатный луч.

Глава 26.

Аверс:

— Таир, брат, вставай…

— Пшлнхй!...

— Шагай, шагай Таир, не гони!

— Пшлнхй!...

— Блин, брат, а до сортира никак нельзя было дотерпеть? Камиль, тряпка где-то…

— Пшлвсёнхй!

— Открывай рот, сука! Пей, давай, это марганцовка! Камиль, подержи его!

Буэээээээээ…

— Онотоле, их величество проснулось! Иди, полюбуйся!

«…буйся!!!» «…буйся!!!» «…буйся!!!»

АААААА! Моя голова-а-а!

— На, герой-любовник, давай, за здоровье!

Нет, я никогда в жизни больше не буду пить водку, мамой клянусь!

— Толик, неси таз, ну его в задницу, он сейчас всю кровать уделает!

Водка растекается по организму. Ненавижу опохмел, но если не похмелюсь, то точно не выживу.

— Жри давай. И колеса выпей. Жри, нечего кривиться. Мамочка Васенька два часа варил, жри, брат!

Суп. Фу, суп!! Еда… бэ-э…

— Камиль, задвинь шторы. Все, спи, героический борец с печенью. Я поехал. Позвоню.

— Пш…

— А?

— Псс…

— А?

— Пасиба, пацаны…

Шесть. Утра или вечера? В комнате темно, голова раскалывается, пахнет… нет, не буду даже пытаться понять, чем именно. Я закрыл глаза и немного полежал так. Голова раскалывается. Я снова получил по башке? Нет, не по башке. Я пил. Чтоб я сдох! Сколько я выпил? Господи, как же мне паршиво. А в честь чего я так нажрался? А. Ну да. Вспомнил. Пойду, поищу водку.

Я попытался встать. В глазах потемнело, я покачнулся, но удержался в вертикальном положении. Еще немного усилий — и я в кухне. Я дома. Васька? Камиль? Со мной были пацаны, я точно помню. Я открутил кран и подставил голову под ледяную струю. Хорошо. Теперь водка, я пришел за водкой. Я открыл холодильник. Кастрюля. Что это? Суп. Васькино творчество. Кефир, минералка. Водки нет. У меня была водка, я точно знаю. Выпили, суки! Или вылили. Или спрятали. Я сейчас оденусь и пойду за водкой. Потому, что когда я пьян, ее нет. Ее нет и, возможно, никогда не было. И мне на нее наплевать. Я должен выпить.

«We are the champions!...» — вопит телефон. Сменю мелодию.

— Да?

— Ты живой, засранец? — Васька, заботливая мамаша.

— Живой.

— Я скоро буду. Водки нет, ключей тоже нет. Попей кефиру и прими душ, вонючка!

— Сволочь!

— Истеричка! Пей кефир и жди меня. Можешь посидеть у окна, поплакать. Я скоро.

— Пошел!... — гудки.

Я попил кефиру, потому, что в сети как-то натыкался на тему, будто в кефире два градуса алкоголя. И пошел в душ, потому что пахло от меня. Еще как, мать твою, пахло!

Васька приехал через сорок минут. К моменту его приезда я снова лежал в кровати. Я умирал. И дело даже не в похмелье. Мне нужно выпить.

— Таир! Эй, брат, ты снова дрыхнешь, да?

— Нет.

— Тогда, может, ты откроешь свои дивные очи?

— Нет. Если я их открою, то увижу тебя. И меня вырвет опять.

— Давай, поднимай задницу. Ты нужен мне бодрым и красивым, вставай!

— Нет.

— Ты даже не хочешь узнать мой план?

— Не хочу. Отдай ключи и вали, я хочу побыть один.

— Слушай, это не серьезно. Это все мы вчера пролечили водочкой по полной программе. Давай, русские не сдаются! Подъем, поехали.

— Я не русский. Не хочу. Куда поехали? По бабам? Не хочу.

— Мелко плаваешь. Поехали, я знаю, что делаю. У тебя есть галстук? И костюм? Или ты еще влазишь в выпускной? О, какой богатый выбор! Откуда у тебя итальянский костюм, мальчик мой? Так, костюм нашел. Где-то есть рубашка, клянусь моей треуголкой! Таир, подъем! Иди, побрейся, обезьянка!

— Не пойду. Я и так красивый. И мне пофиг на твой план. Дай выпить, будь человеком.

— Всё! Цирк окончен, труппа прощается с вами и под громкую музыку уходит за занавеску! Вставай и топай бриться, или я тебя поведу. Веришь, в твоем состоянии я бы не стал качать права, хоть у тебя удар и лучше.

— Ну ладно, рассказывай.

— Лимузин. Букет. Кольцо. Давай, иди брить морду, страдалец.

— Ты видел бабушку?

— А? Тебе бабушки мерещатся? Надо еще таблеточку алказельцера, наверное.

— Ты виделся с бабой Тасей, я спрашиваю?

— Не понял вопроса.

— Откуда такая идея насчет лимузина?

— От большого ума. Вот, смотри, какое кольцо. Между прочим, две с половиной штуки. Потом отдашь с подарков свадебных. Иди уже, теряем время.

Кольцо охренительное. Белое золото и брюлик с ноготь величиной. Она никогда не согласится.

Я положил коробку с кольцом на тумбочку и упал лицом в подушку.

— Брат, ну ты что? Давай, не раскисай. Сейчас самое время. Будет мега-круто. Давай, вставай.

— Спасибо, Вась. Я пас.

— Таир! Таир! Давай, вставай! Пожалуйста, будь человеком, вставай ты мужик, или первоклассница?!

— Нет.

Васька с размаху швырнул плечики с костюмом и рубашкой в недра шкафа и с грохотом задвинул дверцу. Подошел и сел на кровать около меня, зажав ладони между коленями.

— Тогда я не знаю, что делать, брат.

— Ничего не делать. Выпить.

Васька встал, пошел в туалет и вернулся с моей початой бутылкой в руках.

— На.

— Спасибо, — я открутил крышку и выпил. И еще выпил.

Мы помолчали, Васька принес пепельницу и открыл окно.

— Таир, давай поговорим.

— Про что? Я все вчера сказал.

— Нет, ты сказал только, что ты лох, а у нее поперек. И что ты все про…терял. А я хотел бы, чтобы ты сформулировал. Хотя бы для себя. Я-то что, я и так проживу. А тебе нужно.

— А чего тут формулировать? Она любит музыканта.

— А ты-то откуда знаешь?

И я рассказал ему в общих чертах про наш разговор. Включая такие вещи, как «трахни меня, Таир!» и «я тебя люблю». Васька качал головой и хмурился.