Проект «Пианист» (ЛП)

– Мы не будем заниматься сексом, Хани, – тихо сказал он, массируя ее бедро. – Все только для тебя.

– Но я хотела, чтобы ты тоже…

Хани невольно поняла, что сама того не подозревая, на это и настраивалась. Она хотела, чтобы Хал тоже получил удовольствие. Разрядка должна быть взаимной.

Он покачал головой, целуя ее подбородок.

– Ш-ш. Расслабься.

– Не могу.

Ей до безумия хотелось снять с него чертову рубашку. Проведя ладонью по телу Хани, Хал запустил руку ей в трусики.

– Можешь. Здесь только ты и я. Раздвинь ноги.

– Не уверена, что получится. – Когда он начал медленно ее массировать, Хани напряглась.

Хал прикусил чувствительную кожу у нее за ушком.

– Позволь касаться тебя так, как тебе хочется. Позволь сделать это для тебя, детка.

Он раздвинул пальцами влажные складки и принялся поглаживать Хани, ловя ртом ее вздохи, шепча ласковые словечки.

На миг она позабыла о сексе, о том, чтобы доставить Халу удовольствие, потому что мысли испарились и остались лишь ощущения. Так хорошо. Безумно хорошо. Ей хотелось взять все, что он может ей предложить.

– Передумай, Хал, – промурлыкала она. – Разденься и останься со мной на ночь. Я же чувствую, что тебе тоже этого хочется.

Он остановился.

– Так мне сделать это или нет? – спросил Хал, мгновенно превратившись из страстного любовника обратно в держащего себя под контролем парня.

– Вряд ли я кончу, если ты одет. И не ври, будто не хочешь.

Она погладила его выпирающий пах.

– Ты о чем меня просила? Прийти сюда и помочь тебе кончить. Минуту назад все шло нормально, а теперь… Что с тобой не так? Только получишь что-то и сразу хочешь больше. «Солги мне, Хал. Скажи, что возбужден».

– Ты лгал? – спросила Хани, надеясь на обратное.

Он раздраженно выдохнул и убрал ладонь.

– Если мужик, сунув руку тебе в трусики, говорит, что ты красивая, скорее всего, он правда так думает.

– Так лгал или нет?

Внезапно ответ на этот вопрос стал очень важен, потому что если Хал притворялся, то, блин, ему можно было Оскара давать.

– Хани, давай уже прекратим? Повторю еще раз для тех, кто в танке. Сними одежду, раздвинь ноги, я лягу между ними и дам тебе желаемое. Солгу тебе. Доставлю такое удовольствие, что ты свое имя не вспомнишь, не то что мое. Но уясни одну вещь. Трахаться мы не будем. Ни сегодня, ни завтра, никогда.

И вот так незатейливо всякая надежда спасти вечер улетучилась. Хани подобрала платье и натянула его обратно.

– Что я такого сказал? – пробормотал Хал, залпом допивая вино.

– Просто уйди. Не знаю, с чего я решила, будто ты чем-то отличаешься от прочих мужчин. – Она встала. – Ошиблась.

Он поднял руки.

– Поступай, как хочешь.

– Вот и поступлю. С кем-нибудь другим.

– Удачи, – произнес Хал, медленно прошел по коридору и открыл дверь. – Целовать на ночь не буду.

– А тебе никто и не даст.

– Спокойной ночи, Ханисакл, – сказал он, заходя к себе. – Сладких снов, детка.

Глава 23

Какие там сладкие сны. Вместо этого Хани допила вино и всю ночь на нервах прокрутилась в кровати, пока Хал по другую сторону коридора до бессознательности надирался виски.

Выходные обе стороны встретили с похмелья и в дурном настроении. Вдобавок Хани обнаружила, что молоко к столь необходимому кофе закончилось.

– Я в магазин, – крикнула она, выходя из квартиры с сумкой на плече, в джинсовой куртке и с забранными в хвост волосами. – И мне плевать, если тебе что-то нужно, потому что я тебе не служанка!

– Постарайся не притаскивать в дом левых людей!

– Захочу – и притащу! Любой окажется гораздо внимательнее тебя в постели.

– Мы с тобой не спали – и не будем.

– Вот тут ты прав, придурок! У тебя был шанс провести со мной ночь, и ты облажался! – крикнула Хани, открывая входную дверь.

И оказалась нос к носу с почтальоном. Тот окинул ее оценивающим взглядом, вручил ей утреннюю почту и, тихо посмеиваясь, прошествовал прочь. Хани быстро просмотрела полученное. Счета, рекламки пиццы и прочие листовки. Она бросила это все на столик в коридоре – все, включая коричневый конверт, адресованный мистеру Бенедикту Халламу. Судя по тому, что до этого Хал писем не получал, он намеренно перенаправил всю корреспонденцию.

Хани от души выругалась, а потом так грохнула дверью, что стекла задребезжали.

***

Наступил понедельник, а они по-прежнему не общались. Никто и не думал насладиться выходными. Хани вообще не понимала соседа. К чему он согласился с ней переспать, если потом устроил какую-то ерунду? Решил лишний раз за поводок дернуть? Даже два дня спустя сложно было оценить ситуацию иначе.

***

Со своей стороны Хал изводился молчанием, злясь на самого себя. Он просто фантастически облажался. Так старался не удариться в романтику, что превратил все в суррогат на грани насилия. И что теперь? Всю жизнь неправильно оценивать положение и совершать ошибки? Хал понимал, с чего все началось – не следовало вообще соглашаться на всю эту авантюру.