Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— Правда?

— Угу.

— А как же твой муж?

Девушка помолчала и начала выпутываться из его объятий.

— Я… — она пожевала губы, — я тогда устала ждать вот этого… вот такого как сейчас… с тобой. — Она взялась за руку юноши повыше локтя, и он поддержал её за локоток тоже. — Мне стукнуло двадцать четыре, но не в этом дело, у меня был только дядюшка. А Чарльз, он действительно неплохой. — Жаклин молча посмотрела вниз на траву, подняла рюкзак молодого человека и протянула его владельцу. Тот забросил поклажу на плечо, взял девушку за руку и повёл опять на перекрёсток.

— До свидания, Александр. — На этот раз она первая остановилась и развернулась к нему лицом. — Я позвоню. — И невидящим взглядом уставилась ему в район яремной впадины, видневшейся в развороте толстовки.

Парень протянул руку и коснулся большим пальцем её нижней губы.

— Спасибо за яблоко. До встречи, Жаклин.

Та вскинула глаза, взяв его руку своими, поцеловала подушечку его пальца и, убрав её от себя, развернулась и пошла по тротуару к своему кварталу, не оглядываясь.

Александр смотрел ей вслед довольно долго, закусив уголок губы. Потом тоже развернулся и направился в свой кампус.

*Ди — (англ. Dee, гэльск. De) — река длиной около 154 км. в северо-восточной Шотландии, в графстве Абердиншир.

Глава 20 Две сплошные

Глава 20 Две сплошные

В церкви было сыро, темно и холодно. Как в склепе. Священник тихим, равнодушным, монотонным голосом вёл заупокойную службу. Почти в самом конце прохода, прямо по центру средокрестия, на специальном постаменте, стоял закрытый гроб, покрытый белой ажурной накидкой красивого витиеватого рисунка. Сверху неё как попало лежали — если не сказать, валялись — самые разные по составу и размеру букеты цветов: от фиолетовых гиацинтов и кремовых лилий до белых роз и сиреневых астр.

Возле гроба не было никого. Все сидели на лавочках. Хотя и людей-то в церкви присутствовало немного, да и сама церковь имела размеры чуть менее чем скромные. Обычное строение в романском стиле обычного провинциального городка в английской глубинке. Во время панихиды приходили и уходили люди. Вновь прибывшие тихонечко приближались к гробу, возлагали свой букет и, отступив и осенив себя крестным знамением, усаживались на лавочки, присоединяясь к слушателям. Те же, кто уже почтил память усопшего, вставал, и, перекрестившись, покидал церемонию — всё-таки стоял обычный будничный день, и горожане спешили на работу или же по каким-то своим неотложным делам — провинциальная жизнь не терпит праздности.

Никуда не торопились и не думали о делах только родственники покойницы. Они, как и положено, сидели в первом ряду, по правую сторону от алтаря. Но и их тоже было не очень много — всего-то три человека: дочь покойной, её сын и его жена.

Тогда, во вторник вечером, титаническим усилием воли буквально отодрав себя от Александра, Жаклин шла домой, не замечая ничего вокруг, и выбирала дорогу чисто автоматически — её обуяли противоречивые чувства и мысли.

Алекс казался ей искренним там, в парке Worcester College. Во всяком случае, всё походило на то — признания давались ему явно нелегко — произносил он их весьма неумело, и получились они у него как-то даже коряво, как у человека, который говорит что-то впервые в жизни и сам пробует свои слова на слух. Не тянуло это на притворство или желание поиграть.

А этот ласковый горящий взгляд почти всю поездку, интонации крайней степени заинтересованности, постоянные посягательства на её личное пространство и такие же попытки поделиться с ней своим собственным, не говоря уже обо всём остальном — не настолько уж он опытный и хитрый дамский угодник, чтобы казаться до такой степени правдивым в своём притворстве. К тому же, чуть подумав и попробовав взглянуть на ситуацию под разными углами, Жак не видела конечной цели или выгоды для самого юноши в случае его неискренности. Ну, если только он захотел таким способом поправить себе самооценку после того, как Анна не осчастливила его своей компанией в этой поездке — ведь чисто технически всё выглядело именно так, хоть и с массой нюансов.

