Безмолвные воды (ЛП)

Дейв нахмурился.

— Знаете что, давайте-ка подождем денек-другой. Отложим все на некоторое время.

Когда все вышли из палаты, я вздохнул, еще до конца не осознавая, где витают мои мысли. Мне все еще казалось, что я в воде, а когда закрывал глаза, клянусь, физически ощущал волны.

Дверь в палату снова открылась, а мне этого очень не хотелось. Мне было больно видеть людей, больно слышать их разговоры о том, каким чудом я выжил и как мне повезло. Я повернулся в сторону двери и чуть не упал с кровати.

Мэгги.

Она стояла здесь, в моей палате, обхватив свое тело руками, и смотрела на меня. Ее голубые глаза покраснели и опухли, словно она проплакала несколько часов, а волосы были стянуты в небрежный пучок.

Она никогда не завязывала волосы.

А еще она никогда не выходила из дома.

Это сон?

Если да, то я не хотел просыпаться.

Я приоткрыл губы, чтобы спросить ее, что же случилось, но горло словно огнем обожгло. Даже рот открыть было больно. Больно двигаться влево, поворачиваться вправо. Больно дышать.

Мэгги напряженно улыбнулась и подошла к моей кровати. Взяв мою правую руку, она поцеловала ладонь, и я закрыл глаза. Я не прекращал попыток прочистить горло, чтобы заговорить, но она сжала мою руку один раз, приказывая не делать этого. Так мы и застыли в этой позе — я с закрытыми глазами, и Мэгги Мэй, держащая меня за руку.

В течение нескольких дней она практически не покидала моей палаты. Когда ей предложили комнату для посетителей, работающую по принципу отеля, Мэгги отказалась и крепче сжала мою руку.

Каждую ночь, свернувшись калачиком, она засыпала на маленьком диванчике. В дневное время суток Мэгги не переставала улыбаться мне, но ночью, оказываясь один на один со своими снами, она ворочалась и извивалась, а иногда я видел ее проснувшейся в холодном поту. Уход из дома не заставил ее демонов исчезнуть, но она изо всех сил старалась держать их под контролем.

— Ладно, настало время подняться с кровати и немного подвигаться, Брукс, — сказала медсестра, входя однажды утром в мою палату.

Я возненавидел это время суток. Меня заставляли ходить по коридору с помощью ходунков. Мэгги неотступно следовала рядом, нарезая вместе со мной круги по коридору. Когда левая часть моего тела отказывалась двигаться, и я начинал заваливаться, она тут же подскакивала, чтобы помочь мне. Но медсестра приказала ей прекратить попытки спасать меня.

— Ты можешь поддержать, но ты не должна помогать. Не волнуйся, я не дам ему упасть.

Преодолев сегодня половину коридора, я почувствовал, как сдавило грудь, а дыхание стало прерывистым.

— Обратно, — прохрипел я резко. Мне хотелось вернуться в свою палату и лечь.

— Ни в коем случае. Помнишь, мы должны пройти полный круг, прежде чем…

Я приподнял ходунки и резко ударил ими по полу. Шея запульсировала от боли.

Обратно. Обратно. Обратно.

Чувствовать себя настолько слабым было невыносимо. Рука болела. Бок горел огнем. В была голове полная сумятица.

Медсестра слегка улыбнулась мне и, подмигнув, взглянула на Мэгги.

— Думаю, сейчас самое время ему поспать.

Мэгги нахмурилась, в ее глазах ясно читалось беспокойство. Я заворчал громче. Мы вернулись в палату и после того, как меня снова уложили в постель, она взяла блокнот и села рядом.

Ты в порядке сегодня, Брукс?

Я сжал ее руку один раз.

Сказать по правде, я был зол. Я злился на команду наших менеджеров, интересующихся планами на оставшуюся часть турне — даже если я не смогу играть. Они обсуждали всякие разные варианты, в том числе и такие, где парни продолжат гастроли без меня, а меня самого на какое-то время заменят другим исполнителем, пока я буду восстанавливать голос интенсивными вокальными занятиями. Раны на моем теле еще даже не начали затягиваться, а они уже так обсуждают мое восстановление, словно меня здесь и нет вовсе. Я отдал им десять лет своей жизни, но даже после этого они видят во мне лишь источник дохода.

— Мы этого не сделаем, — возразил Келвин. — Мы будем ждать, пока он не придет в норму, — мой лучший друг повторял это снова и снова.

— Да, без Брукса мы из «Жуликов» буквально превращаемся в «Да ну?», — добавил Оливер. — Кто захочет слушать «Да ну?». (Примеч.: crooks — жулики, coo — разговорное выражение недоверия «Да ну?»).

Рудольф молчал. Он почти не смотрел на меня. Я чувствовал, что он обвинял себя в случившемся. А я ненавидел тот темный закоулок своего мозга, который тоже винил во всем его, и это было самое ужасное. С каждым днем я все больше терял себя. С каждым днем я все больше озлоблялся. И ненавидел то, что Мэгги, сидя здесь, тоже видела эти изменения. Мне было невыносимо знать, что она является свидетелем моего краха.

Когда настал момент покинуть больничные стены, мы с Мэгги сидели в палате, ожидая, пока медсестра вернется с инвалидным креслом. Мои родители хотели, чтобы я на некоторое время переехал к ним — за мной ухаживала бы медсестра, и я мог бы сконцентрироваться на восстановлении. Но в мои планы это не входило.

— Я собираюсь вернуться в коттедж, — прошептал я, потому что по-другому говорить не получалось. Мой голос теперь всегда звучал хрипло, и это выводило меня из себя.

Мэгги приподняла брови.

— Я не хочу ехать домой. Не хочу находиться в центре людской жалости. Не хочу.

Тебя никто не жалеет.

— Все жалеют. Они ведут себя так, словно я глухой. Но я слышу их. Они считают, что я сам во всем виноват. По крайней мере, медийщики. Не знаю. Мне просто нужно побыть вдали от всех. Наедине с самим собой.

Я знаю, каково это — находиться среди людей, которые разговаривают в твоем присутствии, но не замечают тебя, словно ты призрак. Я поеду с тобой.

Я нахмурился.

— Нет, Мэгги. Тебе пора воплощать в жизнь список твоих желаний. Я не в той форме, чтобы… — я вздохнул. Чтобы позволить себе тебя. — Почему у меня такое ощущение, что наше время не наступит никогда?

Склонив голову над доской, она начала писать, и слезы начали капать на ее слова.

Пожалуйста, не оставляй меня снова.

Я поднял левую руку, чтобы утешить ее, но замер, уставившись на забинтованную кисть. Я хотел Мэгги. Я хотел ее очень сильно, но понимал, что с психикой у меня стало не все в порядке. Я испытывал приступы паники днем, понимая, что это из-за меня одного группа прекратила гастроли, поклонники разочарованы, промоутеры отказываются от сотрудничества в турне. Люди потеряли сотни тысяч долларов из-за того, что мне вдруг приспичило покататься на лодке.

Я не хотел покидать Мэгги, но понимал, что должен это сделать. Ей в жизни хватало собственных панических атак. А сейчас, когда она пошла на поправку, последнее, что ей нужно, — это иметь дело с моими.

Глава 32

Мэгги

— Угадайте, кто вернулся? Кто снова вернулся? Шерил вернулась! — прокричала Шерил, входя в дом с двумя чемоданами в руках, ее голову украшали дреды. Прошла неделя с того момента, как Брукс отослал меня домой и уехал в коттедж один. Без меня. Все очень старались убедить его не ехать туда в одиночку, но он не позволил никому вмешиваться. У него были сиделки, которые заботились о нем и контролировали его состояние, но в остальном он был предоставлен сам себе.

Мама, папа и я сидели за столом и обедали, когда в доме без предупреждения появилась Шерил. В последний раз я слышала, что она была на каком-то острове со своим парнем.

— Шерил, — сказала мама. Она была удивлена и одновременно счастлива видеть свою дочь. — Что ты здесь делаешь?

— Что? Девушка не может приехать навестить свою семью? — она выдвинула стоящий рядом со мной стул и села.

— В любое время, — ответил папа. — Просто по последним слухам ты была по уши влюблена в молодого человека по имени Джейсон и делала себе дреды на каком-то песчаном пляже.

Она кивнула.

— Да, так и было.

— И где же Джейсон? — спросила мама.

— Ну, забавно получилось. Женщина, которая накрутила мне дреды, в итоге закрутила с моим парнем.