Проект «Пианист» (ЛП)

– Я оставлю вас вдвоем? Схожу попью чаю.

Люсиль кивнула, не выпуская руку брата.

– Хорошо. Нам о многом надо поговорить, да, Эрни?

Хани вышла из дома и обнаружила сидящую на ступенях Кэрол. Та обернулась на звук открывшейся двери.

– Пусть побудут вдвоем, – кивнула назад Хани.

– Да, им столько нужно обсудить. – Кэрол закурила сигарету и протянула пачку Хани.

Та покачала головой.

– Нет, спасибо. Ничего, если я присяду?

Кэрол убрала пачку в карман плаща и махнула рукой.

– Да пожалуйста.

Хани плюхнулась рядом, и Кэрол переложила сигарету в другую руку, подальше от гостьи.

– Извините. Дурная привычка. Они ментоловые, хотя какая разница. Эрни меня за них уже столько лет шпыняет.

– Вы давно у него работаете?

Кэрол кивнула.

– Уже лет двадцать. Он мне ближе, чем моя родная семья.

Хани провела пальцем по трещине в ступени. Похоже, они тут прощупывают друг друга так же, как Эрни с Люсиль внутри дома. Прямо как боксеры и их помощники по разным углам ринга. Хани прекрасно понимала, что такое, когда друзья ближе родных: Люсиль и Мими уже несколько лет выступали в роли ее приемных тетушек.

– Жаль, что вторая сестра не смогла прийти, – тихо заметила Кэрол.

Хани постаралась подобрать нейтральные слова.

– Для них обеих письмо Эрни стало потрясением. Мими придет. Она… упряма, вот и все. Думаю, ее ошеломила сама новость о том, что у их матери был еще один ребенок.

Кэрол склонилась и выкинула сигарету в спрятанную у стены пепельницу. Помощница явно частенько тут курила.

– Я понимаю. Эрни уже лет сорок о них знал. У него было больше времени свыкнуться с мыслью.

Хани смущенно нахмурилась.

– Можно узнать, почему он не попытался встретиться с ними раньше?

Кэрол повернулась к собеседнице.

– Он пытался. Написал своей матери. Их матери.

– Правда? Но…

– Она ответила. Написала, что не желает с ним общаться. Что оставила все это в прошлом и не желает откапывать обратно на свет божий.

– Ого. Как печально.

Мими и Люсиль наверняка тоже будут в шоке, узнав о поступке родительницы.

Хани с Кэрол еще посидели на солнышке, каждая переваривая услышанное.

– А Эрни всегда пользовался коляской? – спросила Хани, пытаясь ради подруг разузнать о жизни их брата.

Кэрол покачала головой.

– Ранило во время войны. Ему тогда было двадцать три. С тех пор он инвалид.

– И никогда не женился, не завел детей? – осторожно поинтересовалась Хани, боясь, как бы ее расспросы не показались бестактными.

– Нет. Он почти не покидал дом. Так жаль. Эрни провел здесь всю жизнь, запершись после войны в личной башне из слоновой кости. Пришел домой, закрыл двери – и все.

Хани покачала головой. Эрни казался добрым, приятным человеком. Какая несправедливость, что он стал затворником. У нее на глаза навернулись слезы. Эрни уже не помочь, но будь она проклята, если позволит Халу обречь себя на такое же существование.

– Насколько я знаю, его приемные родители были хорошими людьми, но больше у него никого не осталось, – продолжила Кэрол. – Я единственный его собеседник, кроме физиотерапевта, который приходит днем. – Ее лицо помрачнело. – Здоровье Эрни уже не то, что прежде.

Бедняга. Похоже, жизнь крепко его побила. Как же здорово, что ему хватило мужества написать Люсиль и Мими, и как жаль, что последней сейчас тут нет. Оставалось надеяться, что она изменит мнение после того, как Люсиль ей все расскажет.

– И все-таки, почему он решил снова испытать судьбу? Сейчас, после стольких лет?

Кэрол тяжело вздохнула и опустила глаза.

– Как я и говорю, его здоровье не очень, и лучше уже не будет. Он одинокий человек.

Судя по лицу помощницы, за ее словами таилось куда большее. Кэрол явно была так же бесконечно привязана к Эрни, как сама Хани к Мими и Люсиль.

«Я бы извелась, заболей любая из них».

Хани не стала торопить собеседницу, давая той возможность собраться с мыслями.

– За последний месяц Эрни привел все дела в порядок. Думал, я не замечу. Куда там. Честно говоря, я не поддерживала его решение написать сестрам. Очередное разочарование – последнее, что ему нужно.

Хани в который раз пожалела, что Мими этого не слышит.

– Эрни за всю жизнь дурного слова не сказал о матери. Вы о ней что-нибудь знаете? – спросила Кэрол.

Хани постаралась припомнить обрывки разговоров с Мими и Люсиль. За прошедшую неделю сестры иногда делились давними воспоминаниями.

– Насколько я поняла, она была певицей. Мими и Люсиль не отзывались о ней плохо, но у меня сложилось впечатление, что она отчаянно жаждала славы, но так ничего и не достигла.