Значит, она всё-таки смогла заинтересовать собой своего любимого красивого, молодого шотландца! Он ей ответил! От этой мысли Жак влюбилась в него заново. Вынужденная всё время сдерживаться в своих чувствах даже наедине с собой, привыкшая всю дорогу чуть ли не пинками запихивать глубоко в внутрь свои душевные порывы, всю свою тягу к Алексу, сейчас она уже могла немного расслабиться и даже насладиться так неожиданно свалившимся ей на голову чувством любви.

«Люблю его. Сильно-сильно. Очень-очень».

Только чуть-чуть вкусив взаимности и ощутив, насколько это здорово, влюблённая продолжила мечтать дальше.

«Если бы он действительно меня полюбил, по-настоящему, я бы его… я бы залюбила его до смерти. — Она улыбалась. — Всего-всего… от макушки до пяток. Укутала бы своей любовью как ребёнка». — Подняв плечи, мечтательница полной грудью вдохнула стоявшую в воздухе прохладную вечернюю свежесть влажного, чистого воздуха осеннего Оксфорда, а потом резко, с облегчением, выдохнула и тут же мысленно вернулась на исходные позиции — в настоящий момент не представлялось возможным выяснить, насколько остро парень в ней нуждается, и как глубоко она засела у него внутри — всё это покажет время.

Подумав о будущем, девушка вспомнила о намечающемся свидании в виде похода по магазинам с последующим чаепитием вдвоём у Алекса в общежитии, и, полностью отдавая себе отчет в том, какие последствия могут иметь подобного рода уединения, буквально чувствовала, как перспектива такого развития событий нагоняет густого туману в её мозги. Она осознавала, что уже почти теряет голову, и ужаснулась: как мало, оказывается, ей для этого надо: всего-навсего пара поцелуев, небольшое признание и приглашение на свидание, и вот она уже в шаге от того, чтобы послать весь окружающий мир, во главе с мужем, ко всем чертям, поделившись этим добром со всеми чертовыми бабушками и дедушками, и уйти вместе с Алексом в эйфорию с головой. И наслаждаться, наслаждаться, наслаждаться, а потом…

«А потом повеситься», — опять зло пошутила она сама над собой — этот красавец, пусть даже и непреднамеренно, уже столько раз заставлял её страдать, что вот так вот просто, в одночасье, ей не по силам избавиться от осторожности или даже пессимистичности в выводах и прогнозах.

Тем более, что как бы ни был он искренен там, на перекрёстке, к сожалению, это не давало никаких гарантий, что у него получится с этого момента и навсегда забыть ради неё всех своих девиц, которые, скорей всего, кружат вокруг него как кошки вокруг воробья, по-другому и быть не может. Всё-таки ему восемнадцать, и, как ни крути, но в этом возрасте и мировосприятие, и обратная связь еще далеко не такие как, допустим, в двадцать шесть. Даже если юноша ответственен и серьёзен во многих своих жизненных проявлениях, то, по соображениям Жак, он всё-таки вполне себе мог в этой поездке поддаться настроению новизны, удачного похищения с последующим интересным общением, энергетики большого города, и поцеловать её чисто от полноты чувств, а утром, так сказать, на свежую голову, уже флиртовать с какой-нибудь другой… симпатичной «пешкой» в Университете, и так далее.

«Это красота и молодость», — как могла, старалась не сильно обнадёживать себя Жак.

К тому же слишком мала вероятность, что даже если он сам и дистанцируется от всех этих своих… красавиц и пошлёт их подальше, то они вот прямо сразу же, смирившись, пойдут по адресу. От этих молодых фурий можно ожидать любой подлянки и напора наивысшей степени оголтелости и отвязности в старании завладеть вниманием такого мальчика как МакЛарен. К подобным мыслям Жаклин подталкивали воспоминания о тех подробностях, которыми делились с ней её университетские подруги после того, как кому-нибудь из них «не штурмом, так осадой» удавалось «взять» какую-нибудь «крепость».

Но теперь уже и «старая клюшка» Жак совсем даже не собиралась выступать в роли лежачего камня и замереть «сбоку дороги», в почтении «сняв шляпу», и отказаться от того, что, по вновь вернувшимся к ней ощущениям, принадлежит ей